А потом увольнения, ссылки. И тот же голод, те же заботы, то же отчаяние.
Митя родился в августе. Мать, рассказывая об этом, всегда добавляла: вскоре после первого бунта. И всякий раз так ярко пересказывала подробности, что Митя потом долго еще верил, будто сам все видел.
— Такая наша судьба, — вздыхала мать. — Плетью обуха не перешибешь. У кого сила, тот и голова. Наша доля — господская воля…
В архиве охранки есть донесение о первых требованиях бежицких рабочих: даешь бесплатные веники в бане и заводского быка в стадо. Дальше этого их мечты и надежды тогда еще не шли.
Но не миновало и трех месяцев после бунта, как на заводе уже проходит хорошо организованная забастовка, выдвигаются требования о сокращении рабочего дня и повышении заработной платы. В документах жандармского управления Орловской губернии появляются секретные донесения об организации на заводе студентом-практикантом Карцевым кружка социал-демократического направления. Кружок носит безобидное название «Союз сознательных рабочих», создает кассу взаимопомощи. Но именно этот кружок стал организатором забастовок. Начальник Орловского губернского жандармского управления 23 марта 1899 года специальным письмом поручает брянскому отделению выяснить, кто из жен рабочих недоволен участием мужей в кассе «Союза сознательных рабочих», где числится уже более 500 человек. Однако удалось дознаться о недовольстве только одной женщины, боящейся нелегальщины.
Вскоре Карцева арестовали и сослали в Вологодскую губернию, где он умер от чахотки. Но организация на заводе сохранилась. В 1903 году она, очевидно, обзавелась собственной типографией. То и дело агенты охранки сдирают с ворот, с заборов и стен, отбирают у рабочих листовки РСДРП, прокламации с призывом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
22 октября 1905 года семилетний Митя Медведев с группой заводских рабочих ушел в Брянск на демонстрацию. На всю жизнь запомнил он полицейскую расправу над безоружными рабочими. На Митиных глазах застрелили студента технического училища Васильева. Мальчик видел красное полотнище, развевающееся на ветру, порхающие над головами листки прокламаций, булыжники, вывороченные из мостовой, он слышал песни революции… Когда он под вечер вернулся домой, отец лежал на кровати, обложенный примочками, в кровоподтеках, и тихо стонал. В тот день черносотенцы жестоко избили его на заводе.
Богатые и бедные, они и мы — таким Митя видел мир с первых сознательных лет. Слово «революция» вошло в его сознание само собой, с потоком жизни, с разговорами взрослых, с фантастическими историями, которые по вечерам придумывали и таинственным шепотом пересказывали друг другу мальчики.
С ранних лет у Мити было обостренное чувство справедливости. Брат его Алексей (погодки, они с Митей в детстве были неразлучны) вспоминает, как однажды в городском саду они увидели: два хулигана пристают к девушке. Митя, не колеблясь, бросился на помощь; хулиганы убежали. Но у выхода из сада братьев встретила уже целая банда. Предводитель пошел на Митю с ножом. Дело складывалось скверно. И тут Митя поднял голову и спокойно сказал:
— Ударь!
Была ужасная секунда неподвижной тишины. Хулиган опустил руку и, бранясь и отплевываясь, пошел прочь.
И все-таки Мите отомстили: в глухом переулке вечером подкараулили, накинули на голову мешок и страшно избили железными полосами. Но это не отучило его от сострадания. Сердце его все так же откликалось на чужое горе. И когда в 1912 году Черногория начала войну против турецкого владычества на Балканах, он решил немедленно отправиться на помощь.
Поздним вечером в огороде на Брянской улице состоялся военный совет трех добровольцев черногорской, армии. План был разработан в мельчайших подробностях. Все трое были хорошо успевающими учениками — отсутствие их завтра на занятиях подозрения не вызовет. Дома хватятся не раньше вечера. Главное — беспрепятственно выбраться из Брянска. Дальше их уже никто и ничто не остановит. По железной дороге доедут до Одессы. Конечно, без билетов, под скамейками — денег в обрез. А там на рыбачьей лодке — в Болгарию, которая выступает вместе с Черногорией. Провизии на дорогу хватит — всю неделю собирали. Единственное осложнение: у них нет оружия. А явиться на войну безоружными, на иждивение к беднякам-черногорцам просто непорядочно.
И вот тут-то Митя с торжествующим видом выложил перед ошеломленными друзьями пистолет. Днем он продал на рынке новый костюм — первый свой хороший костюм, недавно подаренный отцом. И купил пистолет. Пока, правда, один на троих. Но с ним они добудут оружие в бою.
Никто из мальчиков не спал в эту ночь. Им виделись походы, атаки, слышалось могучее победное «ура-а»!..
На следующий день, к вечеру, в Орле всех троих вытащили из-под лавок вагона третьего класса и под охраной отправили домой.
Первый и единственный раз отец жестоко выпорол Митю. Мальчик не проронил ни звука, ни слезинки. И только, когда отец закричал: «Молчишь! Отца-матери тебе не жалко?» — Митя прерывающимся от сдерживаемых слез голосом сказал:
— Объедаться тут кашей с молоком, когда они там за свободу дерутся, да?
Основной пищей в доме Медведевых была гречневая каша с молоком. Всю жизнь потом для Дмитрия не было лучшего лакомства.
…Все чаще и чаще задумывался Митя над причинами несправедливости, которой был полон мир. Часами сидел в задумчивости в их с Алексеем крошечной комнатенке, тихонько подыгрывая себе на мандолине и напевая запретную песню:
Россия, Россия, жаль мне тебя,
Бедная, горькая участь твоя!..
А Бежица была полна слухов о подпольных организациях, о революционерах. Мальчики начинают искать таинственных и прекрасных борцов за человеческое счастье. Конечно, эти люди представляются им исключительными, особенными, ни на кого не похожими.
А в это самое время в доме Медведевых почему-то то и дело проходят обыски. Правда, на их улице почти во всех домах обыски нередки и даже привычны. В архивах местной жандармерии часто попадаются секретные донесения о конспиративных квартирах на Брянской улице. Именно тогда, вскоре после неудавшегося путешествия Мити на Балканы, однажды вечером в доме появился приехавший из Орла старший брат Александр. Отозвав в сторону Митю и Алексея, он повел их в сад и показал несколько пистолетов и патроны, которые тут же зарыл под яблоней. Мальчикам был сообщен пароль, по которому они должны будут отдать оружие в случае необходимости.
Так оказалось, что революция, которую искали мальчики, была у них в доме, рядом. Александр Медведев был членом Брянского окружного комитета РСДРП. Через некоторое время Александр приехал в Бежицу уже студентом петроградского института. Шла империалистическая война. Давно рассеялся шовинистический угар первых недель. Брянская социал-демократическая организация вела широкую пропагандистскую работу среди рабочих и военнопленных, которых немало было на заводе. В этот приезд Александр впервые откровенно и серьезно, как с равным, говорил с Митей. Он рассказал о партии, к которой принадлежал, дал прочесть «Что делать?» Ленина и познакомил с руководителем брянских большевиков Игнатом Фокиным. Теперь Митя уже сознательно участвовал в работе Брянской социал-демократической организации: расклеивал листовки, прятал оружие, бегал по различным поручениям.
Глубокий след в памяти Мити оставила встреча с австрийским военнопленным Сокалем Федором Кирилловичем, как тот сам себя называл на русский лад.
Обстановка в Бежице была тревожной. В апреле 1915 года завод, изготавливавший помимо паровозов также и снаряды, а потому имевший военное значение, посетил царь. Владельцы завода истратили на прием царя четыреста тысяч рублей. Это вызвало взрыв возмущения рабочих, чьи семьи голодали. Забастовки на заводе возникали одна за другой. В это время Митя и познакомился с австрийцем. Он искал человека, с помощью которого можно было бы доставлять на завод прокламации. За заводскими рабочими слежка была постоянная. Немало было провокаторов. В архивах охранки имеются многочисленные донесения и рапорты различных «механиков», «артельщиков» о деятельности большевиков в больничной кассе, в забастовочных комитетах, с именами и адресами. Провалы учащаются.
Группу военнопленных, обычно работавшую на черном заводском дворе, на несколько дней занарядили в заводские лавки разбивать кувалдами глыбы слежавшейся прошлогодней муки. Митя приметил коренастого австрийца с открытым и добрым лицом. По хватке в нем сразу можно было признать кузнеца, молотобойца, человека рабочего. Дробя окаменевшие, покрытые зеленой плесенью глыбы, он то и дело поглядывал на толпившуюся перед лавкой очередь, на изможденных старух, на бледных, рахитичных детишек, хмурился, покачивал головой и что-то быстро и сердито говорил своему товарищу. Митя подошел поближе как будто бы поглядеть. Уходя, он видел, как австриец поднял с земли оброненную Митей листовку и быстро сунул за пазуху. На следующий день, возвращаясь из гимназии. Митя снова завернул к лавке.
Австриец, не поднимая на него глаз, тихо проговорил:
— Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Русские и австрийские, да?
Пленный присел в сторонке покурить.
— Учитесь русскому языку?
Австриец поглядел ему в глаза прямо и открыто.
— Учусь революции.
Через несколько дней австриец получил от Мити пачку листовок.
Так началось их знакомство, которому суждено было продлиться на много лет и в обстоятельствах самых необычайных.
В седьмом классе гимназии Митя страстно увлекся литературой, театром. Он посещает литературные диспуты, играет Хлестакова в гимназическом спектакле, не пропускает ми одной репетиции гимназического оркестра. И конечно, влюбляется и ночи напролет сочиняет стихи, которые, впрочем, потом никому не показывает.
Но самой заветной мечтой Мити все же оставалась мечта о лесе. Любовь к лесу жила в нем давняя, глубокая, неизбывная. Она началась с той детской поры, когда они с матерью уходили в лес за хворостом, в зеленую чащу, подступавшую к самой Десне. Отдыхая у тяжелых вязанок, они подолгу слушали шорохи и шелесты леса, голоса птиц. Мать учила его распознавать травы, цветы. Позже они с Алексеем убегали сюда от утомительных, вызывавших отвращение обязательных церковных служб. И пока не отзвонят, бродили по чаще, забирались на деревья, осторожно заглядывали в птичьи гнезда. И лес рассказывал им чудесные истории о волчьих охотах, о веселых заячьих семейках, о задумчивых цаплях, охраняющих тайны лесных болот.