Иван втянул свою большую голову в плечи.
Дело в том, что если бы эта девочка родилась мальчиком, то из неё (то есть из него) получился бы борец или боксёр самого тяжёлого веса. Эта четвероклассница ростом была как семиклассница, а может быть, и больше.
Звали её Аделаида.
ДОЧЬ КРОКОДИЛА
Стоял на улице киоск с вывеской «Мороженое». В киоске сидела тётя. Один зуб у тёти был не простой, а золотой. Когда на него попадал солнечный луч, зуб сверкал, как прожектор.
Ребята говорили, что раньше на месте этого зуба у тёти рос клык. Потом его кто-то выбил, и она вставила себе золото.
Конечно, к взрослым надо относиться с уважением. Взрослые – это, в общем, неплохие люди. Но у них есть один недостаток: они часто забывают, что в своё время сами были маленькими. Они забыли, например, что внутри каждого мальчишки вставлен моторчик. И этот моторчик вырабатывает так много энергии, что если мальчишка посидит спокойно больше чем семнадцать минут, то может взорваться. Поэтому и приходится бегать сломя голову, драться, кусаться, обзываться – только бы не взорваться!
Бывают среди взрослых и плохие люди, даже очень плохие. Это я вам говорю по секрету, и вы уж меня, пожалуйста, не выдавайте. Подрастёте – сами увидите, что я прав.
Сейчас же разговор идёт только о тёте с золотым зубом.
Паша Воробьёв назвал её однажды крокодилом.
– Какой же она крокодил? – удивился Колька Веткин. – Крокодил – это он. А она – это она.
– Значит, крокодил женского рода, – заключил Паша.
Так тётю и стали звать.
Почему же к ней такое отношение?
Попросту говоря, тётя эта была страшная злюка. Если бы разрешили есть людей, то она в первый же день съела бы человек пять.
Ох и злая была!
Мороженое стоит одиннадцать копеек, а вам дома дали двенадцать – гривенник и двоечку.
Вы бегом к киоску.
– Дайте мороженку!
Глаза у тёти округляются, лицо наливается красной краской, и тётя кричит на весь посёлок нечеловеческим голосом:
– Нету сдачи!
И тут вы хоть головой об киоск бейтесь, мороженки вы не получите. Ни за что.
И даже если вы сбегаете в ближайший магазин, и разменяете деньги, и принесёте тёте ровно одиннадцать копеек, то не думайте, что мороженка у вас в руках. Как бы не так!
Вполне может случиться, что тётя в это время жуёт. И на все ваши просьбы она будет кричать нечеловеческим голосом:
– У меня обед! Все люди едят, а мне нельзя?! – и ещё кулаком погрозит.
А жевать она может долго. Скопится огромная очередь, а тётя жуёт и жуёт.
Наконец, всё съела. Так вы думаете, что теперь получите мороженку? Вряд ли. Тётя крикнет:
– Пить захотела!
И сколько бы вы её ни просили продать вам мороженку, тётя будет кричать, поблёскивая золотым зубом:
– Все люди пьют, а мне нельзя? – И ещё кулаком погрозит.
И уйдёт на другой конец посёлка к другому киоску, где торгуют газированной водой. Пьёт тётя медленно и не меньше семи стаканов.
Я бы не стал о ней рассказывать, если бы у неё не было дочери по имени Аделаида.
СТРАШНОЕ УСЛОВИЕ
Вот кто она была, эта девочка, из которой получился бы боксёр или борец самого тяжёлого веса, если бы она родилась мальчиком.
И у неё тоже был золотой зуб на том же месте, что и у мамаши, и он тоже сверкал, как прожектор, когда на него попадал солнечный луч.
Итак, Колька крикнул:
– Вот это буксир, я понимаю! – И захохотал, будто Чарли Чаплина увидел.
Как вы помните, больше никто не рассмеялся. Аделаида взглянула на Кольку и сказала:
– Плохо будет тому, кто обзовёт меня хоть ещё один раз.
И все поняли, что обзывать её просто опасно – это вам не малявка Алик Соловьёв.
– Который? – спросила Аделаида.
Все повернули головы в сторону Ивана.
– Я, – еле живой от стыда и страха, ответил он.
– Ну как? – спросила Анна Антоновна. – Согласна взять на буксир?
– Согласна. Но с одним условием.
– Каким условием? – хором спросил класс.
– Чтобы он не жаловался, – ответила Аделаида.
Иван спросил тихо:
– А чего мне жаловаться-то?
– А я стукнуть могу, – объяснила Аделаида, и её золотой зуб сверкнул, как прожектор. – Характер у меня страшный. Разозлюсь и – стукну.
Тут Иван совсем растерялся и проговорил:
– Я бы тебе тоже стукнул, но с девчонками драться нельзя.
– Правильно, – согласилась Аделаида, – потому что они слабее. А со мной можно. Я сильная. Но предупреждаю: драться со мной очень опасно.
– Почему? – хором спросил класс.
– Я силы рассчитывать не умею, – сказала Аделаида, – так стукнуть могу... – она тяжело вздохнула.
– Как? – опять спросил класс.
– А так... – Аделаида показала свой большущий кулак. – Видите? Раз и – вызывайте скорую помощь.
Класс притих.
И никто не заметил, как улыбается Анна Антоновна.
– Я не согласен, – дрожащим голосом пробормотал Иван. – Это что же получается? Буксир обязан тащить, а не бить.
– А я и не собираюсь тебя бить,—сказала Аделаида. – Если ты меня слушаться будешь, зачем мне тебя бить?
– Значит, договорились, – сказала Анна Антоновна.
ИВАН ВЫДАЁТ СЕБЯ ЗА ЛУНАТИКА
Впереди, боязливо втянув голову в плечи, шёл Иван.
За ним широко и тяжело шагала Аделаида.
А на некотором от неё расстоянии стайкой семенили ребята.
Вдруг Иван резко остановился, обернулся и радостно закричал:
– Больной ведь я!
Подошли ребята. Аделаида спросила:
– Чем ты болен?
– Лунатик я, – гордо ответил Иван. – Ночами-то я не сплю. По крышам гуляю, по столбам прыгаю, по проводам хожу. Устану, не высплюсь – какая тут может быть учёба?
Ребята смотрели на него с удивлением.
– А почему тогда не лечишься? – спросил Колька.
– Лечусь, да ничего не помогает.
– А не врёшь? – спросила Аделаида.
– Можете проверить, – ответил Иван, – пожалуйста, в любую ночь выходите и проверяйте. Ребята восторженно загалдели.
– Тише, мелюзга! – прикрикнула Аделаида. – Проверим лунатика. Когда по крышам ходишь?
– Ну... часов так с двенадцати до... до самого утра! Иногда вы уже в школу идёте, а я всё ещё по крышам скок-скок.
– А где?
– А везде. Сначала на нашу крышу влезаю. Потом прыг-прыг до клуба. Потом по проводам, по столбам!
– И не падаешь?
– Могу и упасть. Тогда уж смерть. – Иван подмигнул притихшим ребятам. – Очень серьёзная болезнь.
– Вот это болезнь, я понимаю! – с завистью прошептал Колька. – А как тебе заболеть удалось?
– Не помню.
– А если тебя верёвками на ночь связывать? – спросил Паша.
– Пробовали. Но я любую верёвку раз и пошёл дальше.
– А цепью если?
– То же самое получается..
– Ладно, ладно, – грозно проговорила Аделаида, сверкнув золотым зубом. – Всю ночь буду за тобой смотреть. И если ты наврал... – она погрозила большущим кулаком.
– Пожалуйста, смотри, проверяй сколько тебе угодно, – храбрился Иван. – Но учти: болезнь заразная. Тут один за мной подглядывал, так теперь ночами вместе со мной по крышам скачет. Понятно?
– Никаких болезней я не боюсь, – спокойно произнесла Аделаида. – Я очень здоровая.
– Моё дело предупредить, – упавшим голосом пробормотал Иван.
– А моё дело... – Аделаида опять погрозила ему своим большущим кулаком.
И когда она скрылась за углом, Иван сквозь зубы процедил:
– Как бы я тебя на буксир не взял, крокодильская ты дочь!
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ,В КОТОРОЙ ОПИСЫВАЮТСЯ СОБЫТИЯ ОДНОЙ НОЧИ, А ТАКЖЕ ПОДГОТОВКА К НЕЙ
ЛУНАТИК ТРЕНИРУЕТСЯ И ЧУДОМ СПАСАЕТСЯ ОТ ГИБЕЛИ
Если вы думаете, что Иван струсил, то ошибаетесь. Конечно, ему было не по себе; конечно, он побаивался, но отступать не собирался.
Он сидел на крыше и размышлял: «Жалко, если навернусь головой вниз. Реветь все будут, сто раз пожалеют, что такого человека погубили. Судить ведь всех будут! Ну ладно, так и быть – постараюсь не упасть. Придётся для этого потренироваться».
Сказано – сделано: Иван начал тренировку.
Он пошёл по гребню крыши. Дом трёхэтажный, не очень и высоко, а колени трясутся.
Но если решил стать лунатиком – вперёд!
Балансируя руками, Иван осторожно переставлял ноги. Глаза у него были закрыты – как будто бы кругом ночь.
Вдруг он услышал глухой хриплый рёв, и в ноги ему ударилось что-то тяжёлое и упругое.
Иван полетел вниз...
На мгновение открыл глаза – навстречу ему стремительно опрокидывалась земля. Всё перевернулось.
Он зажмурился...
Иван катился вниз по крыше, руками нащупывая, за что бы зацепиться.
Пальцы его вцепились в водосточный жёлоб.
Руки от усилий онемели. Он не мог ими пошевелить. Ногами он шевелить боялся: казалось, что одно движение, и он соскользнёт с крыши.
И даже лежать неподвижно и то было страшно.
«Да-а, – пронеслось в голове, – ещё бы немного, и одним будущим отличником стало бы меньше».
Поднявшись на четвереньки, он вернулся на гребень крыши и сел. И тут-то увидел виновника своего падения, которое едва не кончилось гибелью, – кота Бандюгу.
Кот сидел на трубе и ехидно улыбался.
– Дурак! – крикнул ему Иван. – Ты соображаешь или нет?
– Ма-а-а, – ответил Бандюга.
– Ма-а-а, – передразнил его Иван. – Балбес! Был бы у тебя хвост, я бы тебя за него и – с крыши!
Бандюга показал ему язык, отвернулся и помахал обрубком хвоста.
«А вдруг он меня ночью так же? – испуганно подумал Иван. – Тогда – всё. Надо поймать его и спрятать».
– Бандюжечка миленький, – позвал Иван ласково. – Бандитик ты мой дорогой. Ну иди сюда, разбойничек.
– Ма-а! – ответил кот, даже не посмотрев в его сторону.
– Золотой мой, бесхвостенький, иди сюда! Но недаром кота звали Бандюгой: хорошего к себе отношения он не принимал.
– Иди сюда, а то получишь, бесхвостая твоя натура! – закричал Иван.
И тогда кот подошёл.