Свидетельницей оказалась девушка с заплаканными глазами. Она выглядела подавленной и растерянной.
Петелина помогла ей выйти из машины и спросила:
— Как вас зовут?
— Марина Локтева.
— Вы не волнуйтесь, Марина. Давайте пройдем на то место, где вы были в момент… — Неприятное слово «убийство» следователь заменила фразой: — В тот самый момент.
Они прошли на тротуар. Петелина попросила:
— Теперь расскажите, Марина, что вы видели? Как будто это был фильм.
— Я шла туда, чатилась в телефоне, — выдавила девушка, указав рукой на огороженную часть тротуара. — А потом грохот, и мне в ноги ударил самокат. Так больно, я чуть телефон не выронила.
— Что вы заметили кроме самоката? — поторопила следователь.
— Он лежал, этот парень. А из шеи кровь хлещет, не останавливается. Я зажмурилась и закричала.
— Кто был рядом с парнем? Кого вы еще видели?
— Мне слезы мешали. Со мной первый раз такое. — Девушка скривилась, и слезы вновь выступили в уголках ее глаз.
— И все-таки, Марина, попробуйте вспомнить. Это важно. Может, кто-то убегал отсюда или сел в подъехавшую машину.
— Я кричала, звала на помощь. Такой ужас, а рядом никого. Только… — Девушка свела брови, что-то вспоминая.
— Кто-то был на тротуаре? — вцепилась в девушку взглядом следователь.
— Мужчина. Кажется, инвалид.
— В инвалидной коляске?
— Нет. Это я сейчас подумала. Наверное, он не был инвалидом.
— И куда он делся?
— Не знаю.
— Вы видели его лицо?
— Нет, — замотала головой девушка. — Только спину. Он ушел.
— То есть, человек даже не обернулся на ваш крик и не посмотрел на упавшего студента.
— Кажется, так.
— В чем он был одет? Какого роста? Цвет волос?
Петелина задавала стандартные вопросы, но пережившая шок девушка не помнила деталей. Она опустила взгляд на кровавое пятно и теперь уже заплакала по-настоящему. Дальнейший разговор был бесполезен.
— Когда что-то вспомните, позвоните, — решила следователь.
Она записала данные девушки, передала свою визитку и поспешила к журналистке, которая стала центром всеобщего внимания.
Маша Луганцева бойко вещала в микрофон и спрашивала мнение окружающих:
— Убит молодой человек, студент МГУ. Его зарезали среди бела дня зверским способом. Что вы думаете по этому поводу?
— Это ужасно! Страшно жить. Ведь так же могут и меня, — отвечала возбужденная девушка с самокатом, не забывая снимать себя красивую на телефон.
— А нечего по тротуарам гонять, — возмущалась активная тетка. — Меня вчера чуть не сбил такой же охламон!
Луганцева заметила приближающуюся Петелину и повернула микрофон к ней:
— На месте преступления работает старший следователь Елена Павловна Петелина. Скажите, пожалуйста, вы установили личность преступника?
— Я не даю комментариев.
— Как, по-вашему, имело место ограбление или это акция устрашения любителей самокатов? — не унималась журналистка.
Петелина прикрыла рукой репортерский микрофон и перешла на ледяной тон, не терпящий возражений:
— Выключи микрофон. И отойдем.
Умная журналистка подчинилась. Оказавшись наедине с репортером, следователь потребовала:
— А теперь выкладывай, какую запись вам прислали на студию?
— А правда, что студенту голову отрезали? — гнула свою линию репортер.
— Маша, ты рискуешь нашей дружбой.
— Вы обещали взамен интервью.
— Жди повестку вместе с руководством, — отчеканила следователь и развернулась, чтобы уйти.
— Елена Павловна, простите, — пошла на попятную Луганцева. — Я же работаю, как и вы. Если про голову правда, тогда запись точно не шутка. Сейчас я вам перешлю. Послушайте.
Петелина включила полученный аудиофайл и поднесла телефон к уху. Мужской голос с дурашливой интонацией, которой исполняют сказки для малышей, вещал:
«Жили-были два друга, неразлучны, как конь и подпруга. Посватались они к одной девице, мечтали ее красою насладиться. Девица дала задание, после выполнения обещала свидание. Сделать ее дом чище и радостнее, чтобы жилось красавице сладостнее».
Первой реакцией следователя было недоумение — что за чушь? Но по мере прослушивания ее лицо хмурилось.
«А в доме том водились мыши, жили под полом, но стремились выше. А также голубь девице досаждал, утром по подоконнику когтями топтал. Четырех грызунов зарезал один, и ощущал себя, как господин. Второй друг голову птице оторвал, чтоб тишину никто не нарушал. Кровавый труп птенца каждый заприметил, а мертвых мышек в сарае никто не заметил. Не числом, а умением действовать надо, умных всегда ожидает награда. Присказка закончилась в начале пути, будем ждать сказку, она впереди».
Елена отметила зловещие фразы: «четырех грызунов зарезал» и «голову птице оторвал». В странной сказке улавливался намек на два сегодняшних преступления: убийство на стройке четырех мигрантов и обезглавливание студента.
Она задумалась и спросила Луганцеву:
— Когда получена запись, до или после убийства студента?
— После. Первое сообщение, что зарезали парня на самокате, в сети уже было и мгновенно поднялось в топы.
— Послание анонимное?
— Можно сказать и так. Подписано — Сказочник.
— Кто-то узнал о преступлениях, сочинил притчу и прикрылся загадочным именем, — сделала вывод следователь.
— А если запись сделана заранее? — предположила Луганцева. — Новость про убийства на стройке еще надо было поискать.
— Ты уверена?
— Ну да. Даже я только от Миши узнала.
Петелина вспомнила, что так и было, а Луганцева криминальный репортер, которая первой узнает о громких преступлениях.
Глаза журналистки округлились. Она заговорила с восторженным ужасом:
— Елена Павловна, помните слова: «кровавый труп птенца каждый заприметил, а мертвых мышек никто не заметил». А ведь и правда, в интернете самая горячая новость — убийство студента. О происшествии на стройке пара строк.
— Думаешь, примитивная сказка подчеркивает разделение людей по сортам.
— Так и есть! Мигранты — серые мышки, их зарезали — и ладно. А вот убийство студента будут обсуждать шумно. Сказочник изобличает современный расизм, который стал нормой в обществе.
Петелина промолчала. Ей отчетливо вспомнилась другая фраза, последняя в сказке, но не последняя по смыслу. «Присказка закончилась в начале пути, будем ждать сказку, она впереди».
Глава 6
Вернувшись вечером домой, Елена Петелина услышала озорной голос сынишки и назидательное бурчание бабушки. Маленький Саша начал уверенно ходить, с любопытством осваивал закоулки квартиры и изучал содержимое выдвижных ящиков методом выбрасывания предметов на пол.
Измотанная Ольга Ивановна, мама Елены, вывела ребенка в коридор и упрекнула дочку:
— Пока мама ловит Бармалеев, Сашенька словил шишку. Полюбуйся!
Елена подхватила ребенка на руки и с ужасом рассмотрела припухлый ушиб на лбу малыша.
— Ну как же так, мама? — возмутилась она.
— А у меня не десять рук и не сто глаз! И то надо, и это, а Саша как заводной вертится, не углядишь.
Малыш радостно улыбался маме, полностью игнорировал шишку, и материнское сердце оттаяло. Ее упрек был несправедливым. Ольга Ивановна взвалила на себя заботу о ребенке, что позволило Елене раньше положенного срока вернуться к любимой работе, а по вечерам не бежать домой сломя голову.
Она поцеловала сынишку в лоб со словами:
— Настоящему мужчине шишки не страшны, — и поблагодарила маму: — Спасибо, мама. Ты можешь идти.
Ольга Ивановна возразила:
— Пусть Марат сначала явится, одна ты не справишься. Пока поужинай и голову переключи. Настя показала, каким кошмаром ты занимаешься.
День и правда выдался тяжелым. Следственные действия шли своим чередом. Опросы свидетелей и знакомых Максима Миронова, изучение записей уличных камер, назначение экспертиз, обыск на квартире студента — формировали информационный лабиринт, в котором пока плутало следствие.
Репортаж Луганцевой на телевидении о жестоком убийстве светлого, умного, обаятельного студента подлил масла в огонь общественного интереса. Блогеры тиражировали слухи, постили ужасные фотографии, зачастую не имевшие отношения к происшествию, и не скупились на безумные версии. Вслед за прессой активизировались начальники всех уровней. Они звонили Петелиной, требовали отчета, немедленного результата и мешали сосредоточиться на расследовании.
Из комнаты вышла дочка Настя, поступившая в этом году в Московский государственный университет. Девушка держала в руке планшет и ошарашенным взглядом смотрела на маму.
— Я видела тебя там, где кровь. За что Максима убили? — спросила она.
Елена передала малыша бабушке и отвела Настю на кухню. Погибший студент третьего курса МГУ Максим Миронов учился на том же факультете, что и Настя. Имя жертвы быстро просочилось в интернет и взбудоражило молодежь.
— Ты знала его? — спросила Елена.
— Теперь Макса знают все. В сети только и обсуждают убийство студента. Посмотри.
Настя протянула включенный планшет. Петелина без энтузиазма посмотрела ленту сообщений. Она уже проверяла, что на запрос «убийство студента в Москве» открывается масса активных ссылок, а убийство четырех рабочих на стройке прошло для общества незамеченным. «Как в пророческой сказке», — подумалось следователю.
— Ему правда голову отрезали? — со страхом спросила Настя.
— Ножевое ранение в горло, — после некоторого раздумья ответила Елена.
— За что? Неужели из-за самоката? — Настя озвучила одну из гулявших в интернете версий.
— Сейчас трудно сказать.
— Пожилым не нравятся самокаты, но на них удобно. Максим сбил кого-то? Почему его зарезали?
— Хуже всего, если убили просто так, — вырвалось у следователя.
— Почему хуже?
— Иногда убивают ради самого процесса. Так поступают маньяки.
Елена обняла дочь, умолчав, что в этом случае убийства обязательно продолжатся. И если первой жертвой стал студент, то велика вероятность, что и последующие будут из студенческой среды.