в местном Зоопарке одна из обезьянок
проглотила три зеркальца, которые ей
дали непослушные дети, посетившие зоопарк
с экскурсией. Зеркальца эти не очень большие,
однако, дирекция зоопарка очень тревожится
за здоровье своей воспитанницы.
Надо отметить, что эта обезьянка прибыла
в Польшу в составе зверинца, доставленного
к нам известным капитаном Али и была его
любимицей. Если верить рассказам моряков,
обезьянка умела управлять кораблем и
поэтому она получила прозвище панна Рулевая.
Сейчас вам понятно, почему у Али,
после чтения газеты,
слезы побежали?
Вы тоже, наверно, украдкой вздыхали,
когда эту страницу вам мамы читали.
Говоря откровенно, я тоже рыдал,
когда про это стихи сочинял.
Капитан немедля принялся за дело.
- Тотумфацки! Неужто спать не надоело?!
Мы едем в Познань.
Поручаю тебе
найти шофера. Ищи же везде.
И чтобы был с хорошей машиной.
Беги же скорее, будь послушной псиной.
Если шофер не захочет идти,
тащи его прямо сюда за штаны!
- Это я люблю - за штаны таскать!
Уже побежал - меня не догнать!
Не прошло и более тридцати минут
Тотумфацки с шофером - уже тут как тут.
Шофер был вначале очень удивлен
и не мог понять
для чего же он
должен был идти
вслед за псом куда-то.
Но когда узнал,
только, вот тогда-то
сказал откровенно
что, если он нужен,
то делу такому
охотно послужит.
Зовут меня Юзек. Я к вашим услугам.
Буду вам помощником,
и, конечно,
другом.
Пан Юзек, я очень благодарен вам.
Какую машину предложите нам?
- О, моя машина,
немного старовата...
Колеса "Варшавы", мотор от "Фиата"...
- Как же это ездит, двигается враз?
- Ездит все прекрасно, даю полный газ.
Сто тысяч километров проехал на ней.
- Аварии были с машиной твоей?
- Прошу не волнуйтесь, милый Капитан.
Юзек вмиг исправит
всякий в ней изъян.
- Ну, тогда поехали!
- Так чего ж нам ждать?
- А мою собаку можно будет взять?
- Это ту, что тащила меня за брюки?
Да я бы ее за такие штуки...
Ну, ладно, пусть едет. Но в моей машине
есть только два места
в шоферской кабине.
Собаке багажник могу предложить...
- Багажник? И только? Право, как тут быть?..
Неужто в багажник затолкать его?..
- В багажник?!.. Меня?.. Меня одного?!..
- Нет, не могу я! Это что за пес?!
И какой дурацкий задает вопрос!
Не считаешь ли ты, мой пес дорогой,
что в этот багажник
я влезу с тобой?
- Было бы неплохо... Вместе веселей...
- Нет, я не могу! Выбирай скорей:
или в багажник, или остаешься?
Смотри ты, негодник, у меня дождешься!
- Лучше уж в багажник... - согласился Пес
и виновато
повесил свой нос.
Поехали.
Машина
шипела,
ворчала,
но сорок километров
в час все-таки давала.
И худо-бедно, все же,
а ехала вперед.
Но вдруг, как-будто где-то
взорвался
самолет!
Машина резко встала
и с места - ни на шаг!
Пан Юзек вылез,
охнул,
и объяснил все так:
- Что ж, дело здесь обычное
у нас спустила шина.
И дальше не сможет поехать машина.
Нам надо сменить сейчас колесо.
Хорошо, что в багажнике
есть еще одно.
Открыл шофер багажник - и нет на нем лица.
- Нет, это не собака! Паршивая овца!
- Что это там случилось?
Чего ж вы таак кричите?
- Да как же не кричать?
В багажник загляните!
- Там явный беспорядок,
нам следует признать.
Валяются обрывки... чего? И не понять...
- Обрывки, говорите? Лишь
только и всего?!
Помилуйте, ведь это и есть то колесо!
- Какое колесо, в толк не могу я взять?
- Да наше, запасное, что должен я менять!
- Так эти вот обрывки и есть то колесо?
- Твержу я вам об этом уже давным-давно!
- Да нет же, шутка это... пугаете меня...
- Да что б я дожил целым
до заавтрашнего дня,
что это колесо ваш пес
паршивый съел!
- Пе-е-е-с?? Тотаумфацки! Живо!
Как это ты посмел??!
Ах, глазки опустил ты. Ведь это же скандал!
Скажи мне, ты погрыз?!
Ах, милый Капитан.
- Чуть-чуть я пожевал...
- Чуть-чуть? Ах, шкодник,
паршивая скотина!
Ведь это же не жвачка,
а от машины шина!
- Вы совершенно правы... Невкусная она...
- Так для чего жевал ты? От скуки просто, да?!
- Да, видимо, от скуки... Но разве думал я...
- Ну, вот что: хватит! Точка!
Нет от тебя житья!
И будешь ты наказан. Что встал ты с постной миной?
Бежать за это будешь
ногами за машиной.
Но делать что-то надо.
Шофер и Капитан
за работу взялись,
исправили изъян: колеса починили
заплаткой из резины
и вскоре по асфальту
вновь покатили шины.
Несчастный же Пес,
поскуливши немного
при мысли о длинной
и пешей дороге,
поджал тонкий хвост
и трусцой побежал.
Машина шла тихо
и он поспевал.
Но вот, наш водитель
поддал еще газу
и дорога для Пса
удлинилась сразу.
Росла и росла все быстрей и быстрей
и Псу становилось трудней и трудней.
"Уж лучше, он думал
я бы издох...
А Али, как-будто бы
вовсе оглох.
Не слышит (он) ни стонов,
ни тяжкого дыхания
и другу не дарит
ни капли внимания.
Не повернет головы он своей,
как-будто бы Пес
не его,
а ничей.
Не подмигнет, не свистнет ему,
уж очень он строг
ко псу своему.
Но, если бы только
хоть один из вас
в душу Капитану
заглянул в тот час,
то прочитал бы такие слова:
"Бедный Тотаумфацки, тебе трудно, да?
И зачем я только наказал его?
Как бы не испортил здоровье свое...
Скорее хотя бы один поворот...
Остановим машину." - думал Али.
И вот впереди поворот. И очень крутой,
Юзек жмет тормоз
правой ногой.
Машина - стоп. Остановилась.
Ждет.
Собака, чуть живая, еле
уж ползет.
Дошла до поворота - о радость!
Ее ждут!
Машина и хозяин стоят,
его зовут!
- Ну, хватит, Тотаумфацки.
В багажник полезай!
- Ах, Капитан мой милый!
- Ну, ну, не приставай... Что, сильно утомился?
- Могу заверить вас, что шину эту сдуру
я ел в последний раз!
Да будь она из масла,
из колбасы отборной,
из марципана хоть - ну, нет,
прошу покорно.
Она не существует уж больше для меня.
И это до последнего я буду помнить дня.
- Так что же, помирились?
Дай лапу, если так.
Люблю тебя я все же,
хоть шкодить ты мастак.
Теперь садись-ка, быстро.
Нас путь даалекий ждет.
Там обезьянка в Познани
от зеркалец умрет.
Под вечер, наконец, до города добрались.
И надо вам сказать, что очень волновались
в каком состоянии обезьянка сейчас.
В Зоопарк приехали
к ужину как раз.
И вдруг слышат:
- Здрасьте, милый Капитан!
Ну, она, конечно! Из заморских стран!
Милая веселая, панна Рулевая!
- Про тебя читал я! Здравствуй, дорогая!
Я обеспокоен, что с тобою, детка?
Очень напугала нас эта заметка.
- Со мной? Ничего.
Я здорова, как прежде.
Зеркальца же съела понарошке,
в надежде,
что про меня напишут газеты (в газетах)
вы прочитаете тоже про это
и поскорее примчитесь сюда.
Я очень соскучилась,
прямо беда.
- Так ты эти зеркальца
вовсе не ела?
А просто меня повидать
захотела?
- Конечно же нет. Я есть их не стану.
Вот все они в сумке, сейчас их достану...
Вот посмотрите: раз, два и три.
Сказал Капитан:
- Ну, знаешь ли ты...
- А мы, обезьяны, должны вы знать,
любим вам, людям, во всем подражать.
То, фигу покажем,
то напялим очки, хотя нам в них ничего не видно
а то, слоняться будем, кк вы,
когда вам делать нечего, видно.
А иногда, сказать даже стыдно,
мы ковырять начинаем в носу...
Но зеркальца есть? Это к чему?
И сразу так много? Сразу три подряд?
Это ведь не булка
и не шоколад.
Долго так живу я,
а живу пять лет,
не видела, чтоб их
ели на обед.
- А вот, были такие,
если хочешь знать.
Историю такую рассказать
Садись поудобнее, мое дитя.
И очень внимательно слушай меня.
История о человеке, который ел зеркала.
В Варшаве, на улице Белиберда?
жил человек, что ел зеркала.
Кто любит яички,
кто бараний бок,
а ему подавай
зеркала кусок,
На обычный завтрак,
клянусь жизнью я,
съедал он зеркальце
после бритья.
На обед трюмо,
на ужин - трельяж,
а на прогулку
брал целый багаж
малюсеньких зеркалец
и, как монпасье,
за время прогулки
съедал их все.
Когда, бывало, гости придут
из зеркал готовил им тысячу блюд.
А сам, когда
в гостях бывал
все зеркала со стен поедал.
А уж в парикмахерской,
каждый это знал,
ни единого зеркала он
не оставлял.
Любил полакомиться
с видом невинным,
маленьким зеркальцем
от автомашины.
И не было лучшей для него еды,
чем зеркальце из сумочки
собственной жены.
И так он питался долгие года,