Карина Степановна, не обделенная литературными способностями (автор ряда книг, множества стихов, ставшими популярными песнями в исполнении Шульженко, Кристалинской, Великановой и юной Пугачевой), в свое время пыталась принять участие в литературной судьбе Владимира Высоцкого. Весной 1967 года она познакомила его с творчеством начинающей писательницы Диной Калиновской (автором монопьесы «Баллада о безрассудстве», позже переработанной в киносценарий «Помните, война случилась в сорок первом…»).
Дина Михайловна рассказывала, она дала почитать свою рукопись Карине. Та сразу предложила: «Давай покажем Высоцкому! Мне было все равно — имя это мне ничего не говорило, песен Володиных я тогда не знала. Карина позвонила ему — он немедленно приехал, забрал пьесу домой, вскоре позвонил нам: «Нет, девчата, это несерьезно…»
Потом Высоцкий улетел в Одессу, и вдруг через несколько дней — звонок: «Девки, пьеса гениальная! Я играю, я ставлю, я пишу песни. Я уже дал читать ее Говорухину…» Скоро Володя приехал и очень напористо сказал: «Девчата, дело пойдет…» И мы принялись за работу… Володя сказал, что, во-первых, там виден женский почерк, а он бы хотел обжить пьесу внутри себя, по-мужски… Он приходил к Карине, у которой я жила, что-нибудь на скорую руку перекусывал, и мы с ним садились разговаривать по поводу очередного эпизода… Володя хотел густо насытить этот сценарий песнями и сам их исполнять… Особенно он хотел написать песню о собаке. Сохранились в памяти строки, что-то такое: «…Бим, который мне необходим…» Затем в какой-то момент появился Говорухин (это все еще июнь, театр продолжал работать), мы вместе читали и обсуждали сценарий. Говорухин больше молчал, слушал… После того как мы закончили, я отдала Володе единственный экземпляр, написанный от руки (машинки у меня тогда не было). С удовольствием взялся его отпечатать, сказал, что он уже выучился, что печатает страницу за 16 минут. Это его не устраивало, он хотел быстрее…»[57]
К сожалению, из этой затеи ничего не вышло. Руководство Одесской киностудии сценарий забраковало.
В том самом вгиковском общежитии, кстати, в начале 1960-х Владимир Высоцкий мимолетно познакомился с будущей «скалолазкой» из «Вертикали» Ларисой Лужиной. Высоцкий частенько наведывался в Ростокинский. Официально он приходил к своим приятелям, но симпатичных студенток вниманием, естественно, не обходил. Лужину в том числе. Она рассказывала: «Он часто приходил к нам в общежитие, пел песни. Мне тогда казалось: ничего особенного, ну, парень с гитарой, песни какие-то при-блатненные. Невзрачный, невысокого роста. Вот когда к нам заходил Муслим Магомаев — это все, караул — все девчонки сбегались. А Высоцкий… Нет, я на него внимания не обращала…»[58]
К тому же, за Ларисой в то время ухаживал студент операторского факультета Алексей Чердынин (а в скором будущем — муж), и Высоцкому здесь счастье не улыбалось.
Вообще, тот герасимовско-макаровский курс ВГИКа был, что называется, «звездным». Сокурсницами Лужиной были две блестящих Жанны — Прохоренко и Болотова (удачно дебютировавшая в 16 лет в фильме «Дом, в котором я живу»). А Галя Польских, а Инна Гулая? А статная русская красавица Лида Федосеева, ставшая через тире Шукшиной после смерти мужа, а Таня Гаврилова (одна из героинь будущего рязановского фильма «Дайте жалобную книгу»), а загадочная Лариса Кадочникова?!. У кого угодно могла закружиться голова.
Впрочем, Высоцкий, наверное, напрасно то общежитие навещал, только время зря терял. Во ВГИКе и своих красавцев с головой хватало. Николай Губенко, Евгений Жариков, Андрей Кончаловский, Сергей Никоненко… На соседнем, сценарном факультете, учился гениальный Гена Шпаликов (чей сценарий «Я родом из детства» распахнул для Высоцкого дверь в кинематограф). Студенты даже не подозревали, что рядом с ними жил и творил будущий классик отечественной словесности — Василий Макарович Шукшин!.. В то время автор «Калины красной» был не кто-нибудь, а секретарь комитета комсомола института. Лида Федосеева его тихо ненавидела, а он на нее и внимания не обращал, крутя роман с молодой поэтессой Беллой Ахмадулиной. Ну, да ладно!..
Да и в родной студии, со студентом-старшекурсником Высоцким случались различные лирические истории. С одной из них связано имя будущей кинозвезды Валентины Малявиной.
Абитуриентке Школы-студии порекомендовали для начала показаться педагогу Александру Михайловичу Кареву.
«В коридоре меня встречает парень, — рассказывала Валентина, — с красной повязкой на рукаве. Спрашиваю его:
— Как мне повидать Карева?
— Он на занятиях, — отвечает парень. — Подожди. Сели рядышком. Молчим. Он посматривает на меня, а я вся раскраснелась от волнения перед встречей со знаменитым педагогом. Парень говорит:
— Не волнуйся. Артисткой хочешь быть?
— Да.
— Дело трудное. Артист не имеет права трусить. Успокойся.
Опять молчим. Волнение от молчания совсем захлестывает, и я спрашиваю парня:
— А ты дежурный?
— Дежурный?
— Постоянный? — нелепо продолжаю спрашивать. Парень расхохотался.
— Может быть, и постоянный. Хочешь, я буду дежурным по твоей жизни? Постоянным.
— Как это?
— А так! Мало ли чего? А я тут как тут.
Я спросила:
— А как тебя зовут?
— Володя. Володя Высоцкий.
— Хорошая фамилия, — говорю.
Он спросил в свою очередь:
— А тебя как зовут?
— Валя Малявина.
— Тоже хорошо, — сказал Володя. — Малявина Валя. Нет, лучше, как ты сказала: Валя Малявина. Мягче.
Володя пошел к Кареву сказать, что я пришла. Вскоре он вернулся и шепнул:
— Ну, с Богом!..»
После просмотра она вышла из кабинета преподавателя. За дверью ее ждал «дежурный». Она призналась: «Струсила». «Дежурный» сказал: «Ну-ну». А она в ответ «ножкой топнула»: мол, все равно буду актрисой и учиться здесь. На что «дежурный» улыбнулся: «Вот и молодец! И не забывай — я твой дежурный. У тебя есть собственный дежурный». Провожая ее вниз, он напевал: «Я дежурный по апрелю…»[59].
(Кстати, с Высоцким она могла познакомится еще раньше, когда за старшеклассницей Валей ухаживал Александр Збруев, арбатский хулиган и задира. У них тогда сложилась любопытная компания — сама Валя, Збруев, Инна Гулая и — кто бы вы думали? — …Иван Бортник! (? — Ю.С.)
Малявина неизменно с громадным удовольствием общалась с Высоцким. Неожиданным получилось свидание в конце 60-х в ресторане ВТО после премьеры фильма по мотивам пьесы Карло Гоцци «Король-олень», который специально для Малявиной поставил ее тогдашний муж Павел Арсенов. Жаль, тема для застольного разговора у Валентины с «дежурным по апрелю» была не совсем праздничной. Он признавался ей: «Я люблю Марину до сумасшествия. Она уехала в Париж. Что мне делать?» Она посоветовала: «Жди».
Ей легко тогда было давать советы: собственный муж вот рядышком, сидит, ласково улыбается, бокал с шампанским в руках держит, а в Валюшиных ушах еще премьерные аплодисменты шумят. А в душе Высоцкого — «пустынная пустыня»: рядом с Влади, по слухам, возник безумный поклонник — красивый румынский актер Кристи Авраам, партнер по съемкам фильма «Безымянная звезда». Высоцкий учинил форменный допрос Малявиной, которая только-только вернулась из Румынии, где была занята в совместной с местными киношниками картине «Туннель». Но сплетничать Валентина не захотела. И Высоцкий ушел из ресторана — через окно…[60]
Без комментариев.
Один из возлюбленных Малявиной, актер и кинорежиссер Александр Кайдановский нарек ее ведьмой[61]. Как считают некоторые журналисты, красивую и талантливую Валентину любили многие известные мужчины, и эта любовь часто заканчивалась для них трагедией.
Старая цыганка нагадала юной Валентине: «Рано выйдешь замуж, но твой муж не будет единственным, ты будешь вынашивать детей, но не будешь их растить. В твоей жизни будет много любви, но горя в ней будет еще больше. Ты будешь расплачиваться за то, что не совершала, и совершать то, чего не собиралась». Так все и вышло.
В апреле 1978 года при странных обстоятельствах трагически погиб или покончил жизнь самоубийством ее гражданский муж, 24-летний актер Жданько. «Когда Стас умер, за мной стали ходить по пятам. Я ушла из театра Вахтангова. Распродавала свою шикарную библиотеку на то и жила, мне помогали друзья. Володенька Высоцкий — мой вечный дежурный по апрелю…» А иногда она называла его нежнее — «мой вечный дежурный по сердцу»[62].
Галя Брежнева ей даже советовала уехать за границу: «Вот уйдет отец — тебя сразу посадят»[63]. Как в воду глядела. В 1983 году Валентине Малявиной было предъявлено обвинение в убийстве. Как обухом по голове прозвучал приговор суда: девять лет лишения свободы… Она сидела в Бутырках, потом в Можайске, затем в колонии в Ростовской области. Освободили уже при Горбачеве, по амнистии. Когда выходила, плакала, прощаясь с «зэчками». Потом она опишет в своей книге «Я хочу любить» эту трогательную сцену: «Уже за дверью конвоир спросил:
— Ты по кому плачешь-то? Воровки, наркоманки, матери-убийцы…
— Они божественны».
После заключения вышла замуж. Сначала за известного в художественных кругах мастера по металлу, того самого, который выковал ограду для обновленной Третьяковской галереи. Затем ее мужем стал иконописец, мастер по дереву. Потом океанолог, профессор Нью-Йоркской академии наук.
«Я по гороскопу — Близнец. Ну не умею я быть одна!» — публично признавалась она[64].
Но все чаще и чаще Валентину охватывали периоды депрессии. По словам актрисы, она привыкла к тому, что ничего, кроме жалости, у людей не вызывает. Спасала бутылка. В своей книге мемуаров она признавала: «Никогда не была склонна ни к наркотикам, ни к никотину. Бог миловал. Другое дело — алкоголь. С Бахусом у нас сначала возникла дружба, а потом он стал порабощать меня». В один из таких «черных» дней Малявина случайно ударилась о косяк, сломала ключицу и сильно ушибла глаз. С тех пор начала стремительно терять зрение — и сегодня практически почти совсем не видит.