Жемчужина — страница 1 из 8

Жемчужина

I

1.

Жемчужина как милость княжья,

Была мила мне; я же о ней

Скажу, что нет на востоке даже

Златой оправы, чтобы ценней,

Ни перла, чтобы светлей и глаже;

И я, ценитель драгих камней,

Вовек не видывал я в продаже

Изящней, ярче и круглей!

Увы! В слезах немало дней

Носил я траур по утрате,

По непорочной, по моей,

Упавшей в травы в вертограде.


2.

В ограде мечтал я на миг, не доле,

Увидеть то, что не видит зрак,

Ту, что меня утешала в недоле,

Даруя ко благу множество благ;

И грудь моя разрывалась от боли,

И на сердце пали унынье и мрак;

Но в миг покоя, вдруг, ниотколе,

Музыка в сердце втекала, да так

Легко и сладко: мол, прах сопряг

Сиянье с тлением в ограде.

Ты, прах, жемчужину, будто злак,

Истлил в зеленом вертограде!


3.

В ограде, где в златой оправе

Мое сокровище истлевало,

Там пряно пахло разнотравье

Цвело — желто, сине и ало,

Ибо взрастало не на отраве:

Вскормила та, что в подземье пала,

Зерно, оставленное в отаве,

Семян цветочных тоже немало.

От блага благо берет начало:

Она, благая, истлела ради

Травы — чтоб разнотравье стало

И пряно пахло в вертограде.


4.

В тот раз к ограде, как всегда, я

(Высоки серые врата),

(Был август, время урожая,

Серпам востреным маята),

Опять пришел я, опять страдая;

Там цвел пион в тени куста,

Имбирь с гвоздикой — отцветая,

Где в травы закатилась та,

Бесценная, и неспроста

Столь сладко пахло в палисаде,

Где пребывала красота

Моей жемчужины в вертограде.


5.

И вот в ограде стоял опять я,

Но грудь сжималась в томленье новом:

И вопрошания, и проклятья,

И гнев, невыразимый словом;

«Смирись!» — твердил мне ум, но внять я

Не мог ему, и о Христовом

Смиренье не имел понятья,

Клял скорбь я, прировняв к оковам.

И в травы, к запахам медовым,

Прилег поближе к моей отраде,

И сон — внезапный, как смерть, — покровом

накрыл меня в том вертограде.


II


6.

В ограде тело легло ничком,

Но ввысь взлетел дух бестелесный,

По Божьей милости влеком

В неведомый предел чудесный:

Не знаю, где, в краю каком,

Утес расколотый отвесный

Увидел я и встал лицом

К горе лесистой неизвестной,

Что источала свет небесный,

Невиданный и столь блескучий,

Что ткач — заморский ли, наш ли местный, —

Картины не соткал бы лучшей.


7.

Земли нет лучшей! Скалисты склоны,

хрустальны скалы, а в долине,

кущи лесные — зелены кроны,

стволы, как индиго, иссиня сини,

листы, изнанкою обращены,

сверкают серебром, как иней, —

чуть облак коснется вершины зеленой,

звенит и мерцает листва на вершине.

Не мелкие камни — осыпь по глине, —

Восточного жемчуга россыпь по круче.

И солнце земли, мне кажется ныне,

Померкло в сравненье с землей наилучшей.


8.

В земле наилучшей, в тех долах и скалах,

Где был я, скоро забылось горе,

И духом плодов — хоть я не снедал их, —

Как манной небесной, утешился вскоре.

Летали стаи великих и малых

Птах огнекрылых в лесах на взгорье;

Певцы и цитры не пели в залах,

Как птичьи хоры на том просторе:

Сливались голоса в узоре

Прекрасных, неземных созвучий,

И кто их слышал в этом хоре,

Тому не надо награды лучшей!


9.

Сколь дивен этот лучший лес,

Его тропинки и растенья,

Сказать — не хватит мне словес,

Воспеть — не хватит мне уменья;

Через холмы, среди древес

Я шел, не зная утомленья;

Все гуще гнутых веток свес

И дух, достойный удивленья.

Река! Брега ее — каменья,

Поток — широкий и могучий,

Песок — златые окаймленья!

Мой Бог! Вот берег наилучший!


10.

На той, на лучшей стороне,

Был кряж из чистого берилла;

Вода текла; на быстрине

Вода журчала, говорила;

Сверкали камушки на дне,

Как под стеклом, как в ночь — светила,

Покуда ни в одном окне

Свеча в долине не светила;

Теченье камушки точило,

Но не простые — дивный случай! —

Там лалов и сапфиров было

Не счесть! И каждый — наилучший.


III

11.

О, лучший край, где каждый лог,

Река и лес, и холм, и луг,

Даруя радость, мне помог —

Я сбросил бремя бед и мук:

По бережку, там, где песок,

Покойно шел я вдоль излук,

Чем дальше вел меня поток,

Тем слаще в сердце счастья звук.

Крылатая, свершая круг,

Судьбина, ласково ли, сурово,

На человека глянет вдруг:

Поднимет вновь, низринет снова.


12.

Хоть дли, хоть снова повторяй

Рассказ, а скажешь не о многом:

Я полагаю, то был Рай,

На берегу, на том, пологом,

Река обозначала край —

Межу, проложенную Богом,

А этот берег, этот край,

С лесами, с каменным отрогом,

Служил преддверием, порогом

Его владения основного,

И хода нет, — к таким итогам

Пришел я, все обдумав снова.


13.

И снова, снова думал я:

Попасть бы за реку и дале!

Где я — прекрасные края,

Но обонпол прекрасней дали!

И вот, желания не тая,

Я шел, глядел, найти нельзя ли

Хоть брод? Но ширилась струя,

И вод пучины глубже стали.

Дойду! и страхи ли, чудеса ли —

Все одолею, дал я слово;

Но то я встретил, о чем едва ли

Не помышлял я вновь и снова.


14.

И снова диво! Вдруг из зева

Водоворота, где быстрина,

Утес, как ствол хрустального древа,

Восстал, блистающий, со дна.

Под тем утесом, вижу, дева, —

Ум помрачился! — там, одна,

Дитя, стоит, как королева,

Вся в белом. Я узнал — она!

Надрайте злато — новизна

Не так сверкнет, как та обнова

На ней; и вся обновлена;

Глядел и узнавал я снова.


15.

И снова дева светлолица

Передо мной, и столь велик

Был радости прилив, что биться

Забыло сердце в этот миг;

Не диво было удивиться,

Но страх иной меня проник

И боль: откуда здесь юница,

В краю, который пуст и дик.

Она же, светлый чистый лик

Подъяв, не молвила ни слова,

И боль, от коей я отвык,

Меня заполонила снова.


IV

16.

И снова страхом я объятый,

И замер зов на языке,

Глаза раскрыты, зубы сжаты —

Я весь, как сокол на руке;

Она — видение! и куда ты

Пойдешь, коль сгинет вдалеке

Или растает вдруг, пока ты

К ней доберешься по реке.

Она стояла на песке,

Был стан ее изящно сужен,

Дитя, невинность, налегке,

Вся в обрамлении жемчужин.


17.

Жемчужин Бог, скажу подробно,

Дал королевского ей роду:

Гербовой лилии подобна,

Она стояла, глядя в воду;

Плащ белый облегал удобно,

И красоте ее в угоду

Расшит был жемчугами дробно,

Каких не видывал я сроду,

По рукавам и по исподу

Двойными низками закружен —

Украсила ее природу

Краса природная жемчужин.


18.

На ней жемчужный был венец

Увенчан маленьким букетом

Жемчужным — ни один цветец

Украшен не был самоцветом;

Волос не сдерживал чепец,

Они струились мягким светом, —

Так герцогиня во дворец

Должна входить в венце надетом! —

Оплечь власа ложились цветом,

Какой лишь золоту присужен,

Невинность чистая при этом

Цвела в сиянии жемчужин.


19.

Не счесть жемчужин — столько их

И на груди, и на подоле,

Горошин белых, не других, —

Лишь белые на белом поле.

Но ярче всех одна из них,

Светла, как свет небесной воли,

Неописуема — таких

Нет даже слов в земной юдоли,

А кто увидит — поневоле

Впадет в беспамятство, недужен.

Тот жемчуг просиял оттоле,

Где сердцу место, средь жемчужин.


20.

Не блеск жемчужин в свете дня,

Дитя — как чистый перл, пригоже, —

Дороже мне, чем вся родня,