Она все сглаживала, смягчала, была успокоительницей, ангелом-хранителем его жизни и сестрой высшего порядка.
Шарлотта заинтересовалась молодым человеком с хорошими манерами с первых дней их знакомства. И как поговаривали, она ценила его, прежде всего, отнюдь не за поэтический его дар, а за умение держать себя в свете.
Понимала ли она, что общается с гением?
Думается, вряд ли.
Да и не за гениальность она ценила людей.
Именно поэтому она настаивала, чтобы Гете научился говорить на французском языке как истый царедворец.
В свою очередь, он до такой степени втянулся в мелкие интересы небольшаго Веймарскаго герцогства, что на какое-то время забыл о настоящем творчестве.
Растрачивая свой огромный талант на стихотворения, на «разные случаи» и на поэтическія шутки, по-настоящему он выражал себя только в своих письмах к Шарлотте.
Вполне понятны удивление и горе Шарлотты, когда в 1786 году, не разъяснив ей поводов своего отъезда, Гете бежал в Италию.
Многие стихотворения, написанные ею в сентябре, свидетельствуют о ее близкому к отчаянию состоянию.
О, как же я одинока
И вечно буду в одиночестве!
Горе принцессы в «Тассо» представляет сходное чувство, которое, конечно, не случайно.
Некоторое время думали, что своей поездкой в Италию Гете хотел порвать свои отношения с Шарлоттой. Было предположеніе, что после десяти летъ любви он почувствовал утомление.
Но скорее всего, это не так.
Письма, написанныя Гете Шарлотте из Италии, ясно свидетельствуют о том, что чувства его к ней не изменились.
У него сохранилась та же потребность сообщать своей приятельнице все события изъ своей жизни и свои мысли. Но в то же самое время он уже мог обходиться без нее.
Ослепленный блеском итальянского неба, восхищенный остатками классической древности, искусства эпохи Возрождения, он увлекся природой и наукой.
Он испытывал такое единение с этой прекрасной страной, что покидал Италию с сожалением, несмотря на предвкушение радостного свидания с друзьями.
И те не могли не заметить, что в Веймар вернулся уже совсем другой Гете, исполненный огромной творческой силы.
В Германии поэт не обрел прежнего мира.
Ему казался чуждым немецкий климат, серое утрюмое небо пронизывало его безконечной грустью, отголосок которой можно найти в одном из его писем к Гердеру.
Ничто не могло развеять его меланхолию.
Общество, занятое в то время другими писателями, холодно встретило полное издание его сочинений.
Герцог Веймарский, увлекавшийся французской трагедией, раскритиковал его «Эгмонта».
Гердер, в свое время симпатизировавшій Гетцу, стал смущаться вольностями, какими Гете стал позволять себе в отношении к морали, и считал «Римские элегии» омерзительными.
Да что там общество!
Та самая женщина, которую он боготворил в течение одиннадцати лет, встретила его весьма холодно.
Недовольна его полуторагодовым отсутствиемъ, она осыпала его упреками, а поскольку «Эгмонт» шокировал и ее, она наградила Клару непристойным эпитетом и говорила о своей оскорбленной нравственности.
Неприятно поразило Шарлоту и то, что поэт бредил полюбившееся ему южной страной.
Можно допустить, что Шарлотта приняла эти восхваления юга за личное для себя оскорбление, хотя с ее стороны опрометчиво было проявлять язвительность.
Нельзя сбрасывать со счета и то, что Гете стал проницательней, и та, которая в дали неизменно представлялась ему совокупностью всевозможных прелестей, теперь казалась ему состарившейся женщиной.
Но в то же самое время в нем зрел истинный поэт, и поездка в Италию довершила начатое дело.
Гете достиг высшей идеальной литературной культуры, какая только существовала в то время.
Гете было больно ее слушать, он продолжал любить ее и в своих письмах к ней называл ее «своим желанием, своей наперстницей, своимъ идеалом и своей религией».
Да что там письма!
Он не мог прожить без нее ни одного дня и постоянно посылал ей всевозможные подарки: книги, гравюры, первые плоды, дичь.
Много времени он занимался с ее сыном Фридрихом.
1781 год был самым счастливым в их отношениях.
«Душа моя, — писал он Шарлотте 12 марта, — тесно связана с твоей. Не буду велеречивым, но ведь тебе известно, что я неразрывен с тобой.
Сколь бы высоко ты ни поднялась, сколь бы низко ни пала, ты увлечешь меня за собой».
Конечно, он хотел жениться на Шарлотте, чей ум «помогал ему творить, а ее теплота окружала его сладостной атмосферой».
Первого апреля он чувствовалъ себя до такой степени счастливым, что у него явилось желание подобно Поликрату, бросить в море свой перстень.
Как отвечала сама Шарлотта на такую страстную любовь, теперь уже не узнает никто, поскольку она отобрала все свои письма у Геете и сожгла их.
Высказывались предположения, что она была далеко не так щедра на нежные излияния, как сам поэт.
12 июля 1788 года Гете познакомился с молодой девушкой низшего происхождения, Христианой Вульпиус.
Она подошла к нему в веймарском парке и отдала письмо, в котором её брат просил известного человека помочь ему.
Так как писатель занимал важный пост при Государственном совете, он взялся за рассмотрение дела брата молоденькой особы и пообещал сделать всё возможное для её родственника.
Считают, что именно в тот день Кристиана щедро отблагодарила важного господина, став его любовницей.
Возможно, так оно и было, так как любовники отмечали 12 июля каждый год в течение всей жизни.
В последних числах июля 1788 года очень недовольная поведением Гете Шарлотта, даже не подозревавшая о его связи его с Христианой, отправилась в свое поместье в Гохберг.
Она как будто чувствовала, что между ними все кончено и, и говорила о Гете с горечью.
Кристиана Вульпиус не слыла красавицей.
Она была невысокого роста, чуть полновата и несколько груба, но её свежий румянец, непослушные рыжие волосы и пышные формы делали девушку весьма привлекательной.
Новая знакомая понравилась Гёте, и он предложил ей поселиться в его роскошном доме на одной из известных улиц города.
«Дитя природы», «маленький эротикон», «сокровище в постели», как называл Гёте свою новую любовницу, была бедной крестьянской девушкой.
Она не умела писать, говорила с акцентом, была крайне эмоциональной и никогда не стеснялась в выражениях.
Ей было всего двадцать три года, но она уже познала жизнь в нищете, когда ей пришлось работать в крохотной душной мастерской при цветочной фабрике.
Несмотря на выпавшие на ее долю тяжкие испытания, девушка отличалась весёлым нравом.
Понятно, что известный на всю страну писатель не мог показываться с ней в свете и знакомить с друзьями.
Впрочем, Кристиану это не обижало. Во всяком случае, поначалу.
Она ушла с работы, всё свободное время уделяла дому, работала в саду и оставалась такой же беззаботной и жизнерадостной.
Вскоре весть о том, что Гёте живёт с необразованной простушкой, облетела весь Веймар.
Поклонницы не находили места от досады, друзья и знакомые недоумевали, бывшие подруги поэта сгорали от любопытства, желая посмотреть на крестьянку.
Шарлотта фон Штейн и вовсе посчитала себя оскорблённой.
Дамы из общества обрушили на писателя всё своё возмущение, наперебой доказывая, что Кристиана глупа, плохо воспитана и некрасива.
Они никак не могли понять, чем могла привлечь умного и привлекательного мужчину невзрачная Христина.
Однако оправдываться Гёте не пожелал.
Он один знал, какими необыкновенными качествами обладала его возлюбленная.
Она была наполнена добротой, оптимизмом и жизненными силами, то есть, всем тем, чего так не хватало самому писателю.
Как и все творческие личности, он был подвержен меланхолическим настроениям и сомнениям, и его постоянно преследовали всевозможные страхи.
Кристиана вносила в его жизнь радость и тепло. И именно с ней, как ни с кем другим, он чувствовал успокоение и гармонию.
Спустя год после их встречи у нее родился сын, однако и после этого Гёте не предложил ей стать его женой и дать ребёнку своё имя.
Он лишь решил крестить маленького Августа и в качестве крёстного отца пригласил своего давнего друга, герцога Веймаргского.
Мать ребёнка по просьбе писателя в церкви не появилась.
Рождение ребенка ничего не изменило в жизни любовников.
Кристиана не стала использовать своё положение.
И хотя теперь для неё были открыты все двери домов знатных особ, она пожелала и дальше вести такой же образ жизни, как и прежде.
В это время Шарлотта узнала о связи Гете с маленькой Вульпиус.
Ее негодованию не было границ.
С той минути ее отношенее к нему превратилось в настоящую пытку.
Жгучая обида на Гете и безграничное презрение к его сожительнице переполняли все ее существо.
В мае 1789 года она написала Гете страстное письмо, в котором сообщила, что продолжение их отношений возможно только в случае разрыва с Кристианой.
Гете ответил, что в подобных случаях трудно быть искренним и не дойти до оскорбления.
Он упрекалъ Шарлотту за то равнодушие, с каким она встретила его по возвращении из Италии, и за ее злословие.
В довольно решительных выражениях он сообщал, что не можетъ переносит ту презрительную и исполненную неприязни манеру, с какой она к нему относилась.
«К сожалению, — писал он в конце письма, — ты чересчур долго пренебрегала моими советами насчет кофе и завела режим, в высшей степени вредный для твоего здоровья.
В настоящее время не только представляется уже затруднительным справиться с некоторыми нравственными впечатлениями, но ты еще увеличиваешь властность черныхъ мыслей, терзающихъ тебя, употребляя физическое средство, вредное воздействіе котораго некоторое время ты признавала и которое бросила употреблять из любви во мн, на пользу твоего благосостояния».