…Марк Константинович переоценил свои силы, а я не доглядела. Перебрались мы на дачу, он стал себя хорошо чувствовать и сразу же, как тигр, набросился на Вашу работу. Работал он по несколько часов в день, составил какие-то черновики для себя, а я должна была поехать в город, чтобы привезти ему из Академии Наук кучу книг. И вдруг все это рухнуло. Видите ли, до сих пор он работал так: прочитывал по несколько раз, делал карандашные заметки, а затем диктовал мне свои отзывы. Когда же ему пришлось уже работать конструктивно, изобретая новые формулировки, меняя композицию и т<ак> дал<ее>, он почувствовал себя очень плохо, перестал спать, а это у нас самое страшное. Короче говоря, в это дело вмешался врач и категорически потребовал прекращения. Теперь вот он немножко отошел, но ему позволено работать не более получаса в день. <…> Отправил же он работу Вам сразу именно потому, что боялся подвести Вас (89–15).
Книга М. Ю. Барановской появилась уже после смерти М. К.; в качестве ее «редактора» указана Голубкова. Значительную часть книги занимает раздел «Библиография трудов Н. А. Бестужева и литература о нем» (с. 274–292). К сожалению, нам не удалось найти даже слова благодарности в адрес «титульного» (по существу, фактического) редактора книги.
«Книга вышла в свет, – с горечью констатировала Л. В., – на титульном листе стоит имя другого редактора, но настоящим вдохновителем ее был М. К.»[115].
Глава XL. Последний год
Новогоднего праздника не получилось. Кардиолог запретил «излишества», и 27 декабря 1953 г. М. К. сообщал В. Ю. Крупянской, что он «чуть ли не на коленях вымаливал у Мандельштама позволение выпить в ночь 31/XII бокал шампанского! Зря унижался…» Его состояние действительно вызывало тревогу. «Мое здоровьишко все-таки очень неровно, – признается он в том же (написанном в постели) письме к Крупянской. – После очень хорошей недели, выпавшей на время дня моего рождения, опять наступил рецидив. И это уже третий по счету рецидив за три месяца!»
Тем не менее М. К. продолжает работать. 2 декабря 1953 г. он направляет академику В. П. Волгину, председателю серии «Литературные памятники», заявку на переиздание «Сборника Кирши Данилова» – классического собрания русской народной поэзии (былин, исторических и лирических песен, духовных стихов). Время было выбрано не случайно: приближалось 150-летие первого издания «Древних российских стихотворений», осуществленного А. Ф. Якубовичем в 1804 г.
В своей заявке М. К. указывал:
Предлагаемое мной издание должно быть выполнено по рукописи и сопровождаться:
1) обстоятельной статьей, излагающей историю памятника и раскрывающей его научное и литературное значение, 2) филологическим, историческим и фольклористическим комментарием и 3) рядом указателей. Значительное место должно быть уделено в статье анализу издания 1818 г. и личности его редактора К. Ф. Калайдовича[1]. Последнее тем более необходимо, что данное издание вызовет несомненно огромный интерес в странах народной демократии, особенно в Болгарии, где имя Калайдовича пользуется огромным пиететом как первого русского фольклориста-болгариста.
Общий листаж издания мне представляется в следующем виде: самый текст с необходимыми соответственными приложениями (статья Калайдовича, письмо П. А. Демидова к историку Миллеру[2] и проч.) – около 20 печ<атных> л<истов>; статья – 6 печ<атных> листов; комментарий – 4 листа. Определить листаж указателей заранее трудно, укажу только, что они должны состоять из указателей собственных имен, указателя географических названий и словаря местных слов.
В издании должны быть воспроизведены все нотные обозначения рукописи, кроме этого, надлежит дать примерно 15–20 иллюстраций (портрет Калайдовича, титульные листы первых изданий, факсимиле отдельных листов рукописи и друг<ое>).
Срок представления – 5 месяцев со дня заключения договора (56–9).
Заявка была одобрена, и накануне Нового года (в цитированном выше письме) М. К. информировал Крупянскую о полученном им от «Литпамятников» согласии: «Это интересно во всех отношениях: и морально, и научно, и денежно. Сейчас иногда не сплю по ночам и все обдумываю план книги и статьи».
Договор был заключен 18 марта 1954 г., и летом, отдыхая в Елизаветино[3], М. К. приступает к работе. «Сейчас начинаю понемногу работать над Киршей Даниловым, но ничего не могу выжать из пустого сосуда», – жалуется он М. А. Сергееву[4] (о том же он сетует и в письме к Оксману 22 августа 1954 г.[5]). Тем не менее М. К. начинает штудировать источники и даже набрасывает первые страницы. В письме к М. А. Сергееву от 7–11 октября 1955 г. Л. В. вспоминала:
…договор на К. Данилова был подписан в январе 1954 г., на 4‑м месяце его лежания в постели. Ни разу в библиотеке и в архиве он после этого не был. Он очень много думал о К. Данилове, он перечитал всю литературу по этому вопросу, что была у нас дома; я ему пачками таскала книги из библиотек. У него были уже свои мысли, свои соображения, своя концепция, свои гипотезы на этот счет. Но, увы, все это осталось в его голове. На бумагу он успел занести очень немногое – кое-какие примечания и комментарии к тексту, отдельные выписки из литературы, какие-то предварительные, совершенно черновые мысли, не дающие даже ключа к основной концепции, ко всему плану задуманной им книги. После его смерти я передала все его записи, все блокноты Борису Николаевичу Путилову. Сейчас Д. С. Лихачев (он, видимо, будет редактором книги) провел ее через РИСО[6], она включена в план 1956 г. Делать ее фактически будет Б. Н. Путилов; вступительную статью он уже написал. Я предупредила их при передаче материалов[7], что считаю участие М. К. в создании этой книги столь незначительным, что даже не знаю, как это можно отметить на титульном листе. Может быть, они оговорят это в предисловии, во вступительной статье, может быть, они посвятят ее его имени[8].
Сборник Кирши Данилова вышел через три года[9] без каких бы ни было «оговорок», «посвящений» и даже упоминаний о М. К. (деталь, отмеченная М. Д. Эльзоном)[10].
Слабым отголоском этой работы М. К., начавшейся летом 1954 г., можно считать заметку в журнале «Огонек», осуществленную при посредничестве И. С. Зильберштейна. «Вашу заметку о Кирше Данилове передал А. М. Ступникеру[11], с которым предварительно имел подробный разговор, – сообщал Зильберштейн 4 ноября 1954 г. – Очень надеюсь, что „Огонек“ напечатает ее[12]. 10 ноября вопрос этот будет решен окончательно» (61–38; 48).
Заметка появилась после смерти М. К.[13]
Другой проект, начавшийся в 1953 г. и продолжавшийся в течение двух лет, – сборник новых декабристских материалов, подготовленный сотрудниками Отдела рукописей Ленинской библиотеки. В основу издания были положены рукописи, находящиеся в фондах отдела: письма и автобиографические записки декабристов; мемуарные свидетельства; документы, связанные с событиями 14 декабря 1825 г. и следствием по делу декабристов, и др. В проекте участвовали сотрудники отдела (Ю. И. Герасимова, Л. М. Иванова) и историк-востоковед И. С. Кацнельсон; возглавляла этот немногочисленный коллектив С. В. Житомирская.
В официальном обращении руководства библиотеки к М. К. от 5 июня 1953 г. говорилось:
Дирекция Государственной Ордена Ленина Библиотеки СССР им. В. И. Ленина обращается к Вам с просьбой взять на себя консультацию и рецензирование подготовляемого к печати Отделом рукописей сборника публикаций декабристских материалов.
Сборник должен быть сдан в печать в начале 1954 г., поэтому основная работа по его подготовке будет проводиться в III и IV кварт<алах> нынешнего года» (61–7; 5).
М. К. ответил согласием и просил прислать ему заблаговременно перечень материалов, предназначенных к публикации. Началась совместная работа – сотрудничество ученого с С. В. Житомирской, проявившей себя в дальнейшем его верной последовательницей[14].
В письме от 14 июля 1953 г. Житомирская сообщала М. К. план работы и одновременно формулировала несколько принципиальных вопросов:
Работа над сборником Декабристы будет вестись нами в течение всей будущей осени и зимы, срок – 1-ое мая.
Не определен точно состав сборника.
Третья часть – письма декабристов – наименее ясна. Мы располагаем большим количеством неопубликованных писем Пущина, Якушкина, Фонвизина, Батенькова, но сплошь их публиковать нецелесообразно. Как отбирать – по авторам или по тематике? Все это – сибирский период и главным образом – 40‑е–50‑е гг. Можно пойти и по другому пути – взять письма к Пущину. Из них многие, наиболее интересные, напечатаны, но есть и неопубликованные, их тоже много. В качестве вступительной статьи я предполагаю написать обзор декабристских материалов, хранящихся в Отделе (61–7; 11).
Работа, как обычно, затянулась и пришлась в основном на первую половину 1954 г. Радостным событием той весны, немало подбодрившим М. К., было появление в начале апреля первого декабристского тома «Литературного наследства» (с историко-библиографическим обзором «Затерянные и утраченные произведения декабристов»). М. К. получил этот том 17 апреля из рук приехавшего из Москвы В. М. Жирмунского. На другой день он благодарил Зильберштейна: