Это идеальное место, чтобы поймать такси, не застряв в пробке перед главным зданием.
Яркий белый свет освещает мне путь, когда я достаю свой телефон.
Астрид: Веселишься?
Дэниел: Да, черт возьми! Сегодня у меня будет секс втроем.
Астрид: Ты свинья.
Дэниел: Которого ты любишь, негодяйка.
Астрид: Просто чтобы было ясно, мне сегодня так не весело, и ты должен загладить свою вину.
Даниэль: Хорошооо! Я в тысячный раз посмотрю с тобой «Викингов».
Астрид: И принеси мне булочки, которые стряпает твоя мама.
Дэниел: Нет. Они мои.
Астрид: Сделка не состоится.
Дэниел: Мы разделим на двоих *эмодзи с сердитым лицом* Перестань гоняться за моими булочками, черт бы тебя побрал.
Я улыбаюсь, посылая ему громко смеющееся эмодзи, и прячу телефон в задний карман.
Если сегодняшнее жертвоприношение означает кражу у Дэна булочек тети Норы, то я в игре. Я всегда дразню его, говоря, что мы друзья только из-за булочек его мамы.
Направляясь к выходу, парковка погружается в кромешную тьму. Я застываю, останавливаясь на моем месте.
Я ставлю музыку на паузу и спешу туда, где, как я помню, находятся внешние ворота.
Мои руки становятся липкими, а дыхание прерывается так громко, что я не слышу ни своих шагов, ни чего-либо вокруг.
Проклятье. Свет обычно горит до поздней ночи.
Моя рука сжимает лямки рюкзака, пока ногти не впиваются в ладони.
Я бы побежала, но мои конечности слишком дрожат для этого.
Правда то, что говорят люди о потере одного из ваших чувств. Когда вы не в состоянии видеть, все остальное усиливается.
Мои уши улавливают легкий шелест ветра в соснах, окружающих школу. Или, по крайней мере, я надеюсь, что шорох из-за деревьев.
Мои ноздри наполняются запахом бензина от машин и сосны, а также моим собственным запахом, который так похож на страх.
Воздух на коже ощущается, как острые бритва предметы, пытающиеся проникнуть внутрь. Сколько бы я ни сглатывала, я не могу избавиться от кислого привкуса в горле.
Это становится до ужаса похоже на то, что произошло той ночью.
На самом деле в обе ночи.
Все началось с темноты.
Ты можешь это сделать, Астрид. Ты вполне можешь это сделать.
Моя ободряющая речь не работает. Свист пульса не утихает, и чернота заполняет зрение.
Высокая мрачная фигура преграждает мне путь. Я кричу, но звук заглушает сильная рука, закрывающая рот. Мое тело замирает, когда меня тянут назад, ноги волочатся по бетону с тошнотворным шумом.
Меня… похищают?
Эта мысль выводит меня из оцепенения. Я отбиваюсь от похитителя, царапаясь и пиная везде, где только могу. Моя спина врезается во что-то твердое. Воздух вылетает из легких, и я задыхаюсь от несуществующего дыхания.
Чувство клаустрофобии ползет вверх по позвоночнику, парализуя меня. Все мое существование заполнено высокой, широкой фигурой, нависшей надо мной, как мрачный жнец.
Я знаю страх.
Я прожила это. Дважды.
Во время аварии с мамой и того несчастного случая, я поняла одно. Страх — это не то чувство, к которому можно привыкнуть. Это не то чувство, которое со временем становится лучше.
Спустя время становится еще хуже.
Теперь, увидев лицо страха, оно постоянно меняется, поэтому каждое переживание становится более ужасным, чем предыдущее.
Дрожь пробегает по моим конечностям, и я дрожу, как лист во время ливня.
— П-пожалуйста… пожалуйста… — шепчу я в руку, удерживающую меня на месте.
Мне следовало бы уже понять, что мольба не спасет. Мольба может заставить тех, у кого нездоровая голова, захотеть еще немного помучить тебя.
Но больше у меня ничего нет.
Даже если я буду сражаться, мой похититель явно намного сильнее меня.
Он остановил мою прежнюю борьбу одной лишь рукой.
Он может разорвать меня на куски, если захочет.
Его свободная рука прижимается к моей груди.
Мои глаза закрываются, когда слезы жгут за веками.
О Боже.
Пожалуйста, нет.
Пожалуйста.
Что-то внутри меня обрывается, и всякое нежелание сопротивляться исчезает. Я бьюсь и пинаюсь везде и нигде одновременно.
Я почти ни во что не попадаю, но не прекращаю попытки. Я плачу, бью кулаками и ногами, как сумасшедшая.
Он сжимает мою рубашку в кулаки, и мои крики становятся еще более безумными, хотя блокируются его рукой.
Он тянет меня вперед. Я спотыкаюсь, но ловлю себя в последнюю секунду, прежде чем упасть лицом вниз.
Обе руки исчезают с моей груди и рта.
Прежде чем я успеваю подумать о произошедшем, на парковке вспыхивает ослепительный свет.
Я стою у выхода, спиной к школе.
Резкие, неглубокие вдохи вырываются из моего рта, когда сердце колотится о грудь.
Тук.
Тук.
Тук.
Я испуганно оглядываюсь вокруг, почти ожидая, что из тени на меня бросится монстр. Когда я смотрю вниз, то вижу клочок бумаги, приклеенный к моему школьному пиджаку.
Я хватаю его дрожащими руками и читаю напечатанные слова.
Держись подальше или плати.
Глава 13
Леви
Я предвидел твое падение, но не чувствую грандиозного финала.
Мои руки остаются неподвижными, пока Хлоя сидит на мне, ее цветочный аромат настолько сильный, что вызывает тошноту.
Или, возможно, это из-за рюмок водки, которые я выпил залпом.
Вечеринка вокруг меня в полном разгаре. Девушки льнут к членам команды. Одни курят, другие пьют. Я должен остановить их, учитывая, что сейчас будний вечер, но, черт, что, если это меня не волнует.
Дерьмо, я и сам пил, как моряк.
Капитан из меня сейчас дерьмовый.
Meet Up — это похожий на коттедж дом на окраине Лондона, который Эйден унаследовал от матери.
Поскольку мы стали достаточно взрослыми, чтобы отдыхать от особняка, это место стало нашим убежищем.
Ронан направляет своего внутреннего танцора и ведёт вечеринку своими случайными французскими высказываниями.
Ксандер играет за столом в центре комнаты с несколькими другими игроками. Но половина команды пристают к одной девушке, или к двум, но затем исчезают в коридоре.
Рок-музыка гремит из новых колонок, которые Коул установил на днях. Крис трется о девушку, его глаза налиты кровью, а улыбка маниакальна — как тогда, когда мы вернулись с миссии.
Это карусель веселья и игр.
Обычно я принимал участие в маскараде и притворялся, что это все, чем я хочу заниматься.
Но мне было абсолютно наплевать.
Не тогда, когда все чертовски черное.
Я отталкиваю Хлою от себя, и она с писком вскакивает на ноги.
Обычно я трахал ее или кого-нибудь из ее подруг.
Однако с начала этого года ни с одной из них, я не проводил время наедине.
Особенно сейчас, когда все, даже ебаный воздух, вцепляется мне в горло и мешает дышать.
Не обращая внимания на протесты Хлои, я пробираюсь сквозь толпу, выхватывая сигарету из пальцев Ксандера.
Как только оказываюсь снаружи, меня обдает прохладным воздухом, я затягиваясь и выпускаю облако дыма.
Я не курильщик, но всякий раз, когда мне кажется, что дерьмо приближается ко мне, никотин прогоняет дымку. Есть также таблетки счастья, которые используют некоторые парни, но я пообещал себе никогда не приближаться к этому яду ближе, чем на два дюйма.
Не после ситуации в прошлом.
Это одна из тех ночей, когда все кажется чертовски неправильным.
Неправильным местом.
Неправильными мыслями.
Неправильным чертовым воздухом.
Единственное, что постоянно мелькает у меня в голове, — это выражение ужаса и отчаяния в ее заплаканных глазах, когда она смотрела на меня.
То, как она умоляла, хотя она не из тех, кто это делает.
Я хотел напугать ее, поставить на место и научить, что мне нельзя перечить.
Но увидев ужас в ее глазах и почувствовав, как она сжалась и задрожала, со мной произошло нечто странное.
У меня появились сомнения.
Я впервые засомневался.
Всю свою жизнь меня учили быть напористым. Как только я спланирую все до мелочей и изучу все возможные результаты, я не должен оглядываться дважды, прежде чем двигаться вперед.
В конце концов, ни в одном из сражении не выигрывали, просто удерживая крепость.
Моя семья известна своей смелостью в деловых, социальных или политических ситуациях. Мы не отступаем, как только на что-то нацеливаемся.
Сегодняшняя ночь не должна была стать другой.
И все же… стала.
Быть может, я зашел слишком далеко. Может, я спровоцировал какую-то травму, которую она изо всех сил пыталась похоронить внутри.
Ее голос звучал так же, как в ту черную ночь. Я провожу рукой по волосам и выбрасываю сигарету.
Все кончено.
Дело сделано.
Это должно указать Астрид на ее место.
Судя по тому, как Дэниел поет с Ронаном, похоже, она не потрудилась позвонить или написать ему.
Не знаю, должно ли это радовать или злить меня.
Какая-то часть меня счастлива, что все закончилось, но другая часть, самая запутанная чертова часть, чувствует себя более пустой и черной, чем в начале ночи.
Это должна быть моя победа, но я не чувствую себя победителем.
Глава 14
Астрид
Я не ненавижу тебя, я ненавижу свою слабость.
Я прячусь в своей комнате под одеялом, вдыхая собственный воздух.
Я больше не ругаю себя за чувство слабости.
Я провела всю ночь, свернувшись в позе эмбриона под одеялом, и плакала до тех пор, пока слёзы не перестали литься.
Нет слов, чтобы описать ту ненависть, которую я испытываю к себе за то, что позволила ему добраться до меня.
Как мне выжить в большом, огромном мире, если я даже не могу постоять за себя?
Буду ли я чувствовать себя по-настоящему свободной, если покину дом отца или, я просто обманываю себя?
Все эти хаотичные вопросы не покидали меня всю ночь.