– Филипс, – прорычал наконец он, – я вами недоволен.
Он кинул взгляд на проект Пейшенс для рекламной кампании «Болайна».
– Это совсем, вы понимаете, совсем не то, что я хотел увидеть, даже и близко ничего нет. Просто не представляю, о чем вы там думали, когда это делали.
Пейшенс была буквально оглушена его словами. Она совсем не ожидала этого услышать. Она-то в глубине души думала, что этот проект – ее лучшая работа, проект яркий, оригинальный, равного которому в компании еще просто не было.
«Как я могла так ошибаться? И в чем моя ошибка?» – пыталась найти она ответ – и не находила.
– Мне очень жаль, мистер Хедар, я...
– Посмотрите на это красное пятно, – не слушал ее Хедар, – куда это годится? Тут нужно что-нибудь потемнее... я же говорил вам...
– Ну да, – попыталась вставить Пейшенс, – вы же сами говорили... – но тут же прикусила язык, потому что Хедар поднял на нее свои холодные, рыбьи глаза.
– Я прекрасно помню, что я говорил, – процедил босс сквозь зубы, и она поняла, что спорить с ним – не только пустая трата времени, но и просто опасно – слова его прозвучали настоящей пощечиной.
– Может быть, я не совсем правильно вас поняла, – поправилась бедная девушка.
– Вот именно.
– Мистер Хедар, мне действительно очень жаль, извините, пожалуйста, – быстро-быстро надо сказать то, что сейчас просто необходимо сказать. – Я могу все исправить,- Я все исправлю, честное слово. Если вы дадите мне еще один шанс... ну пожалуйста...
– У меня нет привычки платить людям деньги за их абсолютную некомпетентность, неспособность к нормальной работе. Понятия не имею, почему я ожидал от вашего так называемого искусства большего вкуса, чем демонстрирует ваша манера одеваться.
У Пейшенс запылали щеки.
Пренебрежительно глядя на Пейшенс, Хедар покачал головой.
– И попробуйте, наконец, сделать себе маникюр.
– Ради Бога, Джордж, – вмешалась Лорел, отвернувшись от окна. – Позволь ей переделать. Она справится. Ты ведь сам меняешь собственное мнение чуть ли не каждый час. У тебя вечно семь пятниц на неделе. На самом деле проект неплох, и ты знаешь это.
Хедар открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом передумал. Он снова повернулся к Пейшенс.
– Чтобы к двенадцати часам все было готово. Ровно в полночь, ни минуты позже, вы слышите? – и он снова уткнулся в бумаги на своем столе.
Пейшенс встала. «По всей видимости, аудиенция окончена», – подумала она, благодарно улыбнулась Лорел и поспешила к двери.
«Уже два раза сегодня меня спасали, – думала она, стремглав несясь прочь. – Кто после этого скажет, что я невезучая?»
Пейшенс стояла перед зеркалом в дамском туалете и старалась дышать как можно глубже. Ничего не помогало – нервы были напряжены до предела. «За всю жизнь у меня не было подобных встреч... подобных приемов, просто ничего подобного, – горестно размышляла Пейшенс, пытаясь успокоиться. – Дыши, не дыши – все равно, что было – уже не изменишь».
Тут Пейшенс услышала, как кто-то вошел. Она подняла голову.
– Что касается меня, – сказала Лорел, подходя к зеркалу и поправляя свой макияж, – то я думаю, вы выглядите изумительно.
Пейшенс осмотрела себя, свою одежду. Ничего кричащего, ничего безвкусного вроде бы не было.
– Может быть, он в чем-то и прав, – неуверенным голосом сказала Пейшенс, слабо улыбнувшись Лорел, – может, я и вправду немного...
– Ну да, совсем немного, так что все остальные чувствуют, что не тянут, – перебила Лорел. – Но если не можешь победить, лучше отказаться от игры вообще.
Слова ее были похожи на правду. Но принять их полностью Пейшенс было нелегко.
– Я ведь и в самом деле думала, что знаю, чего он хочет, – печально сказала она.
– Не расстраивайтесь слишком, милая, – ласково сказала Лорел. – Я тоже думала, что знаю, – она улыбнулась. – Вам придется набраться терпения.
Пейшенс наклонилась над чертежным столом, переделывая логотип «Болайна»; Салли стояла у нее за спиной, роясь в своей сумочке. Пейшенс подняла голову и заметила, как Салли вытащила какой- то пузырек без этикетки. Пейшенс нахмурилась.
– Похоже, ты уже просто не можешь без этой дряни.
– Почему бы и нет? «Болайн» – чудо в бутылочке!
– Где ты его достаешь? Ведь его еще не выпускают!
Салли не отвечала – она была занята: втирала целебную мазь себе под глазами.
– Хочешь? – она протянула пузырек Пейшенс.
– Нет уж, спасибо, – отмахнулась та.
Салли пожала плечами.
– Ну да, кому-то нужны подобные штуки, а кому- то и не обязательно.
Она вдруг вздрогнула, поморщилась и потрясла головой. Пейшенс вопросительно подняла брови.
– Опять голова заболела ни с того ни с сего, – сказала Салли. – Она у меня всегда была... с приветом.
Пейшенс усмехнулась. Салли оставалась в своем репертуаре – ей ничего не стоило рассмешить подругу.
Тут в кабинку к Пейшенс сунул голову еще один коллега, Лэнс.
– Вы только посмотрите, кто к нам пришел! Прямо с рекламного плаката.
Салли высунула нос в коридор, и Лэнс поспешил убраться.
– О Боже, ты только посмотри! – задохнулась она.
Пейшенс подняла голову и с удивлением увидела того самого полицейского, который нынче утром спас ее от неминуемой гибели.
– Здравствуйте, – сказал он, подойдя к рабочему месту Пейшенс.
– Привет, – застенчиво отвечала она и встала ему навстречу. – Салли, познакомься, это... – Пейшенс запнулась, она вдруг вспомнила, что не знает, как его зовут. – Это тот самый инспектор, помнишь, я тебе говорила... ну, сегодня утром, который сегодня утром... – она не закончила.
– Том Лоун, – представился полицейский, протянув руку.
– Какое интересное имя, – заговорила Салли, пожимая его руку, – Том Лоун. Рифмуется с «клоун». Вы в цирке никогда не работали? Нет, я ничего такого не хотела сказать. Рифма здесь, конечно, совершенно ни при чем. Просто я слышала про вас такое... – она вопросительно подняла брови: Пейшенс изо всех сил посылала ей глазами сигналы, мол, все, хватит, можешь идти. Та, наконец, поняла.
– Ой, извините, у меня работа. Если чего понадобится, я вон в той кабинке. Прямо за колонной, – она и тут не удержалась, чтобы не скаламбурить, – и между прочим, одна, – и исчезла за перегородкой.
– Ну, здравствуйте, – сказала Пейшенс, вся пылая от смущения. – А как вы узнали, где меня найти?
– Вы кое-что обронили, – ответил Лоун и достал очень знакомый бумажник. – Когда вы спешите, то способны удрать в другое полушарие, – прибавил он с улыбкой.
Пейшенс благодарно взяла свой бумажник. Лоун озирался, осматривая место, куда он попал. Он показал рукой на один из рисунков в альбоме Пейшенс, который был раскрыт и стоял, прислоненный к перегородке в конце рабочего стола.
– Хороший рисунок.
– Вам нравится? – Пейшенс была польщена, что он выбрал для похвалы ее настоящую, серьезную работу, а не наброски всяких этикеток и рекламных открыток, валявшиеся по всему столу.
– Напоминает раннего Шагала, – продолжил Лоун с видом знатока. – Изящно и вместе с тем необычно. В духе старых голландцев. Старых мастеров. Они жили в Голландии... – он вдруг замолчал.
Пейшенс не могла не рассмеяться. Лоун говорил так, будто он вспоминал текст каталога Метрополитен-музея. Текст, кстати, настолько вымученный, что от него сводило скулы.
– Я... мне приятно это слышать, – отозвалась она, не желая уточнять, что Шагал был не совсем, так сказать, голландцем.
– Мне нравится искусство, – признался Лоун, улыбаясь. – Я видел картины у вас в квартире... и, между нами... раньше я думал, что «старые голландцы» – это сорт сигар, которые курил мой командир, когда я был в армии. Но серьезно, мне нравится это, – он снова посмотрел на рисунок. – Очень.
– Спасибо. – Пейшенс почувствовала, как к ее щекам приливает краска. Она не знала, о чем еще говорить. Через перегородку, разделяющую их с Салли кабинки, раздался глухой удар.
– Я вот что подумал, – помявшись, сказал наконец Лоун. – Может, мы с вами как-нибудь выпьем по чашечке кофе, а? Тут неподалеку есть один итальянский ресторанчик, прямо за углом. На шестой.
«Скажи “с большим удовольствием”, – приказала себе Пейшенс. – Скажи, скажи “отличная идея”». Но, похоже, все слова, приличные в этой ситуации, застряли у нее в глотке.
– Может быть, завтра, а? Скажем, в час?
Пейшенс молчала. Наконец она овладела собой и заставила губы двигаться.
– Неплохая... идея, – выдавила она.
Лоун облегченно улыбнулся.
– Ага, – жизнерадостно отреагировал он. – Значит, завтра.
Пейшенс улыбнулась и кивнула.
– А вы, пожалуйста, напомните ей, чтобы она не забыла, хорошо? – обратился Лоун к Салли, голова которой тут же высунулась и торчала над перегородкой. – Я на вас рассчитываю.
– Есть, командир, – бодро ответила Салли, лихо приложив руку к воображаемому козырьку. – Слушаюсь, мой генерал. Генералиссимус. Сэр.
Лоун еще раз улыбнулся Пейшенс ослепительной улыбкой и пошел по коридору.
Салли мечтательно вздохнула, провожая его взглядом, потом повернулась к Пейшенс.
– Пейшенс, ты ему так понравилась! – восхищенно воскликнула она. – Так, сегодня не есть ничего, только пить воду. И завтра наденешь кожаный костюм, ну брюки с курткой, помнишь, я подарила тебе на день рождения...
– Эй-эй! – раздался голос Лэнса из соседней кабинки.
– Ну да, которые мы с Лэнсом подарили тебе на день рождения, – тут же поправилась Салли, глядя в ту сторону, где скрывался Лэнс.
Пейшенс улыбнулась и отрицательно покачала головой. У Салли в запасе всегда было полно всяких советов насчет того, когда, куда и как идти на свидание, большинство из которых казались Пейшенс совершенно идиотскими, так что она никогда не слушала свою подружку.
– Во-первых, – загнула палец Пейшенс, – это всего лишь на чашечку кофе. А во-вторых, я в жизни это не надену, что я дура, что ли?