Но как бы он ни был хорош в постели, Эмили так больше не могла. Когда Коул еще только начинал свое дело, она его всячески поддерживала, но со временем пришли и успех, и деньги, а Коул все продолжал сутками пропадать в офисе. Его душа и сердце полностью принадлежали компании, а для нее самой в них места уже не хватало.
Вздохнув, Эмили собрала оставшиеся после обеда тарелки и пошла на кухню, где Кэрол чистила картошку. Поставив тарелки в раковину, она уселась за стол перед корзинкой со стручками фасоли.
– До сих пор помню, как когда-то помогала тебе ее чистить, – заметила Эмили, беря первый стручок.
– Да, ты вообще очень много мне помогала, вместо того чтобы нормально отдыхать, и порой мне даже приходилось насильно выгонять тебя с кухни.
Эмили пожала плечами:
– Мне всегда здесь нравилось.
И не нравилось проводить время с собственной семьей.
– Наверное, у меня никогда и не было настоящей семьи. Мама всегда была занята, отец вечно работал, да и в те редкие минуты, что они все-таки проводили вместе, все равно успевали десять раз поссориться.
Да и чего еще можно было ждать от родителей? Они поженились, не закончив и школы, почти сразу завели ребенка и только потом поняли, что лучше бы им было оставаться друзьями, чем становиться любовниками. У каждого их них была своя собственная жизнь, встречались они в основном на крупных праздниках вроде Нового года и дней рождения, да и в «Имбирный пряник» каждый год ездили, чтобы пообщаться с друзьями, а не для того, чтобы побыть друг с другом. Даже ужинали они вместе только по пятницам.
– А ты выросла и решила жить совершенно иначе?
Эмили невольно рассмеялась. Так странно, оказывается, она и не заметила, как у них с Коулом все стало точно так же, как и у ее родителей. Он работал, а она занималась своими делами, хорошо хоть ребенка не завели. Но скоро будет и ребенок. Только узнав о своей беременности, Эмили поклялась, что обязательно подарит малышу счастливое детство, которого у нее самой никогда не было.
– Да, похоже, я пошла по их стопам, но у меня хотя бы хватило ума не впутывать в наши проблемы ребенка.
– Пошла, но не во всем. Не знаю, любили ли когда-нибудь друг друга твои родители, но даже если и так, их любовь закончилась намного раньше, чем вы стали сюда приезжать, а вот вы с Коулом…
– Что мы?
Кэрол пожала плечами и поставила картошку в духовку к уже запекавшейся там курице.
– Что бы ты там себе ни говорила, но между вами еще что-то есть.
– Ничего уже давно нет, просто он никак не может с этим смириться, – вздохнула Эмили, споласкивая очищенную фасоль.
– По-моему, Коул тут не единственный, кто не хочет с этим смириться. Говори все что хочешь, но я видела, как ты на него смотришь.
Эмили почувствовала, что краснеет.
– Это всего лишь гормоны. – Ну вот кого она пытается обмануть? Ведь когда Коул ее поцеловал, в ней мигом вспыхнула прежняя страсть, и она сама жадно впилась в его губы.
Коул всегда будет для нее много значить, но любить его…
Эмили уже давно приучила себя даже в мыслях не ставить рядом слово «любовь» и его имя. Уж лучше так, чем в очередной раз придумывать себе красивую сказку, никак не связанную с реальностью.
В ответ Кэрол лишь усмехнулась и начала мыть посуду, но когда Эмили попыталась вытереть тарелки, хозяйка отобрала у нее полотенце:
– Не забывай, что ты здесь все еще гостья. Иди отдыхай.
Вздохнув, Эмили вышла в сад и, только услышав стук молотка, вспомнила, что Коул как раз сейчас там работает. Она сразу же решила вернуться в дом, но не успела сделать и двух шагов, как он ее окликнул:
– Слушай, ты не могла бы мне немного помочь?
Коул замер с длинной доской и молотком в руках.
Уйти сейчас было бы просто невежливо, так что Эмили подошла к нему поближе:
– Конечно, что нужно делать?
– Залезай на лестницу и придержи доску.
– Ладно, лишь бы гвозди забивать не пришлось, ты же знаешь, что я не дружу с инструментами.
– Знаю, – Коул насмешливо подмигнул, – мой большой палец никогда не забудет твоей меткости.
– Извини, – улыбнулась Эмили. – Снова.
Держась за доску с двух концов, они медленно залезли каждый на свою лестницу.
– Про палец я просто пошутил, на самом деле было не так уж и больно.
– Ну конечно, тогда ты говорил совсем иначе. Только я так и не поняла, зачем вообще понадобились все те точные расчеты и измерения. Мы же просто решили повесить пару картин, а ты устроил целое представление, словно мы решили сменить экспозицию в Лувре.
– Ну уж извини, в таких вопросах я бываю немного дотошен, но так уж я устроен, и ничего с этим не поделаешь.
– Всего лишь немного?
– Ладно, очень дотошен. Видимо, я заслужил тот удар молотком по пальцам.
– Ну, наверное, мне тоже стоит признать свои маленькие слабости. Порой я бываю слишком нетерпелива, но тогда мне хотелось поскорее со всем закончить. – Эмили пожала плечами. – Правда, вместо того, чтобы бить тебя молотком, можно было просто принять холодный душ.
– Даже если я это заслужил?
– Заметь, ты сам это сказал.
Поправив доску, Коул принялся забивать первый гвоздь.
– Знаешь, по-моему, это был последний раз, когда мы что-то делали вместе.
– Да. – Эмили слегка переступила с ноги на ногу, пытаясь справиться с легким головокружением. – Но работа совсем не клеилась, так что не удивительно, что больше мы ни за что подобное не брались. – Она решила не напоминать, что все тогда закончилось крупной ссорой, после которой Коул неделю ночевал на диване.
– Ты права, – признал он. – Будем надеяться, что сейчас у нас лучше получится.
Я в этом не сомневаюсь, мы же держимся за доску с разных концов.
Усмехнувшись, Коул прибил еще два гвоздя.
Почувствовав, что у нее снова кружится голова, Эмили покрепче ухватилась за доску.
– Долго еще?
– Осталась пара гвоздей. Подожди немножко, мне нужно сначала переставить лестницу.
Спустившись, Коул перетащил лестницу на полметра и снова полез вверх, а голова у Эмили закружилась еще сильнее, да вдобавок еще к горлу подступила тошнота.
Так, ей срочно нужно отсюда слезть.
– Коул, я… мне нужно вниз. – Забыв о доске, она кое-как спустилась с лестницы и уселась на крыльце.
– Ты в порядке? – озабоченно спросил Коул.
– Да, просто от высоты голова немного закружилась.
– Тогда посиди немножко или, если хочешь, иди в дом, дальше я и сам справлюсь.
Я в порядке. – Эмили никак не могла понять, чего ей сейчас больше хочется. Чтобы Коул ее обнял и сказал, что все будет хорошо, или просто ушел куда-нибудь подальше, наконец-то оставив ее в покое? Как же она устала разрываться между двумя этими желаниями…
Когда же она, наконец, успокоится и перестанет цепляться за мечту? Ясно же, что сколько бы она ни старалась, все равно ничего не изменится.
Эмили вдруг поняла, что их брак чем-то похож на «Имбирный пряник». И тому и другому нужны солидные вложения и капитальный ремонт, вот только если гостиницу починить еще можно, то им с Коулом уже ничто не поможет. К тому же он ясно дал понять, что дети ему не нужны, а у нее скоро появится собственный ребенок. Да и вернувшись в Нью-Йорк, Коул снова станет прежним и будет неделями пропадать на работе, пока она одна сидит дома.
– Ты точно хорошо себя чувствуешь? Какая-то ты бледная.
– Со мной все в порядке.
Просто она немного беременна.
Повертев в руках молоток, Коул посмотрел на Эмили так, словно хотел еще что-то спросить, но вместо этого лишь сказал:
– Ладно, отдыхай, а я пойду дальше работать.
Еще немного посидев, Эмили вздохнула и пошла в дом, не в силах смотреть, как Коул ремонтирует ее любимый «Пряник».
Спину и плечи ломило, ноги болели сильнее, чем после пробежки, руки покрылись мозолями и ссадинами, а на щеках выросла густая щетина. Проще говоря, глядя в зеркало, Коул видел кого угодно, но не миллиардера и генерального директора крупной компании.
Но чувствовал он себя при этом чертовски хорошо.
Вот только это не отменяло того, что совсем скоро ему придется вернуться в Нью-Йорк и заняться делами. Компания не могла без него обойтись, а он не мог ее бросить. В конце концов, от него зависят тысячи людей, которым нужно как-то кормить детей и платить кредиты. Он не может их подвести.
А вместо того чтобы заниматься делами, он все еще ремонтировал «Имбирный пряник», который так много значил для Эмили.
После того поцелуя Коул поверил, что у них есть еще один шанс, и стоит ему только побыть здесь подольше, как их отношения снова наладятся. Но каждый раз, когда они оказывались вместе, их разделяла все та же стена.
Вытащив из кармана зазвонивший телефон, Коул из плотника мгновенно преобразился в бизнесмена. Усевшись на нижнюю ступеньку лестницы, за полчаса Коул обговорил условия крупной сделки с китайскими партнерами, уволил парочку бесполезных сотрудников и уточнил несколько деталей в полугодовом отчете для инвесторов.
– Знаешь, без тебя тут все разваливается, – под конец разговора заметила Ирэн, его помощница. – Наверное, так же чувствовали себя средневековые люди во время затмения.
Коул устало провел рукой по волосам. Именно поэтому он почти никогда не ездил в отпуск и работал едва ли не каждые выходные.
– Я вернусь завтра утром.
– Не стоит, – спокойно возразила Ирэн. Ей было уже за шестьдесят, и для Коула она всегда была не просто помощницей, но и мудрым советчиком, к которому всегда стоило прислушаться.
– Почему?
– Потому что некоторым твоим сотрудникам уже давно следовало бы научиться принимать самостоятельные решения, а тебе для разнообразия полезно погулять на свежем воздухе, вместо того чтобы круглыми сутками чахнуть в офисе.
Коул усмехнулся:
– Не волнуйся, я еще не скоро зачахну.
– Ну конечно. Ты первым приходишь в офис, а уходишь последним, если вообще уходишь. Тебе уже давно пора оглянуться и вспомнить, что в этом мире есть не только работа.