Забегая вперед, скажу, что у Лихитченко сложилась головокружительная телевизионная карьера. Заканчивая Школу-студию, Аза случайно увидела объявление о конкурсе на должность диктора телевидения. В те годы дикторы были небожителями, их всего-то было четыре человека. Она прошла сумасшедший конкурс и была принята. Сегодня она признается, что, когда ушла на телевидение, сокурсники от нее отвернулись: изменила театру! Но Аза родилась под счастливой звездой — и стала популярнее всех своих подружек по театральному институту.
А вообще-то в училище хватало и иных объектов внимания, особенно среди старшекурсниц. Тем более что Высоцкий был «…действительно, симпатичен, обаятелен. Так что не случайно многие девушки нашего курса, как говорится, положили на него глаз. Была и я среди них…», — признавалась Изольда Жукова-Мешкова[20]. Она училась уже на третьем курсе. Муж, авиационный техник, трудился в далеком Таллине, родители скучали в Горьком. Как утверждает один украинский журналист, «к тому времени у нее уже был ребенок от первого мужа»[21].
Вот на Изе-то Высоцкий и остановил свой выбор. Близкому знакомству помог случай. «У нас в студии очень почитались старшекурсники, просто была такая традиция. Неважно, какого ты возраста — если ты старше курсом, все равно перед тобой снимают шапку, — рассказывала Иза. — А они, Володин курс, для нас были «мальчики и девочки». И их курс был такой «хулиганский», озорные ребята — в общем, не «бомондные». Юного студента старший курс пригласил поучаствовать в своем дипломном спектакле «Гостиница «Астория». А потом случился праздник — и старшекурсники снизошли к «мальчикам и девочкам», пригласили к себе. Не совсем к себе — на квартиру Греты Ромадиной, «салонной» девочки по тем временам. Накрыли очень красивый стол, но явился Володин курс и как устроил там «живые картинки»!
Они нам там сломали этот салонный стиль. Привнесли свою свежую струю…»[22] На той вечеринке за Изой настойчиво приударял молодой преподаватель. Но в отношениях с девушками Владимир был решителен, взял большеглазую девушку за руку и пошел провожать.
Что было дальше? «Потом мальчик, с торопливой, чуть вздрагивающей походкой, дерзкий, смешной, стал родным и любимым…»[23] Она говорит, что он был «по-особенному ярок… В свои 19 лет он был мужчиной по-настоящему, по-большому, по-крупному…»[24]
Настала пора романтических прогулок при луне, от студии — до общежития на Трифоновке, где Иза жила со своими подружками — Маргошей (Маргаритой) Володиной и Галиной Грозиной в 9-метровой комнате. Затем ее соседкой стала Рита Жигунова. Симпатичные студентки мечтали, конечно, о сцене и кино. Все страшно завидовали Володиной, которая уже успела сняться в фильме «Огненные версты». (Правда, ее, бедняжку, за несанкционированные съемки строгий ректорат лишил стипендии имени народного артиста Хмелева.)
Но главные мечты были, конечно же, о любви… Вон, за Риткой Жигуновой, какой красавчик-танцовщик ухаживает, да еще с таким загадочным заграничным именем — Марис Лиепа!..
Весной 1957 года студенческий спектакль по пьесе Исидора Штока «Гостиница «Астория» был наконец сдан и принят строгими экзаменаторами, а осенью Володя увел Изу с Трифоновки на Первую Мещанскую. Маме сказал просто: «Познакомься, это моя жена».
Молодым, по договоренности с соседями — Яковлевыми, отдали общую комнату в коммуналке, именуемую «столовой». «Стало немножечко тяжелее принимать знакомых, друзей, а там без этого не проходило ни дня…»[25]
Володя с Изой взахлеб зачитывались супермодными в ту пору романами властителей дум — Ремарка и Хемингуэя. Встречались с друзьями, посещали модные выставки, вечера поэзии. (Кстати, то был еще и год первого Международного фестиваля молодежи и студентов, умы будущих актеров будоражила неделя французского кино… В конце концов, первый киновизит на свою «историческую родину», в Россию, Марины Влади в роли «Колдуньи»…) «Володя, — вспоминала Иза, — просыпался и сразу включался в жизнь. Он знал, чего хочет, любил всех людей. Любил общаться с детьми, со стариками — с кем угодно. Жизнь во всех проявлениях была для него чрезвычайно интересна…»[26]
Но, «в основном, была проза, а стихи были реже…» И вскоре семейные отношения подверглись первому испытанию на прочность. В 1958 году Иза, получив диплом, отправилась, по распределению, в Киев, в театр русской драмы имени Леси Украинки. В столичные театры ей пробиться было трудновато. А до этого она повезла своего нового мужа на смотрины к родителям в Горький. Иза дала телеграмму, но на вокзале их никто не встретил. Владимир стал искать такси, но в этот момент появилась Изи-на мама и сестра Наташа. Мама окинула взглядом нового родственничка: «Этот клоун не твой ли муж?» Ее насторожил буклистый пиджачок, таких в Горьком еще не носили.
Хотя в общем-то отношения с родными Изы сложились неплохо. Бабушку и вовсе пленил тем, что однажды за чаем уничтожил целую поллитровую банку замляничного варенья. Жить ему у Мешковых было негде, и Высоцкий снял каюту на дебаркадере. «Он был балагур, — вспоминала Изина школьная подружка Фаина Масунова, — сплошь шутки-прибаутки, какое-то бесшабашное веселье… Бренчал на гитаре, пел, но не свое, а что-то популярное в студенческой среде, смешное и философское тоже. В общем, веселил нас, был «своим парнем». Мы гуляли по набережной, любовались видами Волги… Они часто ходили в театр, поскольку студентам театральных училищ разрешалось бесплатно посещать спектакли…»[27]
Летом следующего года чета молодых актеров вновь приехала в Горький. Не только погостить у родных, но и подзаработать на съемках фильма «Фома Гордеев». Жора Епифанцев, однокурсник Высоцкого, снимавшийся в главной роли, соблазнил: поехали! Впрочем, Владимир и Иза были заняты лишь в массовке, поэтому много времени проводили на Волге, купались, дурачились. Когда съемки закончились, гурьбой — Епифанцев, Иза, Высоцкий, Фаина и еще кто-то из киногруппы — отправились в местный ресторан «Москва». Масунова рассказывала: «Тогда Высоцкий показался мне более озабоченным. Он, конечно же, был внимательным и галантным с нами, дамами, но чувствовалось, что деловой разговор с Епифанцевым и тем, другим мужчиной занимает его больше, чем наше общество…»[28]
Но вернемся на Украину. Жить в Киеве дебютантке, естественно, было негде. Дирекция пристроила новенькую традиционно: в свободной комнатушке (то ли бывшей гримерке, то ли обустроенной кладовке) непосредственно в помещении театра.
В подобных же условиях (вернее, вовсе без оных) по соседству проживал еще один начинающий член труппы Паша Луспекаев — будущий знаменитый таможенник Верещагин из «Белого солнца пустыни». В один из своих приездов к молодой жене еще более юный и пылкий Высоцкий едва не подрался с темпераментным Луспекаевым (гремучая смесь мамы-хохлушки и отца-армянина), когда тот, изрядно «приняв» от скуки, одиночества и неопределенности, стал ломиться в двери к симпатичной рыжеволосой соседке, ласково называя ее то «киской», то «рыбкой». Словом, ситуация анекдотическая. То есть, нет, с точностью наоборот. Или, как в будущей песне Высоцкого:
«Потом, я помню, бил друзей твоих,
Мне с ними было как-то неприятно,
Хотя, быть может, были среди них
Наверняка отличные ребята…»
Примерно таковым было нечаянное знакомство Высоцкого с Луспекаевым, переросшее затем в крепкую дружбу.
Как рассказывает Иза Высоцкая, рядом с ее «жилплощадью» был кабинет заведующего труппой, в котором имелся телефон. И молодожены, само собой, вели ночами долгие и нежные разговоры. Нина Максимовна Высоцкая вспоминает, что в их коммуналке телефон находился в прихожей, и сыну при долгих междугородних переговорах приходилось накрываться подушкой, дабы не потревожить Яковлевых. Может быть, с тех самых лет Высоцкий питал особо трепетные чувства к безымянным телефонисткам междугородней связи «07»?..
Как приняли ее в театре? По-разному. Актриса Александра Захаровна Смолярова сегодня с трудом припоминает «угловатую девчушку с острым носиком», которая «ничем особенным никого не сразила». Тогдашняя прима Мальвина Швидлер утверждает, что Жукова была «совсем не пижонкой, не высокомерной, и в то же время, держась особняком, никогда не вникала ни в какие театральные дрязги, сплетни». К этой характеристике Изабелла Павлова добавляла: «Несомненно, очень талантливый человек». В памяти нынешнего хранителя театрального музея Сергея Ивановича Филимонова отложилось, что Иза каждый день приходила на репетиции с новой прической, и режиссеры всякий раз встречали молодую актрису ехидным вопросом: «Какой же прической вы нас сегодня порадуете?..»[29]
Говорят, стремясь к воссоединению семьи, Высоцкий попытался устроиться в киевскую труппу. В свой первый визит в Киев, после прослушивания у директора театра Виктора Мягкого, Иза якобы робко попросила: «Я не одна. Послушайте моего мужа — артиста Владимира Высоцкого, он там на порожке сидит…» На что раздался грозный директорский рык: «Какой еще муж?! Какой еще Высоцкий?! Скажи спасибо, что мы тебя взяли!» Наблюдательной Мальвине Зиновьевне Швидлер отчетливо запомнился муж Изольды: «Небольшого роста, с румянцем со всю щеку, совершенно незаметный… Но уже тогда можно было догадаться, что это не такой простой мальчик, как могло показаться на первый взгляд: не было в нем зависимости, улыбочек, этакого актерского желания понравиться»