Жизнь Будды — страница 2 из 24

1. Трапуша и Бхалика

Будда не двигался. Он продолжал сидеть под деревом, скрестив ноги. Получив совершенное знание, он преисполнился благодати.

— Я обрел освобождение, — думал он.

Целую неделю он просидел под Деревом Познания, не шелохнувшись.

Во вторую неделю он отправился в долгое путешествие; он прошел через все миры.

В третью неделю он снова оставался под деревом бодхи и за все время даже ни разу не моргнул глазом.

В четвертую неделю он совершил короткое путешествие от Восточного моря к Западному.

Именно тогда Мара, безутешный в своем поражении, пришел к Будде и сказал такие греховные слова:

— Благословенный, зачем медлишь ты, знающий путь к освобождению? Раздуй светильник, добавь огня; войди в нирвану, о Благословенный, час настал.

Но Благословенный ответил:

— Нет, Мара, я не добавлю огня и не войду в нирвану. Прежде я должен обрести многих учеников, а они, в свою очередь, должны привести в мой закон других. Словом и исполненным долгом я должен заставить замолчать моих противников. Нет, Мара, я не войду в нирвану, пока Будда не будет прославлен во всем мире, пока не будет признан его благой закон.

Мара отправился восвояси. Он низко опустил голову, а в ушах у него звучали голоса Богов, которые потешались над ним.

— Ты потерпел поражение, Мара, — говорили они, — ты стоишь, погруженный в раздумье, словно старая цапля. Ты стал бессильным, Мара, подобно старому слону, который быстро увязает в болоте. Ты полагал себя героем, но ты слабее больного, брошенного в лесу. Что толку от твоих дерзких слов? Они столь же бесполезны, как болтовня ворон.

Мара подобрал кусок мертвого дерева и начал чертить фигуры на песке. Три его дочери, Рати, Арати и Тришна, были крайне напуганы этим грустным зрелищем.

— Отец, почему ты такой печальный? — спросила Рати.

— Меня победил человек, похожий на святого, — ответил Мара. — Он оказался неуязвимым и для моей силы, и для моей хитрости.

— Отец, — сказала Тришна, — твои дочери прекрасны; они попытаются обольстить этого человека.

— Мы пойдем к нему, — продолжала Арати, — мы закуем его в цепи любви, мы приведем его к тебе, смиренного и умоляющего о милости.

Они явились к Будде и запели:

— Друг, наступила весна, прекраснейшее из всех времен года. Деревья стоят в цветах; нужно веселиться! Твои глаза прекрасны, они сияют чудесным светом; ты несешь на себе приметы всемогущества. Взгляни на нас: мы сотворены для того, чтобы давать наслаждение и смертным, и Богам. Вставай и будь с нами, друг; полной мерой испей свою сияющую юность; отбрось серьезные мысли. Взгляни, как мягки наши волосы; цветы одолжили свой аромат их шелковистости. Загляни в наши глаза, в которых дремлет вся сладость любви. Посмотри на наши теплые губы, подобные плодам, созревшим на солнце. Взгляни на наши круглые твердые груди. Мы проплываем с грацией лебедиц; мы знаем песни, которые чаруют и услаждают; когда мы танцуем, сердца бьются быстрее, пульс учащается. Приди, друг, не отвергай нас; воистину, глуп тот, кто отбросит сокровище. Взгляни на нас, повелитель; мы — твои рабыни.

Но песня их не тронула Благословенного. Он лишь нахмурился в сторону молодых девушек, и они тотчас превратились в отвратительных старух.

В отчаянии они вернулись назад.

— Отец, — рыдала Рати, — посмотри, что он сделал с нашей юностью и красотой.

— Любовь никогда не поразит его, — сказала Тришна, — ведь он сумел противостоять нашим чарам.

— Ох, — вздохнула Арати, — как жестоко он наказал нас.

— Отец, — взмолилась Тришна, — излечи нас от этой безобразной старости.

— Верни нам нашу юность, — кричала Рати.

— Верни нам нашу красоту, — плакала Арати.

— Мои бедные дочери, — ответил Мара, — я скорблю о вас. Да, он одержал победу, над любовью, он оказался выше моей силы, и потому я печален. Вы просите меня вернуть вам красоту и юность, но как я могу? То, что сделал Будда, может изменить лишь сам Будда. Возвращайтесь к нему, признайтесь в постыдных замыслах, скажите о своем раскаянии и, возможно, он вернет вам ваше очарование.

Они принялись умолять Будду.

— Благословенный, — говорили они, — прости нам греховные мысли. Наши глаза были слепы к свету, мы были непроходимо глупы. Прости нас!

— Да, вы совершили глупость, — согласился Благословенный, — поскольку пытались ногтями разрушить гору, пытались зубами прогрызть железо. Но вы признали неправоту своего замысла, а это уже знак мудрости, о девы! Я прощаю вас.

И три дочери Воплотившего Зло вернулись назад еще красивее, чем были прежде.

В пятую неделю Благословенный оставался под деревом. Но внезапно подул пронизывающий ветер и пошел холодный дождь. Тогда Мусилинда, царь змей, сказал себе:

— Благословенный не должен страдать от дождя и холода.

Он покинул нору и семь раз свернулся кольцом вокруг Будды, а над головой его расправил свой капюшон. Поэтому Будда не страдал от плохой погоды.

На шестую неделю он отправился к фиговому дереву, куда часто сгоняли стада коз. Там его ожидали некоторые из Богов, склонившиеся в смиренных поклонах при его приближении. Он сказал:

— Кроткость сладка для того, кто знает Закон, доброта сладка для того, кто может видеть; кротость сладка для всех созданий; доброта сладка для всех созданий. Благословен тот, кто не имеет желаний в этом мире; благословен тот, кто победил грех; благословен тот, кто избегнул пытки чувств; благословен тот, кто больше не жаждет существования!

В седьмую неделю он остался под Деревом Познания.

Два брата-купца, Трапуша и Бхаллика, возвращались в северные страны. Они вели за собой караван из 500 колесниц. Когда они проходили мимо дерева, колесницы остановились. Напрасно возницы подбадривали животных, напрасно кололи их стрекалом — ни одна из повозок не сдвинулась ни на шаг. Колеса увязли в грязи по самую втулку. Трапуша и Бхаллика начали тревожиться. В это время появился Бог, который успокоил их и сказал:

— Пройдите немного, о купцы, и вы встретите того, кому должно воздать почести.

Братья увидели Благословенного, голову которого окружало сияние.

— Это Бог какой-то реки или горы?. — удивились они. — Быть может, это сам Брахма?

Но, взглянув на его одежды, они подумали:

— Это, должно быть, некий монах. Наверное, ему нужна еда.

Они вернулись к колесницам и принесли оттуда продовольствие. Достав медовые пряники, они преподнесли их Будде.

— Возьми их, святой человек, — сказали братья, — возьми и будь милостив к нам.

У Благословенного не было чаши для подаяний. Он не знал, как поступить. Боги, которые наблюдали за четырьмя сторонами земли, увидели его затруднение и быстро принесли ему чашу, сделанную из золота, но Благословенный сказал себе:

— Воистину, было бы странно для монаха собирать подаяния в золотую чашу.

И он отверг золотую чашу. Боги принесли чашу из серебра, которая также была отвергнута. Он отказался и от изумрудной чаши, и принял только чашу из простого камня.

После этого он взял пряники, которые пожертвовали купцы. Закончив трапезу, он сказал:

— Благословение Богов да будет с вами, купцы! Процветайте и будьте счастливы!

Трапуша и Бхаллика низко поклонились; они услышали слова, произнесенные Богом:

— Тот, кто пред вами, достиг совершенного знания. Это его первая трапеза с тех пор, как он обрел путь к освобождению; и вам выпала великая честь преподнести ему пищу. Теперь он отправится в мир, чтобы учить Истинному Закону.

Трапуша и Бхаллика возрадовались. Они стали первыми, кто начал исповедовать веру в Будду и в закон.

2. Будда готовится к проповеди учения

Будда начал раздумывать, как ему распространить знание. Он сказал себе:

— Я открыл глубокую истину. Ее было трудно воспринять, ее будет трудно понять; только мудрые смогут овладеть ею. В мире, сотканном из беспорядка, люди ведут трудную жизнь, но их удовлетворяет такая жизнь в этом беспорядочном мире. Как же смогут они понять цепь причин и результатов? Как им удастся понять Закон? Они никогда не смогут смирить желания, никогда не оторвутся от земных удовольствий, никогда не войдут в нирвану. Если я начну проповедовать учение, то меня не поймут. Быть может, никто даже и слушать меня не станет. Что пользы людям в истине, за которую я сражался? Истина останется сокрытой от тех, кем правят желание и ненависть. Истину нелегко обрести, обычный ум никогда не уловит ее. Никогда не узнает истины тот, кто, пребывая во тьме, молится о земных желаниях.

Поэтому у Благословенного не было стремления проповедовать учение.

Когда Брахма, благодаря своему верховному разуму, узнал о сомнениях, одолевавших Благословенного, он испугался.

— Мир будет потерян, мир распадется, — сказал он себе, — если Воплотивший Совершенство, Воплотивший Святость останется в стороне, если он не пойдет к людям проповедовать учение и распространять знание.

Брахма покинул небо. Прошло не больше времени, чем понадобилось бы сильному человеку, чтобы согнуть или распрямить руку, как он предстал перед Благословенным. Выказывая свое глубокое уважение, он обнажил одно плечо, опустился на колени, простер руки к Совершенному и произнес:

— Умоляю: учи знанию, о Господин, учи знанию, о Благословенный! В мире есть люди великой чистоты, люди, которых не испортила житейская грязь, но если они не получат руководства в познании, то как смогут они обрести освобождение? Их надо спасти, этих людей; о, дай им спасение! Они станут слушать тебя, они станут твоими учениками.

Так говорил Брахма. Благословенный хранил молчание, поэтому Брахма продолжал:

— До сих пор в мире преобладал закон зла. Он вводил смертных в грех. Тебе суждено разрушить этот закон, о муж мудрости. Открой для нас врата вечности, поведай о том, что ты открыл, о Спаситель! Ты подобен взобравшемуся на высокую гору, ты словно стоишь на скалистой вершине и взираешь сверху на человечество. Имей жалость, о Спаситель; подумай о несчастных, испытывающих муки рождения и старости. В путь, побеждающий герой, в путь! Обойди весь мир, стань для него светочем и руководителем. Рассказывай, учи, твои слова внятны будут многим.

Вот что отвечал Благословенный:

— Глубок Закон, установленный мной; он неуловим и труден для понимания; он лежит вне обычного разума. Мир будет насмехаться над ним; лишь немногие мудрые, возможно, поймут его значение и воспримут его. Если я приму решение и буду говорить, но не буду понят, то рискую потерпеть постыдное поражение. Я останусь здесь, Брахма; люди — лишь игра невежества.

Но Брахма сказал:

— Ты получил высшую мудрость. Лучи твоего света проникли даже в космос, а ты остаешься бездеятельным, о Солнце! Нет, тебе не пристало такое поведение; твое молчание предосудительно; ты должен говорить. Поднимайся! Пусть бьют барабаны и звучат гонги. Пусть Закон пылает, словно факел; пусть он, подобно освежающему дождю, упадет на высохшую землю. Освободи тех, кого терзает грех; принеси мир тем, кто горит в огне порока. Ты, подобный звезде среди людей, ты один можешь разорвать круг рождения и смерти. Взгляни, я у твоих ног и умоляю тебя во имя всех Богов!

Тогда Благословенный подумал:

— Среди голубых и белых лотосов, цветущих в пруду, есть такие, что остаются под водой, есть и такие, что поднимаются к поверхности, а некоторые даже вырастают настолько высокими, что их лепестки не намокают. В мире я видел хороших людей, и плохих людей, одни отличаются острым умом, другие — тупостью. Были среди них и благородные, и бесчестные. Кто-то поймет меня, кто-то — нет, но я буду испытывать сострадание ко всем. Я буду думать и о лотосе, который раскрылся под водой, и о лотосе, который гордится своей замечательной красотой.

И он сказал Брахме:

— Врата вечности да будут открыты для всех! Имеющие уши да услышат и уверуют! Я думал о своей усталости и боялся тщетных усилий, но жалость перевесила все соображения. Я встаю, о Брахма, и иду проповедовать Закон всем созданиям.

3. Будда идет в Бенарес

Благословенный размышлял, кому из людей выпадет первым услышать слово спасения.

— Где этот человек, исполненный добродетели, разума и энергии, кому я могу преподать Закон, — спрашивал он себя. — Его сердце должно быть свободно от ненависти, его разум должен быть спокоен; он не станет хранить знание в себе, словно мрачную тайну!

Он подумал о Рудраке, сыне Рамы. Он вспомнил, что тот не знал ненависти и стремился к добродетельной жизни. Такой человек, как Рудрака, никогда не станет держать знание в секрете. Будда решил научить его закону и спросил себя:

— Где сейчас Рудрака?

Когда же он узнал, что сын Рамы умер семь дней назад, то сказал:

— Великая жалость, что Рудрака умер, не услышав Закона. Он понял бы закон и смог бы учить ему дальше.

Будда подумал об Арате Каламе. Он вспомнил его ясный ум и добродетельную жизнь и решил, что Арата Калама будет счастлив нести знание людям. Он вновь спросил себя:

— Где сейчас находится Арата Калама?

Когда он узнал, что Арата Калама умер три дня назад, то сказал:

— Он умер, не услышав Закона; велика его потеря.

Благословенный задумался и вспомнил о пяти учениках Рудраки, которые когда-то сопровождали его. Они были добродетельны, исполнены энергии и, несомненно, смогли бы понять закон. Благодаря своему высокому разуму Благословенный узнал, что пять учеников Рудраки живут в Оленьей роще в Бенаресе. Поэтому он отправился в Бенарес.

У города Гайя он встретил монаха по имени Упака. При виде Благословленного Упака восторженно воскликнул:

— Как ты прекрасен! Твое лицо излучает свет. Даже плоды, напоенные солнцем, исполнены меньшим расцветом. Твоя красота подобна прозрачной осени. Господин мой, позволь спросить тебя, кто был твой учитель?

— У меня нет учителя, — отвечал Благословенный. — Нет никого, кто подобен мне. Я один мудр, спокоен и не подвержен грехам.

— Каким великим Учителем должен ты быть! — воскликнул Упака.

— Да, я единственный Учитель этого мира; равного мне не найти ни на земле, ни на небе.

— Куда ты направляешься? — спросил далее монах.

— Я иду в Бенарес, — ответил Будда. — Там я зажгу светильник, который принесет свет миру. И свет этот узрит даже слепой. Я иду в Бенарес, и там буду бить в барабаны, звуки которых пробудят человечество; их услышат даже глухие. Я иду в Бенарес, где буду учить Закону.

Он продолжал свой путь и достиг берегов Ганга. Была высокая вода, поэтому Благословенный стал искать лодочника, чтобы переправиться через реку. Он нашел одного и попросил:

— Друг, перевези меня через реку.

— Конечно, — ответил лодочник, — но прежде заплати мне.

— У меня нет денег, — ответил Благословенный.

И он по воздуху перенесся на другой берег.

Лодочник был потрясен. Он возопил:

— Я не перевез через реку такого святого человека! О, горе мне!

И он упал и покатился по земле, объятый великим отчаянием.

4. Будда обретает своих прежних учеников

Благословенный вступил в город Бенарес. Он ходил по улицам, спрашивая подаяние; он съел ту пищу, что подали ему, а затем отправился в Оленью рощу, где, как он знал, можно найти бывших учеников Рудраки. Пять учеников увидели его издали. Они узнали его и сказали друг другу:

— Разве мы не знаем человека, что идет к нам? Ведь это тот самый, кто поначалу удивлял нас своей строгостью, но однажды взбунтовался против суровой самодисциплины, которой мы придерживаемся. Если даже умерщвление плоти не указало ему путь к высшему знанию, то какая нам может быть польза от его мыслей сейчас, когда он склонился к алчности и малодушию? Мы не пойдем ему навстречу, мы не встанем, когда он приблизится; мы не примем у него накидку и чашу для подаяния; мы даже не предложим ему сесть. Мы скажем ему: «Здесь все места заняты». И не дадим ему ни еды, ни питья.

Так они решили. Благословенный тем временем продолжал идти в их сторону, и чем ближе он подходил, тем неуютней они себя чувствовали. Их охватило неудержимое стремление подняться со своих мест. Они ощущали себя птицами, изо всех сил рвущимися из клетки, под которой разложили огонь. Они никак не могли успокоиться, словно пораженные внезапной болезнью. В конце концов они изменили свое решение. Все пятеро поднялись и, как один человек, бросились навстречу Будде и приветствовали его. Один принял у него чашу для подаяний, другой — накидку, третий предложил место. Они принесли ему воду, чтобы омыть ноги. Все восклицали в один голос:

— Приветствуем тебя, друг. Займи свое место среди нас.

Благословенный сел, омыл ноги, а затем обратился к пяти отшельникам:

— Не обращайтесь ко мне, как к другу, о монахи! Я стал святым, Совершенным. Я — высший Будда! Отверзните свой слух, монахи: уже открыт путь, ведущий к освобождению. Я покажу вам этот путь; я стану учить вас Закону. Слушайте внимательно — и вы узнаете священную истину.

Но отшельники возразили:

— Прежде, несмотря на суровое подвижничество, ты не смог достигнуть совершенного знания. Как же удалось тебе достичь его сейчас, когда ты разрешаешь себе многое?

— О монахи, — отвечал Благословенный, — вы заблуждаетесь, я вовсе не позволяю себе многое. Я не отказался от своего предназначения. Я стал Святым, Совершенным, стал Верховным Буддой. Отверзните слух свой, монахи! Уже открыт путь, ведущий к освобождению. Я открыл вам этот путь, я научу вас Закону. Слушайте внимательно, и вы узнаете священную истину.

Еще он спросил:

— Признайте, о монахи, что я никогда раньше не обращался к вам с такими словами.

— Мы признаем это, Господин.

— Я обращаюсь к вам снова и снова: я — Святой и Совершенный, я — Верховный Будда. Раскройте пошире уши, монахи: открыт путь освобождения, внемлите же.

И пятеро монахов внимательно слушали, пока Благословенный говорил:

— Тот, кто решил жить, руководствуясь разумом, должен избегать двух крайностей. Некоторые люди посвящают себя удовольствиям; их жизнь — постоянный круг расточения; они стремятся лишь ублажить свои чувства. Подобные существа достойны презрения, их поведение следует назвать низким и пустым; оно не может привлекать того, кто обладает разумом. Другие посвящают жизнь умерщвлению плоти; они отказывают себе во всем; поведение их уныло и столь же пусто, оно бесполезно для того, кто обладает разумом. Совершенный держится в стороне от обеих крайностей, о монахи! Он открыл средний путь, который открывает глаза и разум, который ведет к отдыху, знанию, нирване. Этот священный путь, монахи, имеет восемь ветвей: праведная вера, праведное решение, праведная речь, праведное действие, праведная жизнь, праведное усилие, праведная мысль, праведное созерцание. Таков, о монахи, средний путь — путь, который открыл я, Совершенный; путь, ведущий к отдыху, знанию и нирване.

Пятеро затаили дыхание, чтобы лучше слышать Будду. Он остановился на мгновение, а затем продолжил:

— О монахи, я расскажу вам правду о страдании. Рождение есть страдание, старость есть страдание, немощь есть страдание, смерть есть страдание. Вы обречены тому, что ненавидите — это страдание; вы разлучены с тем, что любите — страдание; вы не получаете того, чего страстно желаете — страдание. Неразрывно связанное с телами, чувствами, формами, впечатлениями, восприятием — страдание, страдание, страдание.

О монахи, я поведаю вам правду о происхождении страдания. Жажда существования ведет от перерождения к перерождению, похоть и наслаждение идут вослед. Только обладание может удовлетворить похоть. Жажда власти, жажда наслаждения, жажда существования — вот в чем, монахи, истоки страдания.

И я расскажу вам, монахи, всю правду о том, как прекратить страдание. Переборите свою жажду, избавившись от желания. Отбросьте желания. Покиньте желания. Избавьте себя от желания. Презирайте желания.

Я также расскажу вам, о монахи, правду о том пути, что ведет к прекращению страдания. Это священный путь, благой путь, который лежит за восемью вратами: праведная вера, праведное решение, праведная речь, праведное действие, праведная жизнь, праведное усилие, праведная мысль, праведное созерцание.

О монахи, вы узнаете священную истину о страдании, которая никому не открывалась до меня: мои глаза раскрылись, и суть страдания открылась мне. Я понял истину о страдании; теперь вам, о монахи, предстоит ее понять.

О монахи, вы узнаете священную истину об истоках страдания, которая никому не открывалась до меня; мои глаза раскрылись, и истоки страдания открылись мне. Я понял истину об истоках страдания; теперь вам, о монахи, предстоит ее понять.

О монахи, вы узнаете священную истину о том, как сдержать страдания; истину, которая никому не открывалась до меня; мои глаза раскрылись, и сдерживание страданий открылось мне. Я понял истину о сдерживании страданий, теперь вам, о монахи, предстоит ее понять.

О монахи, вы узнаете священную истину о пути, ведущем к избавлению от страдания; истину, которая никому не открывалась до меня; мои глаза раскрылись и путь, ведущий к избавлению от страдания, стал понятен мне. Я понял истину о пути, ведущем к избавлению от страдания; теперь вам, о монахи, предстоит ее понять.

Пять учеников с восторгом, внимали словам Благословенного. Он заговорил снова:

— О монахи, до тех пор, пока я не понял полностью четыре истины, я знал, что ни в этом мире, ни в мире Богов, ни в мире Мары, ни в мире Брахмы, среди любых существ, людей, Богов, отшельников или брахманов, мне не достичь высшего знания Будды.

Но ныне, монахи, я полностью понял четыре истины, и я знаю, что в этом мире, равно как и в мире Богов, в мире Мары и в мире Брахмы, среди любых существ, людей, Богов, отшельников или брахманов, я достиг высшего звания Будды. Я навсегда стал свободным; для меня уже не будет нового рождения.

Так говорил Благословенный, и пять монахов радостно внимали ему и прославляли его.

5. История отшельника и зайца

Первым из пяти к Благословенному устремился Каундинья. Он сказал:

— Я выслушал Вас, о Господин, и если Вы сочтете меня достойным, хотел бы стать Вашим учеником.

— Понял ли ты меня, Каундинья? — спросил Благословенный.

— Я верую в Будду и хотел бы следовать за Буддой, — ответил монах.

— Я хотел бы следовать за тем, кто обладает знанием, кто знает миры, за тем, кто стал святым; я хотел бы следовать за тем, кто смирил все существа, подобно тому, как усмиряют диких быков; за тем, чьим словам внимают и Боги, и люди; я хотел бы следовать за тем, кто есть Высший Будда. В Закон я верю и хотел бы следовать Закону. Совершенный раскрыл его нам. Стало ясно, что только Закон ведет к спасению, поэтому мудрый должен признать его благую силу. Я хотел бы жить в. соответствии с Высшими заповедями, в соответствии со священными заповедями, которые будут восхвалять мудрецы.

— Ты понял меня, Каундинья, — произнес Благословенный. — Подойди ближе. Ты хорошо проповедовал Закон. Веди жизнь, исполненную святости, и отбрось страдание.

Затем Вашпа приблизился к Будде, чтобы исповедовать свою веру, а за ним последовали Бхадрика, Маханаман и Асваджит. Так в мире стало шестеро святых.

Благословенный все еще находился в Оленьей роще, когда туда явился молодой человек по имени Ясас. Юноша был сыном богатого купца из Бенареса. Он вел мирскую жизнь, однако уже понял ее тщетность и желал обрести священный покой под сенью лесов. Благословенный видел его и говорил с ним, после чего Ясас объявил о своей готовности идти путем святости.

Отец его пришел в Оленью рощу навестить сына. Он желал разубедить его, вернуть с пути святости. Но он услышал, как говорит Будда, и слова его запали в душу купца, он уверовал в Благословенного. Также мать и жена Ясаса приняли веру в Истинный Закон. Однако когда юноша присоединился к монахам, то его отец, мать и жена вернулись домой в Бенарес.

Четырех друзей Ясаса, которых звали Вимала, Субаху, Пурнаджит и Гавампати, позабавил поступок товарища. Они сказали:

— Давайте отправимся в Оленью рощу навестить Ясаса. Мы объясним ему его ошибку, и он вернется вместе с нами.

Углубившись в рощу, они увидели Будду, который наставлял своих учеников. Вот что говорил Благословенный:

— Как-то раз, в ущелье далеко в горах поселился отшельник. Одежда его была сделана из коры деревьев: он пил только воду и не ел ничего, кроме кореньев и диких плодов. Единственным его товарищем был заяц, который мог говорить человеческим голосом. Ему нравилось беседовать с отшельником, поскольку поучения приносили ему великую пользу. Заяц прилагал все усилия, чтобы обрести мудрость.

Как-то выдался год ужасной засухи; горные источники высохли, а деревья не принесли ни цветка, ни плода. Отшельник больше не мог находить себе пищу и воду; он утомился своим прибежищем в горах и однажды сбросил отшельническую одежду. Это увидел заяц и спросил: «Друг, что ты делаешь?» «То, что ты видишь, — ответил отшельник. — Я не могу больше носить эту рясу». «Что? — воскликнул заяц. — Ты собираешься покинуть ущелье?» «Да, я отправлюсь к людям, буду просить подаяние, и они дадут мне настоящую пищу, а не только коренья и фрукты».

Услышав эти слова, заяц испугался. Он почувствовал себя ребенком, которого бросил отец, и заплакал: «Не уходи, друг! Не оставляй меня одного! К тому же, многих, уходивших в города, постигал крах. Лишь одинокая жизнь в лесу достойна славы». Но отшельник оставался непреклонным: он решил уйти, и он обязательно уйдет.

Тогда заяц сказал: «Если ты твердо решил покинуть горы, то уходи! Но прошу тебя, как о милости: задержись еще на день, только на один день. Сегодня останься здесь, а завтра можешь поступать по-своему!» Отшельник подумал: «Зайцы очень запасливы. Они нередко припрятывают пищу на черный день. Возможно, завтра этот заяц принесет мне что-нибудь поесть». Поэтому он пообещал не уходить раньше следующего дня, после чего заяц радостно ускакал прочь.

Отшельник принадлежал к почитателям Бога огня — Агни, поэтому постоянно поддерживал костер в ущелье. «У меня нет еды, — говорил он себе, — но, по крайней мере, я смогу сохранить тепло до тех пор, пока заяц не вернется».

На рассвете следующего дня заяц появился вновь, но без каких-либо приношений. Лицо отшельника выдало его разочарование. Заяц поклонился ему и произнес: «У нас, у животных, нет ни разума, ни суждения; прости мне, достойный отшельник, если я поступил неправильно». И внезапно он прыгнул прямо в костер. «Что ты делаешь? — закричал отшельник. Он бросился к костру и спас зайца. Тогда заяц сказал: «Я не хотел, чтобы ты отступился от своего долга; я не хотел, чтобы ты покинул это убежище. Здесь больше нет пищи. Поэтому я хотел бы предать свое тело огню; когда оно поджарится, ты можешь взять его, насытиться моей плотью — и остаться в ущелье!»

Отшельника глубоко тронули эти слова. Он отвечал: «Я не уйду в город и останусь здесь, даже если должен буду умереть от голода». Заяц был счастлив. Он устремил взор в небеса и прошептал такую молитву: «Индра, я всегда любил уединенную жизнь. Услышь мои мольбы и пошли дожди». Индра внял молитве. На землю обрушились потоки дождя, и когда отшельник вместе со своим другом вернулся в горное ущелье, то нашел там ту пищу, которую хотел.

После минутной паузы Благословенный добавил:

— В то время, о монахи, зайцем был я. А отшельником был один из тех злонамеренных молодых людей, которые только что вступили в Оленью рощу. Да, Вимала, это был ты!

Учитель поднялся со своего места.

— Я удержал тебя от следования путем греха, когда был зайцем, живущим в горном ущелье. Теперь же, став Высшим Буддой, я могу указать тебе путь к святости. Твои глаза увидят и твои уши услышат. Для чего же ты нынче, пренебрегая стыдом, пытаешься удержать своих лучших друзей от поисков спасения?

Вимала пал к ногам Благословенного. Он провозгласил свою веру в Будду и был принят в число учеников. После чего Субаху, Пурнаджит и Гавампати также решили принять священное слово.

Число учеников росло с каждым днем, и вскоре у Мастера было шестьдесят монахов, готовых нести знание дальше. Он обратился к ним с такими словами:

— Я свободен от всех уз, человеческих и божественных. Ныне вы, мои ученики, тоже получили свободу. Потому начните свой путь, о ученики. Идите вперед — ради сострадания к миру, идите — ради счастья мира. Именно вам и Боги, и люди будут обязаны своим благоденствием и радостью. Ступите на эту дорогу, единственную и одинокую. И учите, учите всех сияющему Закону — Закону, что светит и в начале, и в середине, и в конце. Учите духу Закона, учите букве Закона; всем, кто будет вас слушать, расскажите о совершенной, чистой и святой жизни. Есть люди, которых не ослепил прах земли; но и они не найдут спасения, если не услышат проповеди Закона. Поэтому идите, о ученики, и поведайте им о Законе.

Ученики разошлись по разным направлениям, а Благословенный выбрал дорогу в Урувилву.

6. История Падмаки

Благословенный шел пешком довольно долго и потому устал. Войдя в рощу, он присел у корней одного из деревьев. Он уже почти заснул, когда группа из тридцати молодых людей вошла в рощу.

Наблюдая за их словами и поведением, Благословенный понял, что они кого-то ищут. В конце концов молодые люди обратились к Будде.

— Не проходила ли мимо вас молодая женщина?

— Нет. Но кто вы?

— Мы бродячие музыканты, ходим из города в город. Часто играем перед царями, и все восхищаются нашими талантами. Сегодня мы привели с собой юную девушку, чтобы она доставляла нам радость. Но когда мы спали недалеко отсюда, в стороне от дороги, она украла столько наших вещей, сколько смогла унести с собой, и скрылась. Вот именно ее мы и ищем.

— Что же лучше, — задал вопрос Будда, — преуспеть в поисках этой женщины или в поисках самих себя?

Музыканты лишь рассмеялись в ответ на это высказывание Учителя.

— Сыграй на своей лютне, — сказал тогда Благословенный одному из них, смеявшемуся громче всех.

Музыкант заиграл. Играл он мастерски. Легко верилось, что цари наслаждались его музыкой. Когда он закончил, Господин попросил:

— Дай мне свою лютню.

Взяв инструмент, он заиграл сам. Музыканты слушали с восхищением. Они и не подозревали, что из лютни можно извлечь столь сладостные звуки. Даже ветер затих, а Богини, жившие в роще, покинули свои зеленые пристанища, чтобы лучше слышать музыку.

Благословенный закончил играть.

— Господин, — сказали музыканты, — мы считали себя искусными в своем деле, но выяснилось, что мы не знаем даже азов. Умоляем научить нас Вашему знанию.

Благословенный ответил — Теперь вы подозреваете, что ваше знание музыки поверхностно, а еще недавно думали, что полностью овладели этим искусством. Вы думаете также, что знаете самих себя, но и это знание только внешнее. Вы истово просите меня учить вас всему, что я знаю о музыке, но вы лишь смеетесь, когда я призываю отправиться на поиски самих себя!

Мы понимаем тебя, Господин, — закричали они, — мы понимаем тебя! Мы отправимся на поиски самих себя.

— Хорошо, — сказал Благословенный. — Я научу вас Закону. После этого, подобно царю Падмаке, который принес в жертву свое тело, чтобы спасти народ, вы отдадите свои ум и знания, чтобы спасти человечество.

И он рассказал историю царя Падмаки, а музыканты слушали, затаив дыхание.

— Давным-давно в Бенаресе правил справедливый и могучий царь Падмака. Однажды город охватила странная эпидемия. Заболевшие делались совершенно желтыми, и даже на солнце они тряслись от холода. Царь сочувствовал своим подданным и пытался отыскать способы лечения. Он совещался с самыми знаменитыми врачами, раздавал лекарства и сам ухаживал за ослабевшими. Но все было напрасно, эпидемия продолжала свирепствовать. Падмака предавался скорби. Но однажды пришел к нему старый врач и сказал: «Мой господин, я знаю средство, которое может излечить жителей Бенареса». «Что же это за лекарство?» — спросил царь. «Есть такая большая рыба по имени Рохита. Если поймать ее и раздать всем больным по кусочку, пусть даже самому маленькому, то эпидемия исчезнет». Падмака поблагодарил старого врача. По его приказу рыбу Рохиту искали в морях и реках, но тщетно. Царь впал в отчаяние. Временами он слышал — или ему чудилось? — жалобные голоса, рыдавшие за стенами дворца: «Мы страдаем, о царь! Спаси нас!» Ему же оставалось только горько плакать. В конце концов он подумал: «Что толку в богатстве или царской власти, что толку в самой жизни, если я не могу спасти тех, кто измучен болью». Он призвал к себе старшего сына и сказал: «Сын мой, я оставляю тебе мою удачу и мое царство». Затем Падмака поднялся на террасу дворца, принес в жертву Богам благовония и цветы и заплакал: «С какой радостью я принес бы в жертву свою бесполезную жизнь! Если бы жертва принесла пользу тем, кто страдает! Если бы я стал рыбой Рохитой, и меня бы нашли в реке, протекающей через город!» Он бросился с террасы вниз и тут же оказался в реке в облике рыбы Рохиты. Рыбу поймали. Когда его разрезали на кусочки, чтобы раздать всем больным, он был еще жив, но даже не чувствовал ножей, исполненный любви ко всем созданиям. Эпидемия вскоре исчезла, а над городом Бенаресом запел небесный хор: «Святой царь Падмака — вот кто спас вас! Возрадуйтесь, люди!» И все прославляли подвиг Падмаки.

Музыканты выслушали Господина и поклялись следовать за ним, чтобы получить знание.

В Урувилве Благословенный встретил трех братьев Кашьяпа. Тысяча учеников следовала за этими доблестными брахманами. С некоторых пор их беспокоила ядовитая змея, которая нарушала порядок жертвоприношений. Со своими бедами они пришли к Будде.

Будда улыбнулся. Пристально поглядев на змею, он приказал ей удалиться с миром. Змея повиновалась, и жертвоприношения более не прерывались.

Братья Кашьяпа попросили Будду остаться с ними на несколько дней и получили его согласие. Он поразил хозяев, демонстрируя многочисленные чудеса, и вскоре все они решили принять Закон. Лишь старший из братьев отказался следовать за Буддой. Он подумал:

— Этот монах действительно очень силен, он являет великие чудеса. Но он не ровня мне в святости.

Благословенный прочитал мысли Кашьяпы и произнес:

— Ты считаешь себя святым человеком, но ты еще даже не встал на путь, ведущий к святости.

Кашьяпа был поражен тем, что Будда догадался о его тайных мыслях. Благословенный же продолжал:

— Ты даже не знаешь, как отыскать путь, ведущий к святости. Прислушайся к моим словам, Кашьяпа, если хочешь рассеять тот мрак, в котором ты живешь.

После минутного раздумья Кашьяпа упал к ногам Будды со словами:

— Наставь меня, о Господин! Не оставь меня и дальше скитаться в ночи!

Тогда Благословенный взошел на гору и обратился с такими словами к трем братьям и их ученикам:

— О монахи! Все в этом мире горит в огне. Глаза в огне, и все, что они видят, в огне; все, чем мы обладаем в мире, горит в огне. В чем же причина? В том, что пламя любви и ненависти — неугасимо. Вас ослепили языки пламени, и вы страдаете от пыток рождения и старости, страдания и смерти. О монахи, все в этом мире охвачено пламенем! Если вы поймете мои слова, то огонь погаснет для вас; языки пламени не будут слепить ваши глаза; и вас больше не обрадуют зрелища пожаров, которыми вы восхищаетесь сегодня, Внемлите мне — и вы узнаете, что есть конец рождений; узнаете, что вам не надо будет возвращаться на эту землю.

7. Будда в бамбуковой роще

Благословенный помнил о том, что царь Вимбасара выражал горячее желание узнать Закон, и потому отправился в Раджагриху. Он вышел в путь вместе со старшим из братьев Кашьяпа и некоторыми своими новыми учениками; вместе они пришли в рощу на окраине города и поселились там.

Вимбасара вскоре узнал о прибытии монахов и решил нанести им визит. В сопровождении толпы прислужников он отправился в рощу. Узнав Учителя, он воскликнул:

— Ты не забыл моего пожелания, о Благословенный! Прими мою признательность и мое благоговение.

Он простерся ниц, и когда Господин помог ему подняться, то встал поодаль, выказывая свое уважение.

Но в толпе были люди, знавшие Кашьяпу и почитавшие его великим святым. Они никогда прежде не видели Будду и были весьма удивлены, что их царь оказывает такую честь незнакомцу.

— Он, несомненно, ошибся, — сказал один из брахманов, — ему следовало бы склониться перед Кашьяпой.

— Да, — поддержал другой, — именно Кашьяпа — наш великий учитель.

— Царь допустил странный просчет, — добавил третий. Он по ошибке принял ученика за учителя.

Они говорили шепотом, но Благословенный услышал их, поскольку ничто не могло ускользнуть от его внимания. Он обратился к Кашьяпе:

— О, человек из Урувилвы, скажи, кто убедил тебя оставить отшельничество? Кто заставил тебя признать свою слабость? Ответь, Кашьяпа, как решился ты отбросить прежнюю жизнь?

— Кашьяпа понял замысел Учителя. Он ответил:

— Я знаю теперь, куда вело мое прежнее подвижничество; я знаю суетность всего, чему учился. Мои рассуждения были грехом — и я стал ненавидеть ту жизнь, которую вел.

С этими словами он упал к ногам Учителя.

— Я — Ваш верный ученик. Дозвольте мне склонить голову к Вашим стопам. Вы — мой Учитель; Вы повелеваете мной. Я всего лишь Ваш ученик, Ваш слуга. Вам я внемлю и Вам повинуюсь.

Он простерся ниц семь раз, а толпа восклицала удивленно:

— Сколь могуч тот, кто показал Кашьяпе его заблуждения. Кашьяпа почитал себя величайшим Учителем, но сейчас он стоит, согнувшись в поклоне, перед другим человеком. О, как же могуществен тот, кто стал Учителем самого Кашьяпы!

Тогда Благословенный поведал им о четырех великих истинах. Когда он закончил, Вимбасара устремился к нему и перед всеми, не колеблясь, произнес такие слова:

— Я верю в Будду, верю в Закон, верю в общину святых.

Благословенный позволил царю сесть рядом с собой, и тот заговорил снова:

— В моей жизни было пять великих надежд: я надеялся, что однажды я стану царем; я надеялся, что однажды Будда войдет в мое царство; я надеялся, что однажды мой взыскующий взор встретит его сочувствие; я надеялся, что однажды Он научит меня Закону; я надеялся, что однажды я исповедую веру в Него. Сегодня все надежды сбылись. Я верю в Вас, Повелитель, я верю в Закон, я верю в общину Святых.

Он поднялся.

— О Господин, не откажитесь разделить со мной трапезу завтрака во дворце.

Учитель согласился. Царь отбыл в город. В этот день он узнал великое счастье.

Многие из тех, кто сопровождал царя, теперь последовали его примеру, провозгласив свою веру в Будду, в Закон и в общину Святых.

На следующий день жители Раджагрихи покинули дома и отправились в рощу, стремясь узреть Благословенного. Все восхищались Учи!елем и прославляли его силу и славу.

Настало время идти в царский дворец, но дорога была так переполнена народом, что нельзя было сделать и шагу. Внезапно перед Учителем возник молодой брахман. Никто не знал, откуда он взялся. Брахман сказал приятным голосом:

— Добрый Учитель принес ныне освобождение доброму народу. Тот, кто испускает золотое сияние, пришел в Раджагриху.

Взмахом руки он проложил путь сквозь толпу, и все повиновались ему без малейшего сопротивления. И он запел:

— Учитель рассеял тьму; ночь никогда не возродится больше; в Раджагриху пришел тот, кто знает высший Закон.

— Откуда этот юный брахман с чистым сладким голосом? — спрашивали люди.

Тот продолжал петь:

— Он среди нас, тот, кто всеведущ, добрый Учитель, возвышенный Будда. Он превосходит всех в мире; я счастлив служить ему. Не невежеству, но мудрости смиренно служить и чтить благородство — есть ли в мире большая радость? Жить в покое, делать добрые дела, стремиться к торжеству праведности — есть ли большая радость в мире? Обладать талантом и знанием, быть щедрым, следовать путем справедливости — есть ли большая радость в мире?

Юному брахману удалось проложить путь сквозь толпу и привести Учителя ко дворцу Вимбасары. Выполнив эту работу, он поднялся над землей и растворился в сиянии выше всех небесных пределов. Так народ Раджагрихи узнал, что и Боги считают за честь служить Будде и превозносят Его нравственные заслуги.

Вимбасара принял Благословенного с великим почтением. В конце трапезы он произнес:

— Я радуюсь Вашему присутствию, мой повелитель. Я должен часто видеть Вас, слышать из Ваших уст священные слова. Вы должны поэтому принять мой подарок. Недалеко от города находится прекрасная Бамбуковая роща. Она даже ближе, чем ваше нынешнее местообитание, очень удобна и просторна. Вы сможете жить в ней вместе с учениками. Я отдаю Вам Бамбуковую рощу, мой Повелитель, и если Вы примете ее, то окажете мне большую услугу.

Будда улыбнулся в знак своей милости. Принесли золотую чащу, наполненную благоухающей водой. Царь взял чашу и полил водой на руки Учителя. И он сказал:

— Так же, как эта вода льется из моих рук на Ваши, мой Повелитель, так и Бамбуковая роща пусть перейдет из моих рук в Ваши руки.

Земля встрепенулась: теперь Закон получил почву, чтобы пустить в ней корни. Тем же днем Учитель с учениками переселился в Бамбуковую рощу.

8. Сарипутра и Маудгальяяна

В то время в Раджагрихе жили два молодых брахмана, Сарипутра и Маудгальяяна. Они были близкими друзьями и вместе учились у отшельника Санджая. И они дали друг другу следующее обещание: «Как только один из нас обретет освобождение от смерти, он сразу же расскажет об этом другому».

Однажды Сарипутра встретил на улицах города Асваджита, собиравшего подаяние. Он был поражен приятной внешностью Асваджита, его благородными и мягкими манерами, его спокойным и величественным поведением.

Юноша сказал себе:

— Несомненно, этот монах уже отыскал в мире верную тропу к святости. Я должен подойти к нему; я должен спросить, кто его учитель и какому закону он повинуется.

Но затем он подумал:

— Это не лучшее время для расспросов. Он собирает подаяние, и я не должен мешать. Последую за ним, и когда он удовлетворится подношениями, я подойду поближе и заговорю.

Как раз в это время преподобный Асваджит закончил сбор подаяний. Тогда Сарипутра приблизился к нему и приветствовал самым дружеским образом. Асваджит ответил на приветствие:

— Друг, — обратился Сарипутра, — безмятежен твой облик, прозрачен и лучист взор. Кто убедил тебя отречься от мира? Кто твой учитель? Какому закону ты повинуешься?

— Друг, — отвечал Асваджит, — мой Учитель — великий монах из рода сакьев.

— Что говорит твой Учитель, о друг; чему он учит?

— Друг, я лишь недавно оставил мир; я только краткое время знаю Закон. Я не смогу представить его во всей великой протяженности, но смогу кратко передать тебе дух Закона.

— Сделай это, друг, — в нетерпении вскричал Сарипутра. — Скажи немного или скажи побольше, как тебе будет угодно; но передай мне дух Закона.

Преподобный Асваджит сказал только одну фразу:

— Совершенный учит о причине, Совершенный учит о концах.

Сарипутра обрадовался этим словам, словно сама истина открылась ему.

«Все, что рождается, имеет конец», — подумал он. Он поблагодарил Асваджита и, исполненный надежды, отправился на поиски Маудгальяяны.

— Друг, — произнес Маудгальяяна, когда увидел Сарипутру, — друг, сколь безмятежен твой облик! Как прозрачен и лучист твой взор! Неужели обрел ты освобождение от смерти?

— Да, друг. Возле Раджагрихи поселился Мастер, который учит, как достичь освобождения.

Сарипутра рассказал о своей встрече, и оба друга решили пойти к Благословенному. Их учитель Санджая попытался отговорить их.

— Оставайтесь со мной, — потребовал он. — Я предоставлю вам исключительное положение среди своих учеников. Вы станете мастерами и будете равны со мной.

— Для чего нам желать сравняться с Вами? Зачем разбрасывать семена незнания? Ныне мы знаем цену Вашему учению. Оно может сделать нас только мастерами невежества.

Санджая продолжал убеждать их; внезапно теплая кровь хлынула из его рта. Два друга в страхе удалились.

Они покинули город и пришли к Будде.

— Вон те, — указал Учитель, заметивший их еще издали, — вон те два человека станут самыми лучшими среди моих учеников.

И он радостно приветствовал их вступление в общину.

9. Будда умиротворяет недовольных в Раджагрихе

Число верующих постоянно возрастало. Царь Вимбасара не скупился на доказательства своей веры и дружбы в отношении Учителя. Он часто приглашал его во дворец, предлагал ему место за своим столом. В такие дни он приказывал убирать город по-праздничному. Улицы покрывал ковер цветов, дома украшались флагами. Сладчайшие ароматы наполняли воздух. Жители надевали свои самые яркие одежды. Сам царь выходил навстречу Благословенному и укрывал его от палящего солнца золотым зонтом.

Многие благородные юноши полностью поверили в Закон, которому учил Благословенный. Они хотели стать святыми и потому покидали семьи и достаток. Вскоре Бамбуковая роща наполнилась преданными учениками.

Но было немало и таких в городе Раджагрихе, которых беспокоило столь великое число обращенных Буддой. Они слонялись по городу и гневно вопрошали:

— Почему мы поставили в центр всей жизни этого сына рода сакьев? Разве уже не довольно у нас монахов, проповедующих добродетель? Но они не соблазняют верой наших юношей, как делает этот Мастер. Почему даже наши дети покидают нас? Как много женщин стали вдовами при живых мужьях из-за этого сына сакьев! Как много семей из-за него стали бездетными! Злая воля обрушилась на наше государство, и в центре всех бед — этот монах!

Так Учитель приобрел много врагов среди жителей города. Встречая его учеников, они насмехались над ними или отпускали ядовитые замечания.

— Великий монах вступил в город Раджагриха и захватил Бамбуковую рощу. Не собирается ли он теперь завоевать все царство Магадха? — спрашивал один, проходя мимо.

— Великий монах пришел в город Раджагриху и отобрал учеников у Санджая. Кого же он соблазнит сегодня? — говорил другой.

— Чума принесла бы меньший урон, чем этот великий монах, — вступал в разговор третий, — она бы убила меньше детей.

— И оставила бы после себя меньше вдов, — вздыхала женщина.

Ученики не отвечали. Но они ощущали, что гнев горожан возрастает и рассказали Учителю о тех злых словах, что им довелось услышать.

— Не позволяйте им нарушить ваш покой, о ученики, — отвечал Будда. — Скоро они остановятся. Говорите спокойные и добрые слова тем, кто преследует вас насмешками и оскорблениями. Скажите им так: «Юноши ушли потому, что познали правду, настоящую правду, которая убеждает героев и обращает совершенных. Кто посмеет обвинять Будду, обвинять Святого, влекущего к себе силой правды?» Тогда они притихнут, и уже через несколько дней вас будут встречать в городе только почетом и восхвалениями.

Случилось так, как сказал Будда. Злые голоса замолчали. Отныне каждый житель города воздавал почести ученикам Благословенного.

10. Суддходана отправляет послание сыну

Царь Суддходана прослышал о том, что сын его получил высшее знание и живет ныне в Бамбуковой роще близ Раджагрихи. Его охватило великое желание снова увидеть сына, и он отправил к нему вестника с такими словами: «Ваш отец, царь Суддходана, желал бы встретиться с Вами, о Господин!

Когда посланец прибыл в Бамбуковую рощу, Учитель как раз наставлял своих учеников.

— Представьте себе лес на склоне горы и большой глубокий пруд у ее подножья, — говорил он. — На берегах пруда живут дикие звери. Вдруг появляется человек, который хотел бы причинить беду этим зверям, заставить их страдать, в конце концов, убить их. Он перекрывает удобный путь, ведущий прочь от пруда, путь, безопасный для передвижения. И он открывает другой путь, предательский путь, который кончается в ужасном болоте. Теперь звери в опасности; один за другим они погибнут. Но допустим появление другого человека, который, напротив, стремится ко благу для этих диких зверей. Он разрушит предательский путь, заканчивающийся в болоте, и проложит иной, спасительный путь, ведущий на вершину мирной горы. Таким образом, звери избегнут опасности, будут жить в довольстве и умножаться в числе. Теперь вдумайтесь в суть того, что я рассказал вам, о ученики! Подобно этим зверям, живущим на берегах широкого и глубокого озера, человек живет рядом с удовольствиями мира. Тот, кто вредит ему, кто заставляет его страдать, кто ведет его к смерти, — это Мара, Воплотивший Зло. Болото, в котором гибнут все земные существа, суть удовольствие, желание и невежество. Тот же, кто стремится ко благу, желает всем удобства и процветания, — это Воплотивший Совершенство, Святой, благословенный Будда. Именно я, о ученики, проложил путь спасения, именно я разрушил путь предательства. Вы не окажетесь в болоте, вы выберетесь на гору и достигнете сияющей вершины. О ученики, я сделал для вас все, что может сделать для своих приверженцев мастер, который жалеет их и желает им блага.

Охваченный восторгом, вестник внимал словам Будды. Затем он упал к ногам Господина и сказал:

— Примите меня в число учеников, о Благословенный!

Господин простер руки и произнес:

— Приди, монах.

Вестник поднялся. Внезапно его одежда сама собой приняла облик и цвет монашеской рясы. Он забыл обо всем, и послание, которое доверил ему Суддходана, так и не было передано.

Царь все ждал возвращения своего посланца, и с каждым днем желание увидеть сына все усиливалось. Он отправил в Бамбуковую рощу другого вестника, однако и тот не вернулся. Девять раз он отправлял вестников к Благословенному, и все девять раз его посланцы, услышав священные слова, решали присоединиться к монахам.

В конце концов Суддходана призвал Удаина.

— Удаин, — сказал он, — как ты знаешь, ни один из девяти вестников, посланных в Бамбуковую рощу, не вернулся назад; ни один не поведал, как было принято мое послание. Я даже не знаю, говорили ли они с моим сыном, видели ли они его. Это печалит меня, Удаин. Я стар. Смерть уже поджидает меня. Я, возможно, доживу до завтра, но было бы безрассудным рассчитывать на последующие дни. Перед тем, как умереть, Удаин, я хочу увидеть своего сына. Когда-то ты был его лучшим другом; пойди же к нему сейчас! Я не знаю никого, кого он встретит лучше. Расскажи ему про мою печаль, расскажи ему про мое желание, и, быть может, он не останется равнодушным.

— Я отправляюсь, мой Господин, — отвечал Удаин.

Надо сказать, что задолго до похода в Бамбуковую рощу он решил принять монашество. Однако его глубоко тронули слова Суддходаны. Он подумал:

— Я поведаю Господину о печали его отца. Мой друг не сможет сдержать жалости и вернется на родину.

Учитель был счастлив, когда увидел Удаина среди своих учеников.

Зима уже почти закончилась. Время благоприятствовало путешествиям, и однажды Удаин обратился к Будде:

— Деревья покрылись почками, вскоре на них распустятся листья. Взгляните на яркие лучи солнца, сияющие сквозь ветки. Учитель, настало лучшее время для путешествий. Уже не холодно, но пока еще и не слишком жарко. Земля оделась в прекрасную зеленую накидку. У нас не будет трудностей в том, чтобы найти пищу в пути. Учитель, настало время, благоприятное для путешествий.

Учитель спросил с улыбкой:

— Почему ты так настойчиво зовешь меня в путь, Удаин?

— Ваш отец, царь Суддходана, был бы счастлив увидеть Вас, Учитель.

Будда задумался на мгновение, а затем сказал:

— Я пойду в Капилавасту; я пойду и увижу моего отца.

11. История о журавле и рыбах

Когда Вимбасара услышал, что Господин покидает Бамбуковую рощу и будет отсутствовать некоторое время, то вместе со своим сыном, царевичем Аджатасатру, отправился навестить его.

Учитель посмотрел на царевича, затем, повернувшись к Вимбасаре, сказал:

— Да будет сын твой достоин твоей любви, о царь!

Вновь он взглянул на царевича и произнес:

— Выслушай меня внимательно, Аджатасатру, и обдумай мои слова. Коварство не всегда достигает успеха, порок не всегда торжествует. В доказательство я хочу рассказать историю, которая произошла много-много лет тому назад и которую я наблюдал собственными глазами. Я жил тогда в лесу в образе Бога дерева. Мое дерево стояло между двух прудов, один из которых был маленьким и непривлекательным, тогда как другой — широким и красивым. Маленький пруд изобиловал рыбой, а пруд побольше зарос лотосами. Летом из-за жестокой жары маленький пруд почти полностью высох, тогда как пруд побольше, укрытый от палящего солнца лотосами, всегда имел в избытке воду, сохранявшую приятную прохладу. Журавль, проходивший мимо обоих прудов, заметил в меньшем из них рыбу и остановился. Стоя на одной ноге, он думал: «Эти рыбы были бы мне законной добычей. Однако они быстры. Они, скорее всего, успеют спастись, если я нападу на них чересчур поспешно. Нужно применить хитрость. Бедные рыбы! Им так неудобно в этом пересохшем пруду. А ведь рядом есть другой пруд, глубокий, наполненный прохладной водой, где они могли бы плавать в свое удовольствие! Одна из рыб увидела журавля, стоящего в глубокой задумчивости и похожего на одинокого отшельника, и спросила его: «О чем ты думаешь, почтенная птица? Ты, видно, глубоко погружена в свои думы». «Я размышляю, о рыба, — отвечал журавль. — Да, именно, я размышляю. Я думаю о том, как ты и твои друзья могли бы избежать своей печальной участи.» Нашей печальной участи? Что ты имеешь в виду?» «Вы страдаете в этой мелкой воде, о несчастные рыбы! И каждый день, по мере того, как жара становится все сильнее, вода будет убывать все больше, и тогда — что же станет с вами? Скоро пруд станет совсем сухим, и вы все погибнете. Бедные, бедные рыбы! Я плачу о вас».

Все рыбы слышали, что сказал журавль, и преисполнились ужасом. «Что же будет с нами, — кричали они, — когда жара осушит наш пруд?» Они обратились к журавлю: «Птица, о почтенная птица, не можешь ли ты спасти нас?» Журавль вновь притворился глубоко погруженным в мысли; в конце концов, он ответил: «Мне кажется, я вижу выход из вашего несчастья». Рыбы внимательно слушали. Журавль продолжал: «Очень близко отсюда расположен волшебный пруд. Он значительно больше, чем тот, в котором вы живете. Лотосы покрывают его поверхность и защищают воду от летней жары. Послушайтесь меня и отправляйтесь жить в тот пруд. Я могу брать вас по одной в свой клюв и переносить туда. Таким образом, вы все спасетесь!» Рыбы были счастливы. Они уже почти согласились на предложение журавля, когда заговорил рак: «Я никогда не слышал ничего более странного!» — воскликнул он. «Что же тебя так удивляет?» — спросили его рыбы. «Никогда, — отвечал он, — никогда, с самого начала мира, не доводилось мне слышать о том, чтобы рыбы интересовали журавлей иначе как пища». Журавль напустил на себя обиженный вид и произнес: «Презренный рак, ты подозреваешь меня в намерении обмануть всех этих бедных рыб, которым угрожает неминуемая гибель? О рыбы, я хочу только спасти вас; лишь о вашем благе я забочусь. Если хотите, то можете испытать мои добрые намерения. Выберите одну из своего числа, и я отнесу ее в клюве в лотосовый пруд. Она увидит его и даже может поплавать там некоторое время; затем я снова возьму ее в клюв и принесу обратно. И она расскажет вам, что думает обо мне» «Этот план представляется честным,» — сказали рыбы.

Для путешествия в другой пруд они выбрали старую рыбину, которая хотя и была наполовину слепа, считалась весьма мудрой. Журавль отнес ее в соседний пруд. Выпустил в воду и позволил поплавать в свое удовольствие. Старая рыба пришла в восхищение и, вернувшись к своим друзьям, всячески расхваливала журавля. Рыбы больше не сомневались в том, что они могут доверить ему свои жизни. «Забери нас, — кричали они, — забери нас и отнеси в лотосовый пруд». «Все будет так, как вы хотите», — ответил журавль. С этими словами он снова подхватил старую полуслепую рыбу. Но на этот раз он не понес ее к пруду. Он бросил ее на землю и пронзил ударом клюва, затем съел ее, а кости бросил к подножью дерева, Богом которого я был в то время. Сделав так, журавль вернулся к маленькому пруду и сказал: «Кто пойдет со мной теперь?» Рыбам не терпелось увидеть свой новый дом, и журавлю, чтобы насытиться, приходилось лишь выбирать. Скоро, одну за другой, он съел их всех. Остался только рак. Он уже выразил один раз свое недовольство птице, а сейчас говорил себе: «Я очень сомневаюсь, что рыбы находятся в лотосовом пруду. Я боюсь, что журавль воспользовался их доверием для дурного. Конечно, было бы лучше для меня покинуть этот убогий пруд и перебраться в более обширный и удобный. Журавль должен перенести меня, но при этом я не должен рисковать. А если он обманул рыб, то я должен отомстить за них?» В это время птица приблизилась к раку. «Теперь твоя очередь», — сказал журавль. «Как ты хочешь нести меня?» — спросил рак. «В клюве, как и других», — ответил журавль. «Нет, нет, — запротестовал рак. — Мой панцирь очень скользкий, и я могу выпасть из твоего клюва. Лучше разреши мне ухватиться клешнями за твою шею; я буду осторожен, чтобы не поранить тебя». Журавль согласился. По дороге он остановился у подножья дерева. «Что ты делаешь? — вскричал рак. — Мы прошли только полпути. Неужели ты устал? Ведь расстояние между прудами не столь велико». Журавль не нашелся, что ответить. В это время рак начал все сильнее сжимать его шею. «Вот почему мы здесь! — воскликнул он. — Эта куча рыбьих костей под деревом вопиет о твоем предательстве. Но ты не обманешь меня так, как ты обманул других. Я убью тебя — пусть даже ценой своей жизни!» И рак еще сильнее сжал свои клешни. «Милый рак, не причиняй мне зла! — со слезами на глазах взмолился журавль, вне себя от боли. — Я не буду есть тебя, я отнесу тебя в пруд». — «Тогда идем», — сказал рак. Журавль подошел к кромке пруда и опустил свою шею вниз. Раку оставалось только шлепнуться в воду. Вместо этого он ужесточил свою хватку, и его клешни оказались столь мощными, что перерезали журавлиную шею. А Бог дерева не смог удержаться от возгласа одобрения: «Отлично сработано, рак!»

Учитель помолчал и добавил:

— Хитрость не всегда приносит успех. Безнравственность не всегда побеждает. Раньше или позже, но предатель-журавль повстречает своего рака. Всегда помни об этом, царевич Аджатасатру!

Вимбасара поблагодарил Учителя за полезное наставление, которое он преподал его сыну. Затем он сказал:

— Благословенный, у меня есть просьба.

—'Говори, — сказал в ответ Будда.

— Когда вы покинете нас, о Благословенный, то я не смогу воздавать Вам почести, не смогу совершать обычные приношения, и это опечалит меня. Дайте мне прядь Ваших волос, дайте мне Ваши остриженные ногти. Я помещу их в храм посреди моего дворца. Таким образом, я сохраню частичку Вас и каждый день буду украшать храм свежими гирляндами и возжигать редкие благовония.

Благословенный дал царю то, что он просил, после чего произнес:

— Возьми мои волосы, возьми мои остриженные ногти и сохрани в храме. Но прежде всего сохрани в своем разуме то, чему я учил.

И когда радостный Вимбасара вернулся к себе во дворец, Учитель отправился в Капилавасту.

12. История Висванатры

Раджагриху отделяло от Капилавасту немалое расстояние, а Учитель к тому же шел медленно. Поэтому Удаин решил отправиться вперед и сообщить Суддходане, что сын его уже в пути, и вскоре они увидятся. Царь должен лишь набраться терпения и отбросить уныние.

Удаин пролетел по воздуху и в мгновение ока оказался во дворце. Он нашел царя пребывающим в глубоком отчаянии.

— Господин мой, — сказал вестник, — осушите слезы.

Скоро Ваш сын прибудет в Капилавасту.

— О, это ты, Удаин! — воскликнул царь. — Я думал, что ты тоже забыл передать мое послание, и уже потерял надежду когда-нибудь увидеть моего любимого сына. Но ты наконец вернулся и принес самую радостную весть. Я больше не буду плакать; я с нетерпением буду ожидать той благословенной минуты, когда глаза мои снова увидят сына.

Он приказал приготовить для Удаина прекрасную трапезу.

— Я не буду есть сейчас, мой господин, — сказал Удаин. — Я не прикоснусь к пище, пока не узнаю, хорошо ли служат моему Учителю. Я вернусь к нему тем же путем, что и пришел.

Царь возразил:

— Я хочу, Удаин, чтобы ты получал от меня пищу каждый день. И я хочу также, чтобы сын мой получал пищу из моих рук в каждый из дней его путешествия, которое он предпринял ради меня. Ешь, а затем я дам тебе пищу, которую ты отнесешь Благословенному.

Когда Удаин поел, то ему дали чашу с самой лучшей пищей для царского сына. Он метнул чашу в небо, затем сам поднялся над землей и улетел прочь. Чаша опустилась у ног Будды, и он поблагодарил своего друга. После того Удаин каждый день летал во дворец царя Суддходаны за едой для Учителя, который был очень доволен усердием ученика, проявленным в служении ему.

В конце концов он прибыл в Капилавасту. Для встречи все сакьи собрались в парке, изобильном цветами. Но среди них были гордецы, которые говорили:

— Здесь есть люди постарше Сиддхартхи! Почему они должны воздавать ему почести? Пусть дети, пусть юноши и девушки склонятся перед ним; но те, кто старше его, будут высоко держать голову!

Благословенный вступил в парк. Все были ослеплены исходившим от него бриллиантовым светом. Глубоко взволнованный Суддходана ступил несколько шагов ему навстречу.

— Сын мой! — воскликнул он. Его голос пресекся, слезы радости потекли по щекам. Медленно царь склонил свою голову.

Когда сакьи увидели, что отец воздает почести сыну, все они простерлись ниц в знак полного смирения.

Учителю приготовили великолепный престол. Он сел. Небеса отверзлись, и поток роз пролился на парк. Земля и воздух преисполнились благоуханием. Царь и все сакьи внимали с восхищением. И Учитель начал говорить:

— В одном из прежних существований я уже видел свою семью, собравшуюся вокруг и в один голос воспевавшую мне хвалы. В то время царь Санджая правил городом Джаятура. Его жену звали Пхусати, и у них был сын Вишванатра. Став взрослым, Вишванатра женился на царевне Мадри, отличавшейся исключительной красотой. Она родила двоих детей: сына Джалина и дочь Кришнаджину. У Вишванатры был белый слон, обладавший волшебной силой вызывать дождь по желанию хозяина. Однажды дальнее царство Калинга посетила ужасная засуха. Трава повяла, деревья не приносили плодов, люди и звери умирали от голода и жажды. Царь Калинги прослышал о слоне Вишванатры и его удивительной силе. Он отправил восемь брахманов с заданием заполучить слона и доставить его в их несчастную страну. Брахманы прибыли в город во время праздника. Царевич как раз, сидя на слоне, направлялся в храм для раздачи милостыни. Он увидел послов другой страны. «С чем пришли вы сюда?» — спросил он. «О господин, — отвечали они, — наше царство, царство Калинга, посетили жестокая засуха и голод. Ваш слон спасет нас, если принесет дождь. Сможете ли вы расстаться с ним?» «О какой малости вы просите, — произнес Вишванатра. — Я мог бы отдать для благого дела и свои глаза, и свою плоть! Конечно, забирайте слона, — и пусть освежающий дождь упадет на ваши поля и ваши сады!» Он отдал слона брахманам, и радостные они вернулись в Калингу.

Однако обитатели Джаятуры глубоко огорчились, поскольку боялись засухи в своей собственной стране. Они обратились с жалобой к царю Санджае. «Господин наш, — сказали они, — поступок царевича достоин осуждения. Его слон защищал нас от голода. Что может случиться с нами теперь, если небо не пошлет нам дождя? Не щади его, о царь! Пусть Вишванатра жизнью заплатит за свое безрассудство». Царь заплакал. Сначала он пытался успокоить людей обещаниями, но они и слышать ничего не хотели. В конце концов они смягчились и потребовали сослать царевича в отдаленную скалистую пустыню. Царю пришлось дать согласие. «Когда мой сын узнает о ссылке, — думал Санджая, — он очень огорчится». Однако Вишванатра просто сказал: «Я покину город завтра, отец, и не возьму с собой никаких сокровищ». После чего он пошел к царевне. «Мадри, — сказал он, — я должен покинуть город; мой отец ссылает меня в жестокую пустыню, где трудно найти средства к существованию. Ты же оставайся дома, о любимая; слишком большие трудности пришлось бы тебе претерпеть со мной. Ты не можешь покинуть детей, которые просто погибнут от одиночества. Оставайся с ними, оставайся на своем золотом троне. Отец высылает меня — не тебя». «Мой повелитель, — отвечала царевна, — если ты оставишь меня, то я убью себя, и преступление ляжет виной на твой дом». Вишванатра молча смотрел на жену. Затем он обнял ее и сказал: «Идем». Мадри поблагодарила его. «Я возьму с собой детей, — добавила она, — я не хочу, чтобы они остались здесь умирать От одиночества».

На следующий день Вишванатра заложил свою колесницу, взошел на нее вместе с женой и детьми и направил коней прочь из города. Царь Санджая и царица Пхусати рыдали и жаловались на судьбу.

Царевич и его семья были уже далеко от города, когда увидели приближающегося к ним брахмана. «Цутник, — спросил брахман, — ведет ли эта дорога к городу Джаятуре?» «Да, — отвечал царевич. — Но почему ты спешишь в этот город?» «Я иду из далекой страны, — сказал брахман. — Я слышал, что в Джаятуре живет милостивый царевич по имени Вишванатра. У него был волшебный слон, которого он отдал царю Калинги. Говорят, он само милосердие. Я хочу увидеть этого доброго человека, я хочу просить его о помощи. Я знаю, что до сих пор никто не обращался к нему напрасно». Вишванатра сказал, обращаясь к монаху: «Я — тот человек, которого ты ищешь; я — Вишванатра, сын царя Санджаи. За то, что я отдал своего слона царю Калинги, отец отправил меня в ссылку. Что я могу дать тебе, о брахман?» Услышав эти слова, монах предался горьким жалобам. Он простонал: «Значит меня обманули. Я покинул свой дом, полный надежд, и должен ныне вернуться обратно разочарованным». Тут Вишванатра прервал его: «Утешься, о брахман. Не напрасно обратился ты к царевичу Вишванатре». Он выпряг лошадей и отдал брахману. Тот поблагодарил благодетеля и удалился. Царевич продолжил свой путь. Он сам тащил колесницу, в которой сидела его семья.

Вскоре они увидели еще одного брахмана, идущего навстречу. Это был невысокий слабый старик с седыми волосами и желтыми зубами. «Путник, — спросил он, — ведет ли эта дорога в Джаятуру?» «Да, — отвечал царевич, — но зачем ты идешь туда?» «У царя этого города есть сын по имени Вишванатра, — сказал монах. — Я слышал много рассказов о его необыкновенном милосердии. Он спас царство Калингу от голода и никогда не отказывал страждующим, о чем бы они не просили. Я пойду к Вишванатре и знаю, что он не отвергнет мою мольбу». «Если ты придешь в Джаятуру, — сказал царевич, — то не увидишь Вишванатру; отец сослал его в пустыню». «Увы мне! — вскричал брахман. — Кто же теперь поможет моей дряхлой старости? Все надежды исчезли, и я вернусь домой столь же бедным, как и прежде!» Он заплакал. «Не плачь, — утешил его Вишванатра. — Я — тот человек, которого ты ищешь. И ты не напрасно встретился со мной. Мадри, Джалин, Кришнаджина, выходите из колесницы. Она больше не моя; я отдал ее этому старому человеку». Брахман остался чрезвычайно доволен. А четыре изгнанника продолжали свой путь. Поскольку теперь они шли пешком, то дети быстро уставали, и тогда Вишванатра нес Джалина, а Мадри — Кришнаджину.

Через несколько дней они увидели третьего брахмана, идущего им навстречу. Он также направлялся в Джаятуру, чтобы увидеть Вишванатру и просить его о милости. Царевич снял с себя одежды и отдал их, чтобы монах не ушел от него с пустыми руками.

Они отправились дальше и встретили четвертого монаха. Это был человек с темной кожей, со свирепым и властным взором. «Скажи мне, — спросил он грубым голосом, — ведет ли эта дорога в Джаятуру?» Брахман хотел увидеть Вишванатру, который обязательно должен сделать ему прекрасный подарок. Когда он узнал, что встреченный им изгнанник и есть несчастный царевич, то не заплакал, а гневным голосом закричал: «Я преодолел тяжелый путь и не должен остаться ни с чем. Ты, конечно, взял с собой немало драгоценностей, и ты должен отдать их мне». У Мадри было золотое ожерелье. По просьбе мужа она сняла его с себя и, улыбаясь, протянула брахману. Тот взял украшение и удалился. Вишванатра, Мадри, Джалин и Кришнаджина продолжали идти. Они переправлялись через бушующие потоки; они пересекали ущелья, заросшие кустарником; они преодолевали плоскогорья, залитые безжалостным солнцем. Мадри разрезала ступни об острые камни, Вишванатра стер пятки до кости, и там, где они проходили, тянулся кровавый след.

Однажды Вишванатра, шедший впереди, услышал чьи-то причитания. Он обернулся и увидел Мадри, которая сидела на земле и жаловалась на судьбу. Охваченный состраданием, он произнес: «О моя любимая, как я просил тебя не следовать за мной в ссылку, но ты не хотела и слушать. Вставай же! Как бы ни была велика наша усталость, дети не должны страдать из-за нее. Мы не должны думать о наших ранах». Мадри увидела, как его ступни истекают кровью, и заплакала: «О сколь же велики твои страдания в сравнении с моими! Я должна сдерживать свою печаль». Она попыталась встать, но члены ее не слушались, и она вновь разразилась рыданиями. «Силы полностью оставили меня, — причитала царевна. — Даже любви к мужу и детям недостаточно, чтобы укрепить мою отвагу. Я умру от голода и жажды в этой ужасной земле; умрут мои дети и даже мой любимый».

Индра с небес наблюдал за Вишванатрой и его семьей. Его тронула скорбь Мадри, и он решил спуститься на землю. Приняв облик благообразного старика, Индра выехал навстречу царевичу верхом на скакуне. Он приветствовал Вишванатру и обратился к нему с приглашением: «По вашему виду, мой господин, можно понять, что вы испытали великие трудности. Я покажу вам путь в город, расположенный недалеко отсюда. Приходите вместе с семьей в мой дом и живите там столько, сколько захотите». С улыбкой на устах он убеждал изгнанников сесть на его скакуна. Заметив колебания Вишванатры, старик добавил: «Лошадь очень сильная, а вы не тяжелые. Что до меня, то я пойду пешком; я не устану, так как идти недалеко». Вишванатра удивился, узнав, что в жестокой пустыне построен город, о котором он ничего не слышал прежде. Но у старика был такой приятный голос, а Мадри так сильно устала, что он принял приглашение поехать верхом на лошади вместе с женой и детьми.

Они проехали не больше трехсот шагов — и перед ними возник огромный великолепный город. Через него протекала широкая река; везде было много парков и садов, полных спелых фруктов. Старик привел своих гостей к воротам сияющего дворца. «Вот мой дом, — сказал он. — Здесь вы можете, если захотите, провести остаток своих дней. Прошу вас, войдите». В большом зале Вишванатра и Мадри сели на предложенные им золотые престолы; у их ног дети играли на роскошных коврах. Старик подарил им также много прекрасных нарядов. Для них приготовили изысканную пищу, и они утолили голод. Однако Вишванатра глубоко задумался. Внезапно он поднялся со своего места и обратился к хозяину: «Господин мой, я нарушаю приказ отца. Он удалил меня из города Джаятура, которым правит, и приказал провести остаток жизни в пустыне. Я не должен наслаждаться удобствами, мне не пристала такая жизнь. Господин мой, разреши мне покинуть твой дом». Старик пытался отговорить царевича, но тщетно. Сопровождаемый женой и детьми Вишванатра покинул город. Выйдя за ворота, он обернулся назад, чтобы взглянуть на гостеприимный дом еще раз — но город исчез. На том месте, где они недавно отдыхали, теперь был только горячий песок. И Вишванатра обрадовался, что не остался там дольше.

В конце концов он добрался до горы, покрытой дремучим лесом. В лесу он нашел хижину, где когда-то жил отшельник; из листьев сделал ложе для себя и семьи. И здесь, наконец, не мучимый угрызениями совести, он обрел мир и покой. Каждый день Мадри ходила в лес собирать дикие фрукты, ставшие их единственной пищей. Воду они пили из звонкого родника, который нашли возле дома. Семь месяцев они жили, не видя ни души. Но однажды мимо проходил брахман. Мадри как раз ушла собирать фрукты, а Вишванатра смотрел за детьми, которые играли перед хижиной. Брахман остановился и внимательно поглядел на них. «Друг, — обратился он к отцу, — не отдашь ли ты мне своих детей?» Вишванатра был настолько захвачен своими мыслями, что даже не смог ответить. Он лишь с тревогой смотрел на монаха. Тот повторил свой вопрос: «Я спрашиваю, не мог бы ты отдать мне своих детей? Моя жена намного моложе меня. Она довольно надменная особа и устает от работы по дому. Поэтому она просила найти ей двух детей, которые могли бы стать ее рабами. Почему бы мне не взять твоих? Ты, похоже, очень беден и тебе трудно кормить их. В моем доме у них будет много еды, и я постараюсь, чтобы жена относилась к ним как можно добрее». Вишванатра подумал: «Сколь мучительную жертву просят меня принести! Что же мне делать? Несмотря на все сказанное брахманом, мои дети будут очень несчастливы в его доме. Его жена — жестокая женщина; она будет бить детей и давать им одни объедки. Но поскольку он просит меня об этом, имею ли я право отказать?» Он долго думал и наконец сказал: «Забирай их с собой, брахман; пусть они станут рабами твоей жены». Так Джалин и Кришнаджина со щеками, мокрыми от слез, ушли вместе с брахманом.

В это время Мадри собирала гранаты, но всякий раз, когда она срывала плод с дерева, он выскальзывал из ее рук. Она испугалась недоброго предзнаменования и поспешила домой. Не найдя детей, она обратилась к мужу с вопросом: «Где наши дети?» Но Вишванатра только плакал. Она снова спросила: «Где наши дети?» — и снова не получила ответа. Она спросила в третий раз: «Где наши дети?» И добавила: «Отвечай, отвечай быстрее. Твое молчание убивает меня». Вишванатра заговорил. Жалобным голосом он произнес: «Приходил один брахман; он хотел, чтобы дети стали его рабами». «И ты отдал их ему!» — вскричала Мадри. «Мог ли я отказать?» Мадри упала в обморок. Долго она была без сознания, а придя в себя, начала горько жаловаться на судьбу. «О, дети мои, — рыдала она, — вас, к которым я вставала среди ночи, вас, которым я отдавала самые отборные плоды, вас увел прочь злой человек! Я вижу, как он заставляет вас бежать, вас, которые едва только научились ходить. В его доме вы узнаете голод и жестокие побои. Вы станете работать на незнакомца. Вы будете украдкой смотреть на дорогу, но никогда больше не увидите ни отца, ни мать. Ваши губы запекутся от жажды, ваши ступни изранят острые камни, ваши щеки обожжет солнце. О, мои дети! Нам всегда удавалось уберечь вас от страданий, которые мы испытывали. Мы перенесли вас через ужасную пустыню. Вы не страдали здесь, но теперь вы будете страдать!»

Она все еще причитала, когда из леса вышел еще один брахман. Это был старый человек, передвигавшийся с великим трудом. Влажными глазами он уставился на женщину, а затем обратился к царевичу Вишванатре: «Господин мой, ты видишь, что я стар и слаб. Некому помочь мне в доме, когда я просыпаюсь утром и ложусь вечером в постель. У меня нет ни сына, ни дочери, которые смотрели бы за мной. Эта женщина молода и, похоже, полна сил. Разреши мне взять ее в служанки. Она будет помогать мне вставать и ложиться в постель, она будет смотреть за мной, покуда я сплю. Отдай мне эту женщину, господин. Ты совершишь добрый поступок, святой поступок, который будут восхвалять во всем мире».

Вишванатра выслушал эти слова, предаваясь меланхолии. Взглянув на жену, он спросил: «Дорогая, ты слышала, что сказал брахман; каким будет твой ответ?» «После того, как ты отдал наших детей, ненаглядного Джалина и милую Кришнаджину, ты можешь и меня отдать брахману, — отвечала Мадри. — Я не стану жаловаться» Вишванатра взял ее за руку и вложил в руку брахмана. Он не чувствовал угрызений совести; он даже не плакал.

Брахман забрал женщину. Он поблагодарил царевича и произнес: «Ты обязательно узнаешь великую славу, Вишванатра. Однажды ты станешь Буддой!» Он отправился в путь, но внезапно остановился и повернул обратно. И он сказал: «Я поищу себе служанку в каком-нибудь другом краю. Я оставляю эту женщину здесь, с Богами горы, с Богинями леса и источника. И ты не должен отдавать ее никому»

Пока старый брахман говорил эти слова, его внешность постепенно менялась. Он приобрел неземную красоту, а лицо начало излучать яркий свет. Вишванатра и Мадри узнали Индру. Они припали к его стопам и вознесли молитву. И сказал им Бог: «Каждый из вас может просить меня об одной милости, которая будет исполнена». Вишванатра воскликнул: «О, если бы я когда-нибудь смог стать Буддой и принести освобождение тем, кто рождается и умирает в этих горах!» Индра ответил: «Слава тебе — однажды ты станешь Буддой!»

Затем сказала Мадри: «Господин мой, прошу вас исполнить такую просьбу: пусть брахман, которому отдали моих детей, решит продать их, вместо того, чтобы держать дома; пусть он найдет покупателя только в Джаятуре; и пусть этим покупателем будет сам Санджая» «Да будет так», — ответил Индра. А когда он вознесся на небо, Мадри прошептала: «Тогда царь Санджая, должно быть, простит своего сына». И она услышала, как сказал Бог: «Да будет так!»

Как раз в это время Джалин и Кришнаджина прибыли в свой новый дом. Жена брахмана была очень довольна, получив двух юных рабов, и не теряя времени, приставила их к работе. Она обожала отдавать приказы, и детям пришлось повиноваться малейшим прихотям. Сначала они старались исполнять ее желания, но хозяйка оказалась настолько придирчивой, что вскоре дети утратили всякое желание доставлять ей удовольствие, несмотря на бесчисленные угрозы и побои. Чем суровее к ним относились, тем отважнее они становились. В конце концов женщина сказала брахману: «Я ничего не могу поделать с этими детьми. Продай их, а мне привези других рабов, которые знают, как надо работать и повиноваться».

Брахман взял детей и, пытаясь продать их, пошел из города в город. Но высокая цена отпугивала покупателей. Наконец он прибыл в Джаятуру. Один из советников царя встретил их на улице; он внимательно всмотрелся в их лица и внезапно, несмотря на изнуренные и загорелые тела, узнал их по глазам. Он остановил брахмана и спросил: «Где ты взял этих детей?» «Я приобрел их в горном лесу, мой господин» — ответил монах. — Их отдали мне в рабы. Но они оказались непослушными и теперь я пытаюсь продать их». Царский советник встревожился; повернувшись к детям, он спросил: «Означает ли это рабство, что отец ваш умер?» «Нет, — возразил Джалин, — наши родители живы, но отец отдал нас брахману».

Советник помчался во дворец к царю: «Господин мой, — закричал он, — Вишванатра отдал брахману ваших внуков. Они стали рабами. Но хозяин недоволен их службой; он водит их из города в город, чтобы продать!»

Санджая приказал немедленно доставить брахмана и детей. Их вскоре нашли. Когда царь увидел, до какого убогого состояния дошли дети его крови, он заплакал горькими слезами. Джалин обратился к нему с мольбой: «Купи нас, господин, мы несчастны в доме брахмана; мы хотим жить с тобой, потому что ты любишь нас. Но не забирай нас силой, ведь отец добровольно отдал нас брахману. Этой жертвой он надеется заслужить великое благословение для себя и для всех живущих».

«Какую цену ты просишь за детей?» — спросил царь брахмана. «Ты можешь забрать их в обмен на тысячу голов скота», — ответил продавец. «Хорошо», — царь повернулся к советнику и сказал: «Ты, чье положение уступает лишь моему в этом царстве, отдай брахману тысячу голов скота и заплати ему также тысячу мер золота». А после чего царь, взяв с собой Джалина и Кришнаджину, отправился к царице Пхусати.

При виде внуков она стала смеяться и плакать от радости. Она одела их в дорогие одежды, нарядила в кольца и браслеты. Затем царица стала расспрашивать их об отце и матери. «Они живут в грубой хижине, что стоит в лесу на склоне горы, — рассказал Джалин. — Они раздали все, чем обладали, и питаются только плодами и водой. Их единственные товарищи — дикие звери из леса». «О, господин мой, — заплакала Пхусати, — не пора ли тебе вернуть сына из ссылки?» Санджая тут же отправил гонца к Вишванатре: он прощал сына и приказывал ему вернуться в Джаятуру.

Когда царевич подходил к городу, он увидел отца, мать и детей, идущих ему навстречу. Их сопровождала большая толпа людей, которые узнали о страданиях Вишванатры и его добродетели. Они не только простили царевича, но и восхищались им. Царь сказал: «Любезный сын, я был к тебе ужасно несправедлив — узнай же о моих угрызениях. Будь добр ко мне, забудь мою ошибку. Будь также добр к жителям города, забудь их несправедливость к тебе. Никогда больше не обидят нас проявления твоего милосердия». Вишванатра улыбнулся и заключил отца в объятия. Мадри ласкала Джалина и Кришнаджину; Пхусати плакала от радости. Когда он входил в городские ворота, все, как один, прокричали царевичу славу.

Теперь я могу сказать вам, о сакьи, что Вишванатрой был я. Вы восславили меня так же, как когда-то восславили его. Следуйте путем, который ведет к освобождению.

Благословенный замолчал. Сакьи внимательно слушали его, затем низко поклонились и ушли. Однако никто из них даже не подумал предложить Учителю пищу на завтра.

13. История Дхармапалы

На следующий день Благословенный пошел по городу, от дома к дому, прося подаяние. Его вскоре узнали.

— Что за странное зрелище! — восклицали жители Капилавасту. — Царевич Сиддхартха, который когда-то проезжал по этим улицам в великолепных нарядах, ныне бредет от двери к двери, выпрашивая еду, одетый в скромную рясу монаха.

Они бросились к окнам, они высыпали на террасы, без меры восхищаясь необычным нищим.

Одна из служанок Гопы, выходившая из дворца в город, услышала об охватившем всех волнении. Узнав причину, она немедленно бросилась назад к своей госпоже.

— Ваш муж, царевич Сиддхартха, — выпалила она, — бродит по городу, подобно нищенствующему монаху!

Гопа вскочила с места. Она подумала:

— Он, который прежде излучал свет больший, чем все его блистающие драгоценности, носит теперь грубые одежды. Ныне единственным украшением является его собственное божественное сияние.

Она прошептала:

— Сколь прекрасен он должен быть!

Она поднялась на террасу дворца. Учитель приближался в окружении толпы людей. Волшебное очарование исходило от него. Гопа вздрогнула от радости и запела голосом, полным страсти:

— Мягкие и блестящие — его волосы, яркий, как солнце — его лоб, лучится улыбкой его всеохватный взгляд. Он шествует словно лев в золотом сиянии!

Она бросилась к царю со словами:

— Господин мой, ваш сын просит милостыню на улицах Капилавасту. За ним следует восхищенная толпа, поскольку он стал еще прекрасней, чем прежде.

Суддходана сильно встревожился. Он оставил дворец и отправился к сыну, он спросил:

— Что ты делаешь? Почему ты просишь пищу как милостыню? Ведь ты знаешь, что я жду вас во дворце — и тебя, и твоих учеников.

— Я должен просить милостыню, — отвечал Благословенный. — Я должен повиноваться Закону.

— Мы — племя воинов, — сказал царь. — Ни один из сакьев никогда не был нищим.

— Ты принадлежишь к племени сакьев. Я же в потоке всех моих прежних существований искал высшее знание; я понял красоту милосердия; я познал радость самопожертвования. В одном из прежних рождений я был ребенком по имени Дхармапала. Однажды моя мать, царица, заигралась со мной, да так, что забыла приветствовать моего отца, царя Брахмадатту, когда тот проходил мимо. Чтобы наказать ее, он повелел одному из телохранителей отрубить мне руки. Он полагал, что зрелище моих страданий ранит царицу больше, чем ее собственные страдания. Она умоляла мужа, предлагала отрубить ее руки вместо моих, но он был неумолим, и приказ исполнили. Я только улыбался, и моя улыбка вскоре отразилась на лице матери. Тогда отец приказал воину отрубить мне ноги. Его воля была исполнена, но я продолжал улыбаться. В страшной ярости он закричал: «Отрубить ему голову!» В ужасе мать бросилась к ногам мужа. «Отруби голову мне, но пощади своего сына, о царь!» Тот начал колебаться, и в это время я произнес своим детским голосом: «Мама, я отдаю свою голову ради твоего спасения. Когда я умру, то пусть мое тело водрузят на пику и выставят для обозрения; пусть оно станет пищей для птиц небесных». А когда палач схватил меня за волосы, я добавил: «О, так я смогу когда-нибудь стать Буддой и освободить всех, кто рождается и умирает в этом мире!» И вот теперь, царь Суддходана, теперь я наконец достиг мудрости; я стал Буддой; я познал путь, ведущий к освобождению. Не мешай моему делу. Будь широк во взглядах, будь скор в понимании, следуй святому пути добродетеля. Тот почиет в мире, кто ведет жизнь, исполненную святости; он почиет на земле и в других мирах.

Царь Суддходана заплакал от восторга. А Будда продолжал:

— Учись отличать настоящую добродетель от фальшивой; учись узнавать истинный путь, не соблазняясь ложным. Тот почиет в мире, кто ведет жизнь, исполненную святости; он почиет на земле и в других мирах!

Царь упал к его ногам; он полностью поверил в него. Благословенный улыбнулся, затем вошел во дворец и занял место за столом своего отца.

14. Великая добродетель Гопы

В это время дворцовые женщины пришли воздать почести Учителю. Одна лишь Гопа отсутствовала. Царь выказал свое удивление.

— Я звала ее пойти вместе с нами, — ответила Махапраджапати, — но она отказалась. «Я не пойду вместе с вами, — сказала она. — Мне следует еще стремиться к добродетели; я, наверное, не заслужила лицезреть своего мужа. Если я не совершила ничего дурного, он сам придет ко мне, когда посчитает нужным, и я окажу ему уважение, которого он заслуживает^».

Учитель встал со своего места и направился в покои Гопы. Она сбросила дорогие одеяния и нежные вуали, отшвырнула браслеты и ожерелья и была одета в красноватый балахон из грубой ткани. Увидев ее в таком наряде, Будда радостно улыбнулся. Гопа упала к его ногам и воздала хвалы.

— Ты видишь, — говорила она, — я хочу быть одета так же, как и ты. Я хочу все знать о твоей жизни, чтобы жить так же, как ты. Ты ешь только раз в день, и я ем только раз. Ты больше не спишь в постели, — взгляни вокруг, ты не увидишь постели и в моей комнате; я сплю на этой скамейке. Начиная с сего дня я покончила со сладкими благовониями; я больше не украшаю цветами свои волосы.

— Я был уверен в твоей великой добродетели, Гопа, — ответил Учитель. — Она не оставила тебя, и я хвалю тебя за это. Немного в этом мире женщин, у которых достало бы смелости поступить так же, как ты.

И, сев в позу, он произнес такие слова:

— Нельзя доверять женщинам. На одну разумную и добродетельную найдется больше тысячи глупых и порочных. Женщина более загадочна, чем путь рыбы в воде; она свирепа, словно разбойник, и лжива, словно разбойник. Она редко говорит правду, поскольку для нее истина подобна лжи, а ложь подобна истине. Часто я говорил ученикам, чтобы они избегали женщин. Мне не нравится даже беседовать с ними. Но ты, Гопа, не фальшива; я верю в твою добродетель. Добродетель — это цветок, который нелегко отыскать. Женщина должна иметь ясные глаза, чтобы увидеть его; должна иметь чистые руки, чтобы сорвать его. Мара прячет среди цветов свои острые стрелы. О, как много женщин любят эти предательские цветы; раны, нанесенные их шипами никогда не заживают! Несчастные женщины! Тело — это лишь пена, но они не знают этого. Они изо всех сил цепляются за этот мир, а затем приходит день, когда царица Смерть призывает их к себе. Тело не более материально, чем мираж. Лишь тот, кто обладает знанием, сломает украшенные цветами стрелы Мары; лишь тот, кто обладает знанием, никогда не встретит царицу Смерть. Смерть уносит женщин, которые беззаботно собирают цветы, подобно тому как реки, вздувшиеся во время бури, уносят прочь сонную деревню. Собирайте же цветы, о женщины, наслаждайтесь их красками, пейте их аромат! Смерть притаилась и ждет вас, и еще не вкусив всех удовольствий, вы окажетесь в ее объятиях. Подумайте о пчеле, которая перелетает с цветка на цветок и, не принося никому зла, просто собирает нектар для получения меда.

15. Нанда отвергает царский сан

Когда Сиддхартха отринул мирские заботы, царь Суддходана избрал наследником престола другого своего сына, Нанду. Юношу радовала мысль, что когда-нибудь он станет царем. И его также радовала предстоящая свадьба с царевной Сундарикой, прекрасной Сундарикой, которую он нежно любил.

Учитель боялся, что брат может пойти по пути греха. Однажды он посетил его и сказал:

— Я пришел к тебе, Нанда, поскольку знаю, что ты очень счастлив и хотел бы из твоих собственных уст услышать о причинах такого счастья. Поэтому говори, Нанда, открой мне твое сердце.

— Брат, — отвечал Нанда, — я сомневаюсь, поймешь ли ты меня, поскольку ты однажды отверг власть правителя и забросил любящую Гопу!

— Ты ожидаешь того, что в один из дней станешь царем, и это доставит тебе счастье?

— Да. И я счастлив также оттого, что люблю Сундарику, которая вскоре станет моей невестой.

— Бедняга! — воскликнул Учитель. — Как можешь ты быть счастливым, прозябая в темноте? Хотел бы ты увидеть свет? Тогда немедленно беги от счастья;.страх есть порождение счастья, страх и страдание. Тот не испытывает страха и страдания, кто больше не знает любви. Если ты ищешь счастья в этом мире, твои усилия останутся втуне, твои удовольствия обернутся болью. Смерть всегда рядом и готова поглотить неудачников со всеми их песнями и смехом. Мир — только пламя и дым; каждая тварь в нем страдает от рождения, старости и смерти. Как только ты начинаешь неприкаянно бродить от одного существования к другому, ты проливаешь слез больше, чем есть воды во всех реках или морях. Ты скорбишь и плачешь, когда что-то препятствует исполнению твоих желаний; и ты плачешь и скорбишь, когда происходит то, чего ты страшился. Смерть матери, смерть отца, смерть брата, смерть сестры, смерть сына, смерть дочери, — о, как часто происходят они в потоке лет! И разве это не причиняет тебе сердечной боли? И долго ли сможешь ты сохранять свою удачу? И каждый раз, когда есть у тебя причина для скорби, ты плачешь, и плачешь, и плачешь. Ты уже пролил слез больше, чем воды в реках и морях!

Поначалу Нанда не уделял много внимания тому, что говорил Будда. Но когда он начал прислушиваться, произносимые слова глубоко взволновали его. Учитель продолжал:

— Взгляни на мир, он подобен пузырьку пены; пойми, что это лишь сон, и всевластная смерть пройдет мимо тебя.

Он замолчал.

— Учитель, Учитель! — вскричал Нанда. — Я стану вашим учеником! Возьмите меня с собой.

Учитель взял Нанду за руку, и они покинули дворец. Однако Нанда быстро впал в тоску, испугавшись собственной поспешности. Быть может, ему придется горько пожалеть о том, что он сделал? Что бы ни говорили, но как было бы приятно испытать верховную власть. А Сундарика? «Сколь она прекрасна, — думал юноша. — Увижу ли я ее когда-нибудь?»

Он испустил глубокий вздох, но продолжал следовать за Учителем. Он боялся говорить с ним, страшась как его упреков, так и его презрения.

Когда они повернули за угол, он внезапно увидел юную девушку, идущую навстречу. Она улыбалась. Царевич узнал Сундарику и потупил глаза.

— Куда ты идешь? — спросила она его.

Он не ответил. Тогда она повернулась к Учителю:

— Вы забираете его с собой?

— Да, — ответил господин.

— Но вы скоро вернетесь?

Нанда хотел крикнуть:

— Да, я скоро вернусь, Сундарика!

Но он испугался и, не сказав ни слова, не поднимая глаз, пошел прочь вместе с Учителем.

Тогда Сундарика поняла, что Нанда потерян для нее, и разрыдалась.

16. Будда покидает Капилавасту

В один из дней нежная Гопа обратилась к своему сыну Рахуле.

— Как ты прекрасен, дитя мое! — воскликнула она. — Как сияют твои глаза! Отец должен вручить тебе благое наследие, тебе следует пойти и потребовать его.

Мать и сын поднялись на террасу дворца. Внизу по улице проходил Благословенный. Гопа обратилась к Рахуле:

— Сын, видишь ли ты того монаха?

— Да, мама, — ответил ребенок. — Его тело покрыто золотом.

— Он прекрасен, словно небесные Боги! Это свет святости делает его кожу блестящей, словно золото. Полюби его сын, полюби его всей душой, ибо это — твой отец. Когда-то он владел великими драгоценностями, у него были и золото, и серебро, и сверкающие украшения. Ныне же он идет от дома к дому, прося немного пищи. Но он обладает волшебным сокровищем: он получил высшее знание. Иди к нему, сын, расскажи ему, кто ты такой, и потребуй свое наследство.

Рахула повиновался матери и вскоре уже стоял перед Буддой. Он ощущал непонятное счастье.

— Монах, — сказал он, — как прекрасно стоять здесь, в вашей тени.

Учитель посмотрел на него добрым взглядом. Взволнованный Рахула пошел вместе с ним. Помня слова матери, он сказал:

— Я — ваш сын, Господин. Я знаю, что вы обладаете великим сокровищем. Отец, дайте мне мое наследство.

Учитель улыбнулся и не ответил. Он продолжал просить милостыню. Но Рахула не отставал. Он шел рядом и повторял:

— Отец, дайте мне мое наследство.

Наконец Учитель заговорил:

— Дитя, ты ничего не знаешь об этом сокровище, ты лишь слышал, как восхваляют его люди. Когда ты требуешь своего наследства, то думаешь о материальных вещах смертной природы. Единственные сокровища, которые тебе известны, — это те, что ценит людская суетность; фальшивые богатства, обреченные тлению. Но зачем тебе пребывать в невежестве? Ты справедливо требуешь своего наследства, Рахула. Ты получишь свою долю от принадлежащих мне сокровищ. Ты увидишь семь драгоценностей, ты познаешь семь добродетелей, ты научишься распознавать истинную цену веры и чистоты, умеренности и сдержанности, повиновения и мудрости. Пойдем, я поручу тебя заботам святого Сарипутры; он обучит тебя.

Рахула ушел вместе с отцом, и Гопа возрадовалась. Только один царь Суддходана опечалился: семья покидала его! Он не мог удержаться от того, чтобы поведать свои скорби Учителю.

— Не печалься, — отвечал Благословенный. — Воистину, великие сокровища разделят те, кто вслушается в мои слова и последует за мной! Неси свою скорбь в молчании; будь подобен слону, раненому в битве вражьими стрелами, — никто не слышит его жалоб. Цари сражаются верхом на слонах, управление которыми совершенно. В мире же достигает величия тот, кто в совершенстве управляет чувствами, кто несет свою скорбь в молчании. Тому, кто воистину смирен, кто укрощает страсти, словно диких лошадей, тому завидуют и небесные Боги. Он не совершает греха. Ни в горах-пещерах, ни в морских впадинах нельзя спастись от последствий грешных деяний; они следуют за человеком, иссушают его, сводят с ума, не давая ни минуты покоя. Но если покидает землю человек, который творил добро, добрые деяния встречают его подобно тому, как добрые друзья встречают путешественника после дальнего похода. Мы достигли совершенного счастья, — те, у кого нет ненависти в мире, наполненном ненавистью. Мы достигли совершенного счастья, — те, у кого нет слабостей в мире, полном слабостей. Мы достигли совершенного счастья, — те, кто не скучает в мире, переполненном скукой. Мы достигли совершенного счастья, — те, кто ничем не владеет. Радость — наша пища; мы подобны лучезарным Богам. Монах, живущий в одиночестве, сохранит покой в душе; он созерцает истину ясным взором, его радует счастье, неизвестное простым смертным.

Утешив царя Суддходану такими словами, Благословенный покинул Капилавасту и вернулся в Раджагриху.

17. Пожертвование Анатхапиндики

Учитель уже был в Раджагрихе, когда богатый купец Анатхапиндика прибыл туда из Кравасти. Он был человеком набожным и узнав, что Будда живет в Бамбуковой роще, поспешил увидеть его.

Утром Анатхапиндика отправился в путь. Когда он вступил в рощу, то божественный голос довел его до места, где восседал Учитель. Его встретили добрыми словами. Купец в свою очередь сделал общине великолепный подарок, и Учитель пообещал ему посетить Кравасти.

Вернувшись домой, Анатхапиндика стал раздумывать, где бы ему принять Благословенного. Собственный сад показался ему недостойным такого гостя. Он решил купить самый красивый парк в городе, принадлежавший царевичу Джете.

— Я продам парк, — согласился Джета, — если ты покроешь его землю золотыми монетами.

Анатхапиндика принял условие. Он отправил в парк несколько колесниц, груженных золотом, и вскоре только маленькая полоска земли оставалась не закрытой монетами.

— Парк — твой, купец; я великодушно отдаю тебе и ту полоску, которая пока не закрыта, — радостно воскликнул Джета.

Анатхапиндика привел парк в порядок. Затем он послал своего самого преданного слугу в Бамбуковую рощу сказать Учителю, что все готово к встрече.

— О Досточтимый, — произнес посланец, — мой хозяин припадает к вашим стопам. Он надеется, что заботы и болезни минуют Вас, и Вы исполните данное ему обещание. Вас ждут в Кравасти, о Досточтимый.

Благословенный не забыл обещание, данное купцу. Он хотел быть верным своему слову и потому ответил посланцу:

— Я приду.

Выждав несколько дней, он взял одежду и чашу для подаяния и в сопровождении многочисленных учеников отправился в Кравасти. Посланец шел впереди, чтобы предупредить хозяина об их прибытии.

Анатхапиндика решил выйти навстречу Господину вместе с женой, сыном и дочерью. К ним присоединились самые состоятельные люди города. Увидев Будду, они были ослеплены его сиянием; казалось, он ступал по дороге из жидкого золота.

Они все вместе пришли в парк Джеты, и Анатхапиндика спросил:

— Мой повелитель, что я должен сделать с парком?

— Отдать общине — сейчас и навсегда, — отвечал Учитель.

Анатхапиндика приказал слуге принести золотую чашу с водой. Он полил водой на руки Учителя и произнес:

— Я отдаю этот парк общине, которой правит Будда, — сегодня и навсегда.

— Хорошо! — сказал Учитель. — Я принимаю твой дар. Парк этот станет счастливым убежищем; мы будем жить здесь в мире, находить защиту от жары и холода. Никакие вредные животные не проникнут сюда; даже писк комара не нарушит тишину. Здесь есть защита от дождя, от пронизывающего ветра и обжигающего солнца. Природа парка располагает к мечтам, час за часом мы будем проводить в медитации. Это единственно правильное решение — подарить парк общине. Муж просветленного ума, не отвергающий собственных интересов, должен дать монахам достойное жилище; должен дать им еду и питье; должен дать им одежду. В свою очередь монахи научат его Закону, освобождающему от греха и ведущему к нирване.

Будда с учениками обосновались в парке Джеты.

Анатхапиндика был счастлив. Но однажды он подумал:

— Меня громко хвалят, но в моих действиях нет ничего, достойного восхищения. Я сделал подарки Будде и монахам, и /за это мне обещали награду в будущей жизни. Но моя добродетель принесет пользу лишь мне одному! Я должен поделиться своей радостью с другими. Я пойду по городским улицам и у всех встречных буду собирать пожертвования для Будды и его учеников. Тогда многие смогут принять участие в добром деле.

Он пошел к Прасенаджиту, мудрому и справедливому царю Кравасти, и рассказал о своем решении. Тот согласился и послал глашатая объявить на улицах города такой указ:

— Слушайте хорошенько, жители Кравасти! Через семь дней, начиная с этого дня, купец Анатхапиндика будет ездить по улицам города верхом на слоне. Он будет просить всех о милостыне, которую передаст потом Будде и его ученикам. Пусть каждый из вас отдаст ему столько, сколько сможет.

В назначенный день Анатхапиндика взобрался на своего лучшего слона и поехал вдоль улиц, спрашивая у каждого приношение для Учителя и его общины. Вокруг него собралась толпа. Кто-то отдавал золото, кто-то серебро; одна женщина сняла ожерелье, другая — браслет с руки, третья — ножной браслет. Принимались даже самые скромные дары.

А в это время жила в городе очень бедная девушка. Три месяца она собирала деньги, чтобы купить отрез грубой ткани на платье. Когда она увидела Анатхапиндику, окруженного толпой, то сказала:

— Оказывается, и купец Анатхапиндика просит милостыню.

— Да, он просит милостыню, — подтвердил человек, стоявший рядом.

— Но ведь о нем говорят как о самом богатом из жителей Кравасти. Почему же он побирается?

— А разве ты не слышала царский указ, который прокричали на улицах семь дней назад?

— Нет.

— Анатхапиндика просит подаяние не для себя. Он желает, чтобы каждый принял участие в добром деле, и поэтому собирает приношения для Будды и его учеников. Все, кто внесет вклад, будут прославлены в будущем мире.

Тогда девушка сказала себе:

— Я до сих пор не сделала ничего, достойного славы. Было бы замечательно сделать приношение- Будде. Но я бедна, и мне нечего отдать.

Не говоря ни слова, она пошла прочь. Тут ее взгляд упал на новый наряд.

— Я могу пожертвовать только это платье. Но как я пойду по улицам нагой?

Она вернулась домой и сняла одежду. Сев около окна, она наблюдала за Анатхапиндикой, и когда тот проходил мимо, выбросила ему платье. Купец поднял платье и показал своим слугам.

— Той женщине, которая сбросила мне этот наряд, — сказал он, — очевидно, больше нечего пожертвовать. Очевидно, она осталась голой, если не вышла из дома, а избрала столь странный способ приношения. Идите и разыщите ее; я должен знать, кто она.

Слуги не сразу нашли девушку. В конце концов они увидели ее и поняли, насколько оправданными были предположения их хозяина: платье, выброшенное в окно, составляло все достояние бедняжки. Анатхапиндику глубоко тронул ее поступок. Он приказал слугам принести много дорогих и красивых нарядов и подарил их благочестивой девушке, пожертвовавшей свое простое платье.

На следующий день она умерла и возродилась Богиней на небе у Индры. Но она никогда не забывала, как заслужила такую награду. Однажды ночью она спустилась на землю и пришла к Будде, который наставил ее в святом Законе.

18. Новые ученики

Учитель еще некоторое время оставался в Кравасти, а затем вернулся в Раджагриху, где его ожидал царь Вимбасара. На полпути он остановился отдохнуть в одной деревне. Там он заметил семь человек, идущих навстречу, и узнал их. Шестеро были его родственниками и относились к самым зажиточным и могущественным из сакьев. Их звали Ануруддха, Бхадрика, Бхригу, Кимбала, Девадатта и Ананда. Седьмым был брадобрей по имени Упали.

Однажды Ануруддха осознал, какой позор для всего рода в том, что ни один из сакьев не решился последовать за Буддой. Он решил подать хороший пример, и поскольку не видел причин для скрытности, то поведал об этом своему лучшему другу Бхадрике. Бхадрика поддержал его решение и после некоторого размышления решил поступить так же. Постепенно к ним присоединились Ананда, Бхригу, Кимбала и Девадатта, которым друзья сумели доказать, что нет призвания выше, чем призвание монаха.

Шесть князей решили отправиться на поиски Будды. Но едва они покинули Капилавасту, как Ананда, взглянув на Бхадрику, воскликнул:

— Как же так, Бхадрика! Ты собираешься вести святую жизнь, но сохраняешь все свои украшения?

Бхадрика вспыхнул; но затем заметил, что Ананда также носит украшения, и со смехом ответил:

— Взгляни на себя, Ананда!

Теперь настала очередь Ананды залиться краской.

Так они оглядели друг друга и обнаружили, что все до сих пор носят драгоценности. Это открытие заставило их устыдиться. Опустив глаза долу, они в молчании шли по дороге, покуда не встретили брадобрея Упали.

— Цирюльник, — сказал Ананда, — забери мои украшения; я отдаю их тебе.

— Возьми и мои, — присоединился Бхадрика.

Остальные также протянули свои украшения Упали. Тот не знал, что ответить. Почему эти князья, которых он никогда не видел прежде, делают ему такие подарки? Должен ли он принять их? Или отвергнуть?

Ануруддха понял колебания брадобрея. Он сказал:

— Не бойся принять эти драгоценности. Мы идем, чтобы присоединиться к великому отшельнику, рожденному среди сакьев; мы держим путь, чтобы присоединиться к Сиддхартхе, который стал Буддой. Он даст нам наставления, и мы подчинимся его власти.

— Князья, — спросил брадобрей, — так вы собираетесь стать монахами?

— Да, — последовал ответ.

Тогда он взял украшения и отправился в город. Но внезапно он подумал:

— Я веду себя как дурак. Кто поверит, что князья сами доверили мне свои богатства? Меня примут за вора, а может быть, и за убийцу. Самое малое, что может со мной случиться, — это глубокое недовольство со стороны всех сакьев. Мне не следует хранить у себя драгоценности.

Брадобрей повесил украшения на дерево возле дороги и продолжал размышлять:

— Эти князья подают хороший пример. Если у них хватило смелости покинуть свои дворцы, то что же я, не обладающий ничем, не могу решиться покинуть свою цирюльню? Нет, я должен последовать за ними. Я тоже увижу Будду, и, возможно, он примет меня в общину!

Он пошел вслед за князьями, но на некотором расстоянии, поскольку не решался присоединиться к ним. Внезапно Бхадрика обернулся. Он заметил Упали и подозвал его.

— Цирюльник, почему ты выбросил прочь наши драгоценности? — задал он вопрос.

— Я тоже хочу стать монахом, — ответил брадобрей.

— Тогда идем, — пригласил Бхадрика.

Но Упали продолжал плестись сзади. И Ануруддха сказал:

— Пойдем вместе, цирюльник. Между монахами нет различий, кроме. как по возрасту и добродетели. Когда мы предстанем перед Буддой, ты должен первым обратиться к нему и первым просить, чтобы тебя приняли в общину. Уступая тебе, князья покажут, что они смирили гордость сакьев.

Они продолжили путь. Внезапно ястреб камнем упал с небес прямо на голову Девадатты, и унес бриллиант, спрятанный в волосах. Это обнаружило суетность их товарища, и князья улыбнулись. Теперь у Девадатты также не осталось ни единой драгоценности, однако друзья затаили в сердцах сомнение в искренности его веры.

19. Гордыня Нанды

Учитель был счастлив принять родственников в число учеников, и он взял их с собой в Бамбуковую рощу.

Там продолжал страдать бедный Нанда, который все время думал о Сундарике. Девушка часто являлась ему в мечтах, и он сожалел о разлуке с нею. Будда знал об этих терзаниях и решил излечить его.

Однажды он взял брата за руку и подвел к дереву, на котором сидела отвратительная обезьяна.

— Взгляни на эту обезьяну, — сказал он, — разве она не прекрасна?

— Я редко видел что-нибудь столь же уродливое, — ответил Нанда.

— Разве? — удивился Учитель. — Но ведь она так похожа на Сундарику, твою бывшую невесту.

— О чем Вы говорите! — воскликнул Нанда. — Неужели Вы считаете, что эта обезьяна похожа на мою Сундарику, которая — сама грация, сама красота?

— Но чем же отличается Сундарика? Не являются ли они обе самками, не возбуждают ли обе желание самцов? Я считаю, что ты хотел бы покинуть путь святости и бежать в объятия Сундарики, подобно любому самцу обезьяны в этом лесу, который всегда готов вскинуться в горячке любви, привлеченный отвратительным запахом этой самки. Обе они станут старыми и дряхлыми, — и тогда ты, как и самец обезьяны, будешь удивляться, что же могло вызвать твое безрассудство. Они обе умрут, и тогда ты, как и самец обезьяны, возможно поймешь всю тщетность страсти. Поэтому Сундарика ничем не отличается от этой самки.

Но Нанда не слушал, а только вздыхал. Ему грезилась очаровательная, грациозная Сундарика, идущая по светлому от цветов саду.

Тогда Благословенный сказал повелительно:

— Возьмись прочнее за край моей рясы!

Нанда повиновался. Он почувствовал, как земля начала двигаться под ним, а затем сильный ветер забросил его на небо. Когда он встал на ноги, то увидел вокруг себя волшебный парк. Он шел по дороге, сделанной из золота, а цветы являли собой живые драгоценности, изукрашенные рубинами и сапфирами.

— Ты на небе у Индры, — раздался голос Благословенного. — Раскрой свои слепые глаза.

Нанда увидел дом из сверкающего серебра, окруженный изумрудным полем. Апсара, намного прекрасней Сундарики, стояла у дверей и улыбалась. Обезумев от желания, Нанда бросился к ней, но она остановила его.

— Будь чистым на земле, — обратилась она к юноше, — храни свои обеты, Нанда. Тогда после смерти ты возродишься здесь и, возможно, придешь в мои объятия.

Апсара исчезла. Нанда и Учитель вернулись на землю.

Нанда забыл Сундарику. Он был захвачен прекрасным зрелищем, виденным в небесных садах, и из любви к Апсаре вновь решил вести чистую жизнь.

Но монахи продолжали глядеть на него с недоверием. Они не разговаривали с ним; часто, заметив его в Бамбуковой роще, они оскорбительно улыбались. Нанда чувствовал себя несчастным. Он думал:

— Похоже, они считают меня носителем злой воли. Но почему?

Однажды он остановил проходившего мимо Ананду и спросил его:

— Почему монахи избегают меня? Почему ты больше не разговариваешь со мной, Ананда? Раньше, в Капилавасту, мы были не только родственниками, но и друзьями. Чем же я смог обидеть тебя?

— Бедняга! — отвечал Ананда. — Нам, кто погружается мыслью в святые истины, сам Учитель запретил говорить с тобой, поскольку ты погружаешься мыслью в чары небесной Апсары.

И он удалился.

Нанда очень встревожился. Он бросился к Учителю, припал к его стопам и заплакал. Господин обратился к нему:

— Твои мысли порочны, Нанда; ты — раб своих желаний. Сначала Сундарика, затем Апсара вскружили твою голову. И ты хотел бы возродиться? Возродиться среди Богов? Какая глупость, какое тщеславие! Будь усерден в обретении мудрости, Нанда; отдай свое внимание учению и убей свои разрушительные страсти.

Нанда воспринял слова Будды. Он стал наиболее преданным учеником и постепенно очистил свой разум. Сундарика больше не являлась ему в мечтах, а когда он думал об Апсаре, то смеялся над своим стремлением стать Богом ради ее объятий. Однажды, когда он заметил гнусную обезьяну, следившую за ним с вершины дерева, то закричал торжествующим голосом:

— Приветствую тебя, с которой даже Сундарика не сравнится. в грации; приветствую тебя, которая намного прекрасней самой распрекраснейшей из Апсар!

Он возгордился тем, что победил свои страсти.

— Я — настоящий святой, — сказал он себе, — и в добродетели не уступаю даже своему брату.

Он сделал для себя такую же рясу, как у Учителя. Некоторые монахи, увидев его вдалеке, говорили:

— Сюда идет Учитель. Давайте встанем и поклонимся ему.

Но когда Нанда приближался, они замечали свою ошибку. Это сбивало их с толку и, усаживаясь обратно., они ворчали:

— Он находится в общине меньше нас; почему же мы должны вставать в его присутствии?

Нанда был польщен тем, что монахи вставали при его приближении, хотя его и смущало, что они тотчас садились обратно. Однако он боялся жаловаться, предчувствуя встречные обвинения. Но это не служило для него уроком. Он продолжал разгуливать по Бамбуковой роще в такой же рясе, что и Будда. Издалека его продолжали принимать за Учителя, и монахи вставали со своих мест; но когда он приближался, они громко смеялись и садились снова.

В конце концов один монах рассказал обо всем Будде, который очень расстроился. Перед всеми монахами он спросил:

— Нанда, ты действительно носишь рясу того же размера, что и моя?

— Да, Благословенный, — отвечал Нанда, — я ношу рясу того же размера, что и ваша.

— Что! — воскликнул Учитель. — Ученик осмеливается сделать рясу того же размера, что и ряса Будды! Что ты хочешь сказать такой дерзостью? Такие поступки равно не помогают ни возбуждению веры у неверующих, ни укреплению веры у верующих. Ты должен укоротить свою рясу, Нанда. И впредь, если кто-нибудь из монахов сделает для себя рясу того же или большего размера, чем у Будды, то будет обвинен в тяжелом преступлении и сурово наказан.

Нанда увидел ошибочность своего пути. Он понял, что для достижения истинной святости надо обуздать гордыню.

20. Кончина Суддходаны

Около города Ваисали был замечательный лес, который подарили Учителю. Там он и жил, пока не получил известие, что его отец, царь Суддходана, заболел. Царь был уже стар, а болезнь оказалась серьезной; боялись, что он умрет. Учитель решил навестить его и полетел по воздуху в Капилавасту.

Царь неподвижно лежал на своем ложе, ловя ртом воздух. Смерть была очень близко. Однако при виде сына он улыбнулся. И сказал Учитель такие слова:

— Долгую дорогу прошел ты, о царь, и всегда ты стремился делать добро. Ты не знал порочных желаний; в твоем сердце не было ненависти; гнев никогда не ослеплял твой разум. Счастлив тот, кому дано делать добро! Счастлив тот, кто глядится в прозрачные воды и видит в них свое чистое лицо; но намного счастливее тот, кто изучает свой разум и, таким образом, познает чистоту! Твой разум чист, о царь, и твоя смерть столь же спокойна, как конец прекрасного дня.

— Благословенный, — произнес царь, — я понял теперь непостоянство миров; я свободен от всех желаний; я свободен от цепей жизни.

Еще раз он воздал почести Будде; затем повернулся к слугам, собравшимся в зале.

— Друзья, — сказал он, — я, должно быть, нередко плохо обходился с вами, однако никто из вас не затаил злобу на меня. Вы были добры и делали добро. Но перед смертью я должен просить у вас прощения. Зло, что я причинял вам, не было преднамеренным; простите меня, друзья.

Слуги плакали. Они ответили, всхлипывая:

— Нет, вы никогда не обращались с нами дурно, господин.

Суддходана продолжал:

— И ты, Махапраджапати, которая была моим верным другом и которую я вижу в слезах, — успокой свою печаль. Моя смерть — счастливая смерть. Подумай о славе взращенного тобой ребенка; взгляни на него во всем его великолепии и возрадуйся.

Он умер на заходе солнца.

Учитель произнес:

— Позаботьтесь о теле моего отца. Он уже не тот, кем был. Никому не удавалось победить смерть. Рожденный должен умереть. Покажите свое стремление к добрым делам; идите по пути, ведущему к мудрости. Сотворите светоч мудрости, и тьма рассеется сама собой. Не следуйте порочным законам, не взращивайте ядовитые коренья; не прибавляйте зла к уже существующему в мире. Подобно тому колесничему, который покидает хорошую дорогу ради проселка, а потом плачет при виде сломанной оси, так и глупец, сбившийся с пути закона, плачет, попав в челюсти смерти. Мудрый человек подобен факелу, освещающему путь для невежественных; он ведет за собой человечество, поскольку у него есть глаза, тогда как другие слепы.

Тело отнесли на большой погребальный костер. Учитель возжег его. И когда пламя коснулось тела его отца, он вновь обратился к плачущим и причитающим жителям Капилавасту, повторив такие священные истины:

— Рождение есть страдание, старость есть страдание, немощь есть страдание, смерть есть страдание. О эта жажда, что ведет от рождения к рождению! Жажда власти, жажда удовольствий, жажда бытия — именно они являются источником всех страданий. О, порочная жажда, только святой не знает тебя, — тот, кто истребил свои желания, кто знает благородный восьмивратный путь спасения.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ