вынул Хонус, был сапог. Хмурые черты, проступившие на его щеках, боролись с ухмылкой. Он потряс сапог, и в его носке зазвенели вещи.
– Яун, – сказал Хонус с беспокойством в голосе, – такие камни могут поранить твою нежную ножку.
Он подошел к сточной канаве, проходившей по центру грунтовой дорожки, и поднял сапог. Три монеты высыпались наружу, сверкнув золотом, прежде чем исчезнуть в текущей грязи. Хонус бросил сапог к ногам Яуна. Яун посмотрел на него так, как собака смотрит на волка, – взглядом, в котором смешались враждебность и страх. Надев свой модный шлем и сапоги, Яун подошел к канаве. Не говоря ни слова, он засучил рукава и принялся рыться в сточных водах в поисках денег.
– Рабыня, – обратился Хонус к женщине. – Возьми на себя мою ношу. Мы оставим эту свинью кормиться за цену лошади.
6
Когда Хонус шел по улицам Дуркина, он время от времени останавливался, чтобы рассмотреть выставленную на продажу подержанную одежду. Всякий раз, когда он бросал взгляд на свою новую рабыню, она смотрела на него с опаской.
– Ты никогда раньше не видела Сарфов? – спросил он.
– Нет, Кармаматус.
– Не подражай этим свиньям, когда обращаешься ко мне!
Женщина побледнела, но встретила его взгляд.
– Я думала, что проявляю уважение, – ответила она. – Как мне тебя называть?
– Мастер. А ты, как тебя зовут?
– Йим. – Последовала небольшая пауза, прежде чем она добавила: – Мастер.
– Странное имя.
– Оно распространено там, откуда я родом.
– И откуда же?
– С севера. Облачные горы.
– И там до сих пор чтят Карм?
– Да, мастер.
– А ты?
– Да, мастер.
– Хорошо. – Хонус отбросил рваный плащ, который он осматривал. – Идем, Йим. Я хочу закончить свои дела здесь.
Он побрел по дорожке, пока не заметил мужской плащ, расстеленный перед старухой с иссохшей рукой. Хонус взял его в руки. Одежда была хорошо сшита и довольно новая. Густая серая шерсть была плотно переплетена и пропитана ланолином.
– Сколько, матушка? – спросил он.
– Для тебя, Кармаматус, десять копперов.
– Я только что купил этого раба за такую сумму!
– Тогда ей не нужен плащ, чтобы согревать тебя по ночам. – Женщина рассмеялась, заставив Йим покраснеть.
Хонус указал на щель, заделанную на спине плаща. Вокруг нее виднелось большое пятно крови.
– Эта одежда имеет дурное происхождение, – возразил Хонус. – В ней был убит человек. Четыре медяка.
– Шесть.
– Я хочу купить ей сандалии.
– Скоро лето. Ее ноги окрепнут.
Хонус прижал плащ к Йим. Он доходил ей почти до щиколоток. Он подумал о прохладных ночах и весенних дождях, а затем бросил женщине оставшиеся монеты. Она быстро убрала их с глаз долой и поднялась, чтобы уйти. Запихивая плащ в сумку, Хонус услышал, как уходящая женщина окликнула его:
– Если вы беспокоитесь о ее ногах, держите ее на спине!
Захихикав, женщина скрылась в переулке.
Закончив свои дела, новый хозяин Йим вышел из убогого городка, и его мрачное лицо заставило толпу расступиться. Йим с трудом поспевала за его стремительным шагом, который он не сбавлял. Вскоре она вспотела и запыхалась, стараясь не отстать. Она боялась, что если отстанет, то ее хозяин окажется таким же разгневанным, как и выглядел.
Они шли так до тех пор, пока не поднялись на холм и город не скрылся из виду.
– Будем идти медленнее, – сказал Хонус, – теперь, когда вонь осталась позади.
Йим вздохнула с облегчением. Они шли до полудня, Хонус шел впереди, а она следовала за ним. Вьюк, который она несла, был большим и даже тяжелее, чем казалось, потому что в нем была кольчуга. Время от времени Хонус оглядывался назад, чтобы проверить, как она держится. Каждый раз он с удовлетворением отмечал, что она не отстает.
– Мы остановимся здесь, – сказал он, когда они подошли к широкому дереву с бледными новыми листьями. – Ты можешь немного отдохнуть.
Йим сняла с плеч мешок и развязала кожу с водой. Она поднесла ее к губам, поколебалась и протянула Хонусу. Он выпил свою порцию и вернул ее обратно. Йим утолила жажду и опустилась в тонкую тень.
– Я не привыкла к такому, – сказала она. Затем, пытаясь укрепить свое положение, она добавила: – Я была принцессой в своей стране.
Молния на брови Хонуса шевельнулась, а бровь выгнулась дугой вверх.
– Принцессой? – В его голосе слышалось веселье.
– Да. И у меня не было рабов, только слуги. Верные слуги.
– Должно быть, рынок принцесс беден, если я могу купить одну за десять медяков.
Йим отвернулась, чувствуя себя глупо.
Хонус был рад, когда его рабыня замолчала. Он обратил внимание на развалины на другой стороне дороги. Они были без крыши и заросли спутанными лианами, но их разрушающиеся каменные стены все еще сохраняли остатки изящества. Хонус понял, что старое дерево, под которым они отдыхали, было остатком двойной линии, которая когда-то затеняла дорожку, ведущую к поместью. Он посмотрел на потемневший от огня дом перед собой, закрыл глаза и погрузился в транс.
Обитатели развалин давно прошли по Темной тропе, и отголоски их воспоминаний были слабыми. За исключением самого последнего, они были в основном радостными. Хонус искал приятные воспоминания, пытаясь найти утешение в чужом счастье. Его разум обнаружил момент страсти влюбленных, такой же хрупкий и увядший, как полевой цветок, зажатый в книге. Он с тоской смотрел на их блаженство, пока сердце не выдержало. Тогда он позволил своему разуму вернуться в мир живых. Переход всегда был быстрым, и когда глаза Хонуса распахнулись, он увидел, что Йим изучает его.
Ее взгляд казался навязчивым, и это раздражало Хонуса. Резко поднявшись, он бросил на нее взгляд и придал своему голосу жесткость.
– Ты достаточно долго отдыхала, если у тебя есть время на дерзость.
Он не стал дожидаться, пока Йим возьмет на плечи вьюк, и отправился в путь с такой же скоростью, как и в первый раз, когда покинул Дуркин. Хонус не оборачивался, но прислушивался, не запыхается ли Йим. Только когда она запыхалась, он замедлил шаг.
Йим последовала за своим капризным хозяином по дороге, петлявшей по сельской местности, у которой уже не было даже названия. Большинство ферм, мимо которых они проезжали, были заброшены, их скромные строения разрушались под воздействием погоды и человека. Те немногие, что не были заброшены, выглядели почти так же запущенно. Редкие путники, которых они встречали, направлялись в противоположную сторону. Йим подумала, что это беженцы, так как они были обременены домашними вещами. Хонус молчал, и Йим не знала, куда он направляется и зачем. Все, что она могла определить, – это то, что больше никто туда не идет. Чем дольше шли Хонус и Йим, тем меньше путников им встречалось. К позднему вечеру дорога была свободна.
Идя по дороге, Йим размышляла о своей изменившейся судьбе. Ей не терпелось покинуть темный, затхлый рабский загон, но она не знала, улучшилась или ухудшилась ее участь. Нападение и последующие события все еще казались ей кошмаром, закончившимся полным унижением. Ее похитители даже не потрудились поторговаться из-за гроша, который предложил Пешнелл. Они продали меня за ту же цену, что и несколько мешков овса. И теперь я принадлежу этому Сарфу, подумала Йим.
Она слышала о Сарфах. Рассказывали, что они бывают смертоносными, но бывают и добродетельными. Хонус, похоже, относился к первым, но не ко вторым. Поскольку он шел впереди, Йим не могла рассмотреть его лицо, но его молчание и походка казались суровыми. Йим боялась, что суровость Хонуса свидетельствует о жестокости, и опасалась, как он может использовать ее.
Солнце уже опустилось на небо, когда они вышли к ручью. Хонус остановился и сел на камень, где среди округлых камней журчала прозрачная вода. Йим восприняла его поступок как знак того, что она может отдохнуть. Она сняла рюкзак, отпила из холодного ручья и наполнила водой шкуру. Не успела она сесть, как Хонус нарушил молчание.
– Вымой свою грязную тряпку и вымойся сама.
Йим покраснела.
– Прямо здесь?
– Да, здесь. А теперь быстро. – Когда Йим начал перепрыгивать с камня на камень, Хонус добавил: – Держись рядом.
В десяти шагах от места, где сидел Хонус, вода стала глубже и образовала неглубокий бассейн. Йим остановилась там и посмотрела, не смотрит ли ее хозяин вдаль. Он не смотрел. Почувствовав себя так же, как в квартале продавца рабов, Йим повернулась к Хонусу спиной, сняла тунику и выстирала ее, как могла. После этого она выжала ее и положила на камень. Закончив с туникой, она опустилась на корточки, чтобы помыться в воде глубиной по колено. Вода была ледяной, и она купалась как можно быстрее, оттирая песком свою покрытую гусиными прыщами кожу, пока она не стала розовой. Все это время она чувствовала на себе пристальный взгляд Хонуса. При мысли о приближающейся ночи ее охватил ужас. Йим поднялась из воды и оделась в тунику, чтобы предстать перед Хонусом. Он смотрел на ее грудь, которая была хорошо видна сквозь мокрую, облегающую ткань.
Когда Йим вернулась на берег, Хонус поднялся, чтобы продолжить их путь. Не говоря ни слова, Йим закрепила мешок на своей мокрой одежде и стала ждать, когда ее хозяин двинется дальше. Хонус перешел ручей, перепрыгивая с камня на камень, а затем продолжил путь по одинокой дороге.
Уже опускались сумерки, когда Хонус достал меч и протянул его Йим.
– Нес это и продолжай идти. Я должен кое-что сделать.
Йим повиновалась. Она прислушивалась, нет ли за спиной шагов Хонуса, но их не было. Когда она обернулась, он бесследно исчез, оставив ее одну. Его поступок был столь же ужасающим, сколь и необъяснимым. Йим на мгновение задумалась, не наказывают ли ее, но не могла представить, что совершила проступок. Она сжала меч, но он мало чем утешал ее на темнеющей и пустынной дороге. Густой кустарник сковывал узкую дорожку, так что она напоминала извилистый переулок. Провидец потерял свою жизнь, а я – свободу именно в таком месте