— Это орехи? — и все сомнения исчезли, девушка посмотрела на повара искрящимся взглядом.
— Ну, — хмыкнул тот. — Они самые. Любимое лакомство хозяина нашего, — произнес шепотом.
— А почему шепотом? — взяла орешек из коробочки.
— Наклонись-ка, — поманил ее лепрекон, — поделюсь секретом.
Лиза подалась к нему, а тот возьми и лизни ее по щеке.
— Фу! — начала вытирать лицо.
— Я бы тебя зажарил, — почмокал губами поганец.
— Еще раз так сделаешь, расскажу хозяину. Понял?
Вот от этих слов у Гурчика тотчас уши задергались, и он поторопился на выход.
— Каннибал недоделанный, — Лиза налила себе в чашку кофе, кстати, уже с молоком, взяла плюшку и подошла к окну.
Когда отдернула штору, не поверила своим глазам. За стеклом был тот самый пейзаж, который рисовала вот уже несколько лет подряд. Синее небо, заснеженные горы, леса. Все мерцало и искрилось в лучах солнца. Правда, горы и леса были далеко, ибо замок окружал обрыв, а соединял его с большой землей обледеневший мост. Выходит, вчера она сиганула мимо моста.
Лиза стояла, облокотившись на подоконник, пила кофе, заедала плюшкой и совершенно не почувствовала гостя, что возник у нее за спиной. А коль не почувствовала, то и не стеснялась вилять задом из стороны в сторону. Некто же с абсолютно равнодушным взглядом взирал на эту картину.
— Доброе утро! — произнес, когда насчитал сорок покачиваний бедрами.
— Ёбушки-воробушки! — вскрикнула и развернулась.
Напротив стоял вчерашний похотливый красавчик. Но, хотя бы в застегнутой рубашке.
— Какие-какие воробушки? — вскинул одну бровь.
— Ну, замученные. Очень.
— Ах, ясно. Как спалось, Лизавет?
— Крепко, — смерила его еще пару раз взглядом. — Генри, а не проясните ли вы мне один момент.
— С удовольствием, — присел на край кровати.
— Видимо я вчера пребывала в состоянии шока, и мне почудилось, что вы заявили о своих правах на меня. Мне же послышалось, верно?
— Боюсь, вынужден огорчить. Вам не послышалось. Вы вот уже на днях станете моей женой.
— Же..? же… чего? Женой?
— Да, Лизавет. Ты приходишься дочерью Олькен. Эта славная женщина, — еле-еле произнес эти слова, — была королевой в этом мире. Правила она почти справедливо, о подданных заботилась. Но вот беда, дала дуба. А тебя совсем крохой отправили в тот странный мир, дабы уберечь от желающих занять трон. Но ты выросла и теперь можешь заявить о своих правах.
— Круто, — почесала нос, — но вы в этой схеме каким боком?
— Я и только я могу помочь тебе вернуть трон.
— А сейчас кто у руля?
— Мой брат. Клаус Морозовский. Тиранит народ, только в путь. А я и ты можем положить конец этому беспределу, — и глаза его вспыхнули синим, но лишь на мгновение.
А Лиза обратила внимание на камин, огонь потух, температура в комнате резко упала. Что-то нечисто с этим народным мстителем. Во-первых, с лету в трусы полез, во-вторых, живет в замке с гоблинами, что на всех чертей похожи и питаются, по всей видимости, младенцами, в-третьих, если мужик с температурой тела ниже ноля градусов, это хреновый мужик. Но беда вся в том, что застряла она именно в его пенатах. И товарищ уже готовится к бракосочетанию. Когти рвать надо! Однозначно! И днем, желательно. Вчера ночью уже совершила мертвую петлю, достаточно.
— Не переживай, Лизавет, — подошел к девушке, встал близко-близко, а чтобы не сбежала, уперся руками в подоконник. — Когда мы станем мужем и женой, я покажу тебе Снежную долину.
— Не знаю, как у вас, у нас замуж девушки выходят по собственному желанию, а еще предпочтительнее по любви, — ощутила морозную свежесть. То ли он рубашечки сушит на морозце, то ли это от него исходит столь приятный аромат.
— Ты не разочаруешься, — прижался к ней так, чтобы почувствовала всю серьезность его намерений.
Бедром Лиза действительно ощутила то, в чем сложно разочароваться.
— А мне можно покидать эту комнату? — максимально вжалась в подоконник.
— Можно, — все ж отошел от нее.
Генри так смотрел, так смотрел. И чего вылупился? С таким пристрастием разве что расширенные поры на лице можно рассматривать.
— А на улицу выходить?
— Тоже можно. Но осторожно. Вчера я успел тебя поймать, в следующий раз могу не успеть.
И «зимняя свежесть» покинул покои.
Так, надо срочно что-то придумать! Принцессам не пристало томиться в замках отмороженных чудаков. Затем Лиза глянула себе на ноги, н-да, носки теперь напоминают не пушистые кроличьи лапки, а облезлые кошачьи. Да и хорошо бы переодеться во что-нибудь почище. И помыться бы.
Лиза заглянула в одну дверь, обнаружила просторную гардеробную с будуаром, затем во вторую, а вот и ванна. Хотелось верить, что из крана снег не посыплется. Ванна-то какая чудная, в форме саней, а кран напоминает оленьи рога. М-да, Клаус Морозовский, Снежная долина, лепреконы. Великий Устюг отдыхает, ей Богу.
Хвала местному ЖЭКу, вода горячая. Пока ванна набиралась, Лиза стянула с себя уже надоевшие тряпки, с трудом стащила носки, те словно приросли. Вдруг, откуда ни возьмись, справа от девушки возник лепрекон с подносиком в руках.
— Мать твою! — взвизгнула несчастная. — Пошел вон, извращенец!
— Вообще-то, меня зовут Клара, — произнесла с обидой в голосе, как оказалось, лепреконша. — Я принесла вам шампунь, мыло и бритву. Мне доложились, у вас очень волосатые ноги.
Она поставила поднос на столик около ванны.
— Волосатые? У меня? — и снова посмотрела на ноги.
— Сладостных омовений! — задрала нос Клара и испарилась.
— Ну, спасибо, — прошептала Лиза. Как-то нехорошо вышло. Надо будет потом извиниться, или не надо.
После приятных водных процедур выбралась из ванны-саней, завернулась в полотенце и отправилась в гардеробную. Небось, там сплошной бабушкин кринолин. Но нет, на вешалках висели очень необычные наряды. Теплые безрукавки, отделанные по кромке мехом и расшитые разноцветными нитями, штаны, скорее напоминающие леггинсы, как положено, с начесом, вязаные то ли туники, то ли кофты, а на ноги угги и тоже с меховой опушкой.
Лиза с большой охотой влезла в теплую одежду. Когда же посмотрела на себя в зеркало, даже рот открыла. Северная принцесса как есть! Но для завершения образа не хватало головного убора. Хотя, таковое здесь тоже имелось. Ее любимые уши.
А теперь пора и честь знать.
Девушка покинула комнату, спустилась вниз. Днем здесь не так зловеще, даже этот сухостой в центре залы выглядит приемлемо. Да и гоблинов не видно. На улицу вышла также без проблем и сразу зажмурилась. Яркое солнце ослепило. Вокруг царила воистину сказка — снег лежал везде и всюду, замок мерцал обледенелыми фасадами. Оказывается и фонтан есть в форме оленя, но сейчас он напоминает скорее ледяную скульптуру. Интересно, здесь вообще сезоны сменяют друг друга? Лиза прогуливающейся походкой подошла к мосту. Мост-то изо льда! А значит, скользкий…
— Не советую, — послышался скрипучий голос совсем рядом.
Лиза аж взвизгнула, отчего на посмевшего ее напугать, с высокого сугроба сошла кучка снега. Рядом с ней возник лепрекон, старый лепрекон, поскольку уши были покрыты седыми волосами.
— Дворец стоит на скале в окружении таких же скал, — принялся недовольно отряхиваться. — Большая земля отсюда далеко. Заблудишься, простудишься, помрешь, — смахнул последний снег с носа.
— Слушайте, а вы вообще кто такие?
— Мы слуги Его Добрейшества.
— А вас как зовут?
— Горг. Смотритель я и верный помощник Генри.
— И много вас во дворце?
— Много, но мы любим темноту, а еще прятаться. Ты уже познакомилась с Гурчиком? Поваром нашим?
— Да. Этот недоросток, — но тут же прикусила язык, ибо Горг явно оскорбился, — этот поганец меня лизнул.
— Он такой, все лижет, все в рот тянет. Но повар отменный. Только знай, после захода солнца в кухню ни ногой.
— Почему? — даже побледнела.
— Лучше тебе не знать. Я сам как-то зашел, в общем, пожалел.
— Горг, а что это за мир такой? — Лиза еще раз осмотрелась.
— Артикаста, — произнес с некой грустью в голосе. — Мир, из которого в ваш мир в новогоднюю ночь просачиваются чудеса, волшебство. Но в последнее время ни чудес, ни волшебства, а все из-за Клауса. Этот националист проклятый решил, что волшебство для избранных. Для людей и эльфов из Вьюжной долины, а существа Снежной долины, видите ли, мордой лица не вышли.
— А вы что? Тоже любите Новый год?
— Это у вас Новый год, — закатил глаза под лоб, — а у нас здесь круглый год новый год.
— Выходит, ваш хозяин тоже изгнанник?
— Что-то разболтался я тут с тобой. Идем-ка во дворец. Побег все равно не удался.
Пришлось идти обратно.
— Горг, а Горг? — снова пристала к лепрекону. — А что случилось с Олькен?
— Ничего хорошего. Ваша достопочтенная матушка ласты склеила.
— Это я уже знаю. А как именно?
— Все вопросы к вашему будущему супругу. Мое дело за дворцом следить.
— Что-то вы за ним плохо следите.
— Чего? — посмотрел на нее с искренним возмущением.
— Темно у вас тут, елка вон иссохла вся, наверно с поза-позапрошлого года стоит. У меня иногда до марта может стоять, но то от большой любви к празднику.
— Елка не иссохла, она впала в уныние.
— О чем я и говорю, унылая елка какая-то, унылая обстановка вокруг. Где мишура? Где гирлянды?
— Его Добрейшество не терпит всего этого. С определенных пор. И мы тоже, — однако, на ель посмотрел с тоской, значит, лукавит носатый.
— Горг? — хотела было еще вопрос задать, но лепрекон поспешил ретироваться.
Лиза тогда подошла к елке, коснулась рукой сухих иголок.
— Эх, я бы тебя украсила. Месяц бы потратила, — еще раз осмотрела габариты гигантского дерева, — но украсила.
Хотя такое древище без строительных лесов и не украсишь. Высота тут метров шесть, а может и семь.
— Ладно, не унывай, — замела ногой опавшие иголки под развесистые лапы.
Лиза все пыталась сообразить, как сбежать отсюда. А то Его Добрейшество не очень тянет на свой титул. Да, красив, чертовски красив, но взгляд ледяной, а как дыхнет, так кожа лица мгновенно обветривается. В мужья этого рельефного снеговика вот совсем не надо. Лиза мечтала о милом, добром, и главное, теплом спутнике. Интересно, а где обитает Морозко?