Дженис произвела приятное впечатление на нашего адвоката. Он счел, что это «интересный и вполне рабочий вариант». Но мы с Чарльзом не были так уверены.
Если Дженис родит мальчика, то может передумать. И потом ее мама против, а к тому времени мы уже поняли, что поддержка и одобрение семьи в случаях, когда от детей отказываются, имеют огромное значение.
Мы рассчитывали на «девочку» Дженис, но на всякий случай продолжили поиски.
Глава 6
— Я сегодня утром увидела ваше объявление, — женщина на том конце провода замолчала, словно пытаясь подавить слезы, но потом продолжила: — Понимаете, я узнала, что моя шестнадцатилетняя дочь беременна. Она хочет отдать ребенка в другую семью. Мы готовы поддержать любое решение, но дочь говорит, что слишком молода, чтобы становиться матерью. Не подумайте, что она какая-нибудь… Джони — отличница, хороший музыкант, прекрасно рисует. Просто так получилось… Она может вам перезвонить по этому номеру, когда вернется из школы?
— Конечно. С радостью с ней поговорю.
Джони позвонила в пять минут шестого. Она говорила вежливо, грамотно и правильно. «Хорошее начало», — подумала я.
Девушка рассказала, что забеременела от своего первого парня, Томми, но он «оказался полным уродом». К тому моменту, когда она решилась признаться матери, аборт делать было уже поздно.
В выходные мы с Чарльзом приехали в гости к Джони и ее родителям. Они встретили нас очень тепло, словно родственников. Джони оказалась миловидной девушкой с красивыми светло-голубыми глазами. Мне понравилось все. Она сама, ее родители, наша беседа. Даже то, что Джони предложила созваниваться ежедневно.
Мы стали очень близки. Похоже, она доверяла мне то, что даже маме не рассказывала. Про своего бывшего парня. Про то, каково это ходить в школу беременной. Я чувствовала, что, отдавая своего ребенка, Джони делает нам бесценный подарок, и меня удивляло то, что она испытывает точно такие же чувства к нам, берущим себе ее дитя.
Параллельно я поддерживала контакт с Дженис, хотя с ней общение получалось очень формальным, между нами существовала дистанция, которую я никак не могла преодолеть. Я со страхом представляла себе, что мне придется отказать ей. Или Джони. Я начала рассматривать вариант взять сразу двоих детей, но не знала, как к этому отнесется Чарльз.
Мы подготовили детскую, которую покрасили в мягкие и спокойные пастельные цвета. Одну из стен декорировали деревянным фризом с изображением нашей маленькой фермы. Мы сидели допоздна в этой комнате и рассказывали сказки ребенку, который, как мы надеялись, скоро там появится.
Наступил ноябрь. Дженис должна была вот-вот родить. Мы договорились, что она позвонит нам сама, но женщина вдруг пропала на четыре или пять дней. Чарльз считал, что мне стоит ее набрать, но я не хотела давить. Возможно, еще и потому, что я так и не решила, что делать с двумя детьми.
10 или 11 ноября в Мэриленде прошел сильный ранний снегопад. Мир стал белым. Все дороги встали. Мы ждали.
Приблизительно в час ночи 12 ноября зазвонил телефон, по которому мы принимали звонки по вопросам усыновления ребенка. Чарльз включил громкую связь.
— Привет, это Рей. Хотел сказать, что Дженис в роддоме и у нее начались схватки. Она хочет сначала родить, а потом дать вам знать, чтобы вы приезжали. Как только у меня будут новости, я вам перезвоню.
— Хорошо. Передай Дженис наши наилучшие пожелания, — ответил Чарльз с непроницаемым выражением лица.
Я обняла его. Вид у мужа был совершенно подавленный, и я предложила: «На улице так красиво, может, оденемся и погуляем?»
Он вопросительно на меня посмотрел, потом рассмеялся и сказал: «О’кей!»
Мы надели зимнюю одежду прямо на пижамы и вышли на девственный снег. Белые холмы сияли на фоне бесконечного темного неба. Тишину нарушал лишь хруст под нашими ногами.
Обходя дом с задней стороны, мы подошли к мусорным бачкам. Чарльз снял крышки и предложил: «Давай на них прокатимся с горки».
— Суперидея! — ответила я, и мы побежали к пригорку, расположенному за пастбищем. На небе блестели звезды, и свет луны отражался от снега. Было темно и немного страшно.
— Чарльз, — сказала я, когда мы взобрались на вершину пригорка, — может быть, съедем вместе на одной крышке?
— А чего так?
— Не знаю… Просто темно, и я боюсь, — я стала бросать в мужа снежки, и у нас завязалась снежная баталия.
Смеясь, я и Чарльз пять раз вместе съехали с горки. Это помогло снять напряжение. Домой мы вернулись продрогшие. Я сделала горячий шоколад, Чарльз зажег камин, и мы уснули обнявшись.
В восемь часов утра нас разбудил звонок. Это был Элиот с сообщением о том, что Ани родила девочку. Чарльз поздравил его, но ни словом не обмолвился, что сегодня, возможно, и у нас родится малыш.
Муж вышел погулять с собаками и, вернувшись, принялся готовить завтрак. В нашем уютном и теплом доме запахло кофе и жареным беконом, и поэтому, когда около десяти утра раздался громкий телефонный звонок, он показался не таким резким и тревожным.
— Поздравляю! У вас сын! — произнес Рей.
— Сын? — удивилась я. — Но Дженис была уверена, что родит девочку… Она не передумает?
— Конечно, нет. Вы уже выбрали имя? Нам нужно сообщить его для записи в свидетельстве о рождении. Когда вы сможете приехать?
Мы решили назвать мальчика Джонатан Адам. Тут же заказали авиабилеты на самолет до Чикаго во второй половине дня. Там мы арендовали машину и за три часа добрались до роддома.
По пути я думала, что впервые не позвонила Джони. Не удивлюсь, если она сидела возле телефона и ждала звонка.
Рей встречал нас в лобби больницы, в его руках был воздушный шар с надписью: «Это мальчик!»
— Как Дженис себя чувствует? — спросила я.
— Нормально. Ей сейчас непросто, но она знает, что Джонатан попадет в хороший дом. Мы оба этому очень рады. Вот только мать постоянно отговаривает ее.
От этих слов я вся напряглась.
Когда мы вошли в палату к Дженис, она улыбнулась, встала и раскрыла объятия. Вид у женщины был усталый, а веснушки, казалось, стали еще заметнее, чем когда мы виделись в прошлый раз.
— Хотите на него посмотреть?
— Конечно, — ответили мы с Чарльзом хором. Дженис наклонилась над стоявшей около кровати люлькой.
Мое сердце затрепетало, как листочек на ветру, когда я увидела, что женщина вынула из люльки завернутого в желтое одеяло новорожденного. Дженис прижала малыша к груди, поцеловала в лоб и передала мне.
— Берегите его, — с нежностью произнесла она.
— Обязательно. Спасибо, — ответила я и прикоснулась носом к маленькой шее, вдыхая сладкий запах новорожденного. Джонатан спал. Я посмотрела на людей в палате. Дженис, Рей и Чарльз плакали. Я передала новорожденного Чарльзу, и по лицу мужа было видно, что он обрадовался и ощущает торжественность момента. Не знаю, как долго мы передавали младенца друг другу, упиваясь его красотой. Потом я заметила, что Дженис выглядит изможденной. Она аккуратно положила малыша в люльку, и мы договорились о том, что вернемся на следующий день и Дженис подпишет все документы на передачу нам своего сына при выписке из роддома.
Мы с Чарльзом поехали в ближайший мотель.
— Ну, что ты скажешь? — спросил меня муж, как только мы разместились в номере.
— Мне кажется, Дженис сомневается. Она хочет отдать нам ребенка, потому что этого хочет Рей. Ты заметил, как изменилось выражение ее лица, когда ей позвонила мать? Я даже не знаю, кто в этой ситуации окажется сильнее. А мальчик просто прекрасный.
— Если завтра утром все пройдет нормально, то мы сможем поехать с ним домой.
Все так и случилось. Дженис передала нам малыша, и Чарльз устроил его в детское автокресло на заднем сиденье. Рей передал нам пакет, в котором были банки с детской смесью и подгузники на ближайшие пару дней. Мы выехали с парковки, и я все оборачивалась, не спуская с Дженис глаз до тех пор, пока ее было видно. В какую-то секунду мне вдруг показалось, что женщина сейчас рванет за нашим автомобилем.
Ребенок был удивительно красивым. Он проспал всю дорогу до аэропорта, где я в местном кафе попросила кипятка, чтобы развести смесь, которую малыш полностью выпил, а потом мы с Чарльзом переодели его в комнате для кормления. В самолете он снова уснул, и я подумала, что пока все идет неплохо.
Но по мере приближения к дому, сидя на заднем сиденье с Джонатаном, я снова начала нервничать.
— Ну, так кто из нас будет вносить ребенка в дом? — спросил Чарльз, паркуя машину. Он ждал, что я захочу это сделать, но услышал ответ:
— Давай ты.
Я словно боялась привязаться к этому маленькому существу. Расслабиться и потом получить от судьбы удар.
Чарльз же буквально светился от счастья. Пока я переодевала малыша с дороги, он позвонил сначала своим родителям, потом моим и сообщил, что мы уже дома. После взялся кормить и укачивать малыша, а я с грустью подошла к телефону. Как я и предполагала, Джони, не дождавшись от меня звонка, оставила голосовое сообщение.
— Привет! Несколько дней с вами не говорила. Все в порядке? Хотелось бы снова увидеться. Скучаю. Пожалуйста, перезвоните сразу, как только получите это сообщение. Я волнуюсь.
Мое сердце разрывалось. Настал момент, который я долго откладывала: надо было ей сообщить.
— Скажи Джони, что мы поможем найти других родителей. Дадим ей номер нашего адвоката и оплатим его услуги, — для Чарльза это было просто. Он уже добился своей цели, остальное мужа не волновало. Я так и не решилась предложить ему оставить обоих детей.
Всю ночь я просидела в детской. Мы с Чарльзом договорились, что будем вставать к малышу по очереди, но я все равно не могла спать. Джонатан вел себя прекрасно, засыпал сразу после того, как выпивал молока. Но я не чувствовала никакой радости. Как будто я просто знакомая, которую попросили посидеть с ребенком какое-то время.
На следующий день Джонатан был более беспокойным, меньше спал, больше кричал. Мы с Чарльзом суетились возле него: «Когда ты его кормила?», «Может, ему жарко», «Давай попробуем укачать его на улице».