Он такой невнимательный, этот ум-привычка! Временами он само воплощение забывчивости и впутывает меня в дурацкие ситуации. Погружённый в шквал мыслей, я однажды взял не тот тюбик и выдавил на свою зубную щётку аккуратную полоску крема от геморроя. А недавно, к собственному ужасу и изумлению, я поймал себя на том, что собираюсь помочиться в мусорный бак вместо унитаза — почему, не знаю. И за все эти годы я дважды выходил из столовой на улицу и шёл по направлению к корпусу, где находятся камеры, неся в руках тюремный поднос для еды — что здесь равнозначно тому, как если бы вы «на воле» вышли в сомнамбулическом состоянии из ресторана с тарелкой в руках.
Слава Богу, такое случается не часто. Но в моей жизни был долгий период, когда я полностью отождествлял себя с этим умом-привычкой. Тогда с разрушительностью автокатастрофы «я» здесь столкнулось лицом к лицу с миром там, со смертельным сочетанием страха и бравады. Я накапливал убеждения, меня раздували гнев и гордость; я считал себя крутым и беспокоился, что это не совсем так, и всё время безмолвно молил о заботе и принятии.
Помню, как ребёнком в своей сердцевине я ощущал широко распахнутую пустоту, изобилие, льющееся из таинственного и невидимого фонтана того, кем я был. Но по мере взросления я каким-то ошибочным образом относил ту удивительную пустоту к ментальной структуре под названием «я» и, таким образом, вскоре превратил пустоту в ничтожность. Я принял некое «я» и закрылся от мира, однако пустота всё ещё была здесь, как гноящаяся рана в самой сердцевине. Пустота стала недостатком, изъяном в созданном мною персонаже, моей личной пропастью. Поистине, я стал ничтожеством.
В 60-х, когда я принимал ЛСД, я вновь мельком увидел ту истинную природу, которую знал в детстве. Первые видения принесли с собой мощный заряд красоты и любви, но позже ЛСД напугал меня до смерти. Я даже перестал курить траву из-за того, что у меня стали случаться неожиданные галлюцинации уже после прекращения действия наркотика, после которых я был весь в поту и совершенно дезориентирован. Я решил, что у меня едет крыша. На протяжении многих лет после этого я бился с самыми элементарными проблемами контролирования, пребывая в ужасе даже от того, что не мог помешать себе слышать, не мог контролировать своё осознавание, самой основой которого считал это своё лелеемое «я». Я становился всё более отчаявшимся: выпрашивал, манипулировал и, наконец, стал брать силой всё, что, как я думал, заполнит эту расширяющуюся пустоту.
И вот наконец всё закончилось. Несомненно, мой арест стал катализатором, необходимым, чтобы подтолкнуть меня в новом направлении. Но ещё потребуются годы стачивания моих убеждений, чтобы меня отпустило. Странно, потому что, оглядываясь назад, кажется, что это произошло в мгновение ока: сегодня этот страх так же ощутимо отсутствует, как тогда — присутствовал. И на его месте — этот несдерживаемый энтузиазм, это несравненное любопытство относительно того, Кто Я Есть на самом деле, и преданность этому.
А произошло следующее: Пустота стала божественной! Произошло полнейшее изменение — Пустота в моей сердцевине, та огромная зияющая дыра, которая не могла быть заполненной, стала тем, чем была всегда: фонтаном Вселенной. И, более того, я и был этой Пустотой и всем, что Она создала! Я более не был ничтожным, я был «всемогущим», способным на всё! Тот, за кого я себя принимал, это тело-ум под названием «я», на самом деле находился внутри этой Пустоты, а не наоборот. А я настоящий был прозрачным. Я был пространством, осознающим Своё создание, и всё творение было внутри Меня.
Как я это обнаружил? Я посмотрел — в буквальном смысле посмотрел — и увидел! Это не было всего лишь чтением об этом — хотя чтение действительно помогло мне разрушить барьеры, — это было Видением Этого и Бытием Этим. Я посмотрел Сюда, развернул своё внимание на 180 градусов в противоположном направлении относительно того места, откуда я обычно смотрел и где я ранее предполагал, что у меня есть голова, и увидел Ничто! Я увидел Пустоту, и не просто обычную пустоту, а весьма осознающую. «Светящееся» — идеальное слово для описания того, что я увидел, ибо оно действительно светилось собственным великолепием. Как будто я был окном без стёкол и рамы, освещённым изнутри и, более того, окном, которое было вместилищем для того вечно меняющегося происходящего, которое я называл миром (и которое на самом деле составляло с ним единое целое).
Итак, случилось пробуждение. В гуще этого сна под названием «жизнь» появилась ясность. В каком-то смысле я умер и вновь родился как нечто иное, некий безымянный Источник, который до сих пор продолжает удивлять Самого Себя.
Однако этот ум-привычка остался как эхо какой-то далёкой войны, в которой я участвовал. В какой-то момент я попытался отказаться от него и понял, что не могу. Я обнаружил, что он никогда мне на самом деле не принадлежал, и поэтому отказаться от него значило бы отказаться от вон тех гор или от воздуха в этой комнате. Постоянно возвращаясь к этому пробуждённому и пустому Источнику, я увидел, что Здесь, в Сердцевине, никакой ум-привычка существовать не может; ум-привычка принадлежит только миру; в каком-то смысле он и есть этот мир. Как таковой он — творение Источника и, тем самым, является аспектом Того, что я есть, — так же, как сон является и продуктом, и сущностью сновидящего ума. Однако первостепенную важность имеет то, куда я направляю своё внимание: я или наблюдаю за своим пустым Источником Здесь, или занят где-то там постоянным потоком мыслей, который я называю умом-привычкой. Это Ничто и Оно. И парадоксальным образом они видятся как одно и то же, но только с точки зрения Ничто — этого Ничто, которым являюсь я.
Отсюда видно, что я катаю эту тележку под названием «ум-привычка» из одного угла моего дня в другой, и обнаруживаю, что не сдвинулся ни на дюйм. Всё находится внутри — эта пишущая машинка, воздух в комнате, горы вдалеке — всё является частью этой светящейся Пустоты, которая есть я. Поистине, я — побирушка, у которого в кармане весь мир.
Разговор 1
А: Вы — член местной буддийской общины, и у меня есть вопрос по буддизму, на который, быть может, вы сможете ответить.
Б: (Смеётся.) Если это вопрос о буддийском учении, то я сам удивлюсь, если смогу на него ответить, однако спрашивайте.
А: Что именно подразумевается под выражением «пустота»?
Б: Безусловно, я не достаточно компетентен, чтобы дать точный ответ, но я постараюсь, и посмотрим, что получится. Многие буддийские учителя, и особенно те, кто регулярно появляется на страницах популярных буддийских журналов, используют термин «пустота», описывая природу феноменальной реальности или то, что мы считаем вещами, существующими где-то там, в реальном мире. Идея в том, что эти феномены только кажутся реальными, а на самом деле они «пусты» и не реальны. То есть они не существуют сами по себе, а возникают исключительно как результат их взаимодействий с бесконечным числом других феноменов. Все эти взаимосвязи выливаются в непостижимую сеть возможностей. Итак, мир не такой плотный, каким считается, но видится как фундаментально «пустой»; и цель этого учения — помочь ищущим просветления ослабить свою привязанность к тому, что они считают стабильной и реально существующей действительностью. Конечно, это работает, и я должен сказать, что это гораздо ближе к истине, чем общепринятое понятие о реальности. Но, по-моему, в такой точке зрения есть серьёзное отклонение, концептуальный объезд. Это длинный путь домой. Если я прав, то и Будда говорил нечто в этом роде, это знали и многие другие, в частности ранние китайские чань-буддисты. Все они полагали, что фундаментальная проблема — это вопрос неправильного фокуса. Итак, вместо того чтобы описывать то, что мы видим, термин «пустота» лучше применить для описания того, кто видит явления, ибо когда обнаруживается, что видящий пуст, то также обнаруживается, что и видимое тоже пусто. Таким образом, мой вопрос к моим собратьям-буддистам следующий: к чему все эти разговоры о вещах, которые пусты? Узнайте, кто есть видящий, и вы найдёте ответ — и о природе феноменов, и о нашей ошибочной привязанности к ней. Что вы думаете? Разве в этом не больше смысла?
А: Больше смысла? Его вообще нет!
Б: Хорошо. Мы сейчас могли бы ослаблять наши обусловленные убеждения о реальности, начав долгое обсуждение взаимозависимого одновременного возникновения феноменов, и тем самым логически доказать, что мир, каким мы его знаем, в своей основе пуст. Однако через минуту вы бы вернулись в тот же самый мир с вашим обусловленным убеждением, что он по сути реален. Поэтому давайте пойдём другим путём — в буквальном смысле. Давайте исследовать термин «я» в смысле «я есть». Мой вопрос к вам следующий: кто вы, кроме как ваше имя, ваша работа, ваша личная история и пр.?
А: Кто я?
Б: Да. Или давайте начнём с другого вопроса: где вы?
А: Я здесь (показывает на тело).
Б: Вы в своём теле?
А: Да.
Б: Есть какое-то конкретное место в теле, центр, в котором, как вам кажется, вы находитесь? Например, находитесь ли вы в своей руке?
А: Нет.
Б: В своём туловище?
А: Нет.
Б: В своей голове?
А: Нет, нет. Я — всё оно в целом (вновь указывает на тело).
Б: Вы — сумма своих частей?
А: Да.
Б: А как насчёт ощущений — того, что вы чувствуете, и так далее? Или мыслей? Сознания? Они входят в состав суммы частей?
А: Да, конечно.
Б: По вашим словам, это ощущение «я» не находится ни в каком-либо конкретном органе или месте, а результат всего вместе взятого целого?
А: Совершенно верно.
Б: Однако в не слишком давнем прошлом вы были всего лишь одной клеткой в утробе вашей матери. Вы тогда были собой?
А: Нет.
Б: Почему нет?
А: Потому что я ещё не был человеком.
Б: А что, если я бы сказал вам, что сейчас, как человек, вы — огромный город из десяти-пятнадцати миллиардов отдельных клеток, каждая из которых живая и общается с соседними клетками? Вы бы сказали, что вы не находитесь ни в одной из этих клеток, или вы бы сказали, что вы находитесь в них всех?