*
В поисках жизненного пути Шестов серьезно думал о карьере певца, обладая отличным слухом и голосом, но, по словам Ловцкого, его учительница пения испортила ему голос, а сам Шестов рассказал Герцык, что он «в юности со страстью пел, готовился на сцену и сорвал, потерял голос» (Герцык, стр.101). Пытался он и стихи писать, но эти попытки не были удачными. Талантливый юноша, полный духовных сил, искал приложения своих незаурядных способностей. Одно время он очень увлекался Альфредом Мюссе и другими французскими романтиками.
«Цветы зла» Бодлера, стихи Верлена произвели на него неотразимое впечатление. «De la musique avant toute chose et tout le reste est litterature» — говаривалончасто. В альбом стихов А.Е. он написал 8.4.1898 несколько строф из «Октябрьской ночи» Мюссе, вероятно, им же переведенной на русский. Все эти попытки не увенчались успехом, и Шестов перешел к «величайшей музыке», по выражению Платона, — к философии. Шестов об этом рассказывает в статье о Гуссерле. Он пишет:
Может быть, иным это покажется странным, — но моим первым учителем философии был Шекспир. От него я услышал столь загадочное и непостижимое, а вместе с тем, столь грозное и тревожное: время вышло из своей колеи…
От Шекспира я бросился к Канту, который с неподражаемым искусством своей «Критикой практического разума» и своими знаменитыми постулатами пытался замазать и замазал на столетия щели бытия, обнаруженные его же собственной «Критикой чистого разума». Но Кант не мог дать ответы на мои вопросы. Мои взоры обратились тогда в иную сторону — к Писанию. (Умозрение и откровение, стр.304).
В 1895 году Шестов начинает сотрудничать в киевской передовой печати; он пишет на литературные и философские темы. Сам Шестов рассказывает об этом в автобиографии:
Я написал несколько статей… Статьи были небольшие, жил я тогда в Киеве и потому, естественно, пытался пристроить их в киевских газетах. Тогда в Киеве было три газеты: «Киевлянин», «Киевское Слово» и «Жизнь и Искусство». «Киевлянин» литературой и философией мало интересовался. Притом, он уже и в то время держался определенного консервативного направления, — так что я и не пытался вступать с ним в переговоры. Я обратился с первой своей статьей, которая называлась, помню, «Вопросы совести», в «Киевское Слово». Редакция
отказалась печатать, ссылаясь на то, что я ставлю вопросы, не разрешая их. Статья была написана по поводу какого-то (уже не помню, как он назывался) рассказа Потапенки и напечатанной тогда в «Ниве» Вл. Соловьевым главы из «Оправдания добра» — «О смысле войны». Я хотел было обратиться в «Жизнь и Искусство», но мне сказали, что нужно, если я хочу, чтобы напечатали, обратиться не прямо в редакцию, а к сотруднику газеты, некоему Т. Я так и сделал. Т. взял статью и обещал напечатать. И в самом деле, напечатал, но в исправленном и дополненном виде. Все, относящееся к Потапенке, он вычеркнул, а затем то, что относилось к Соловьеву, переделал. Кода я увидел статью [6] в печати, я ее не узнал… Потом Т. отдал еще две статьи [7] (он их отдавал как свои, — иначе бы их не приняли), которые и были напечатаны за подписью «Читатель» — одна без всяких поправок, только с искажающими смысл опечатками, другая в сильно сокращенном виде и с несколькими поправками, вроде приведенной выше.
К декабрю того же года произошла перемена в составе редакции «Киевского Слова», и мне удалось поместить там свою статью «Брандес о Гамлете» [8]. Так как, на этот раз, мне не пришлось скрываться, то статья напечатана без исправлений и без опечаток.
В начале 1896 г. Шестов написал статью-рецензию «Идеализм и символизм "Северного вестника"» [9], черновая рукопись которой была найдена в архиве Шестова. В 1979 г. статья была опубликована по-русски, вероятно впервые, по черновой рукописи в американском журнале «R.L.T.» («RussianLiteratureTriquaterly») № 16. В этой статье Шестов дает критическое обозрение № 11 и 12 (1895) и № 1 (1896) «Северного вестника». В ней он выступает как литературный критик, она отражает его личность и переживания молодости и характеризует литературные настроения конца XIX века. Он выражает свое преклонение перед деятелями 60-х годов и перед позитивной проповедью Толстого. Взгляд на Толстого Шестов впоследствии изменил, но чувство благоговения перед ним, выраженное в этой статье, хотя не прямо высказанное, присуще всем работам, которые Шестов впоследствии посвятил Толстому. Почти всем статьям и стихам, опубликованным в «Северном вестнике», Шестов дает резко отрицательную оценку. Он говорит о пустословии Волынского, возмущается статьей Каренина [10] о Жорж Занд и Мюссе, насмехается над стихами Мережковского и Минского. Положительный отзыв Шестов дает только драме Метерлинка «Смерть Тентажиля» и стихотворению Гиппиус «Песня», напечатанному в «Северном вестнике» № 12 за 1895 г. Он пишет, что это стихотворение — «перл, которым нельзя не любоваться» и что г-н Волынский может гордиться им. Это стихотворение Гиппиус впоследствии было цитировано множество раз, главным образом, две его последние строки:
«Мне нужно то, чего нет на свете / Чего нетна свете».
Любопытно заметить, что свое мнение о «Северном вестнике» Шестов впоследствии изменил. В статье «Литературный сецессион», опубликованной в 1905 г. в газете «Наша Жизнь», Шестов посвящает несколько строк Волынскому и отзывается о нем с уважением как о «пионере», давшем приют новым писателям. Он пишет: «"Северный вестник" закрылся, но начатая им борьба не прекратилась».
* * *
К этому времени (1893–1895) у Шестова уже завязались литературные знакомства. Он был знаком с петербургской писательницей Зинаидой Венгеровой (см. приложение) и с петербургским журналистом, сотрудником петербургской газеты «Речь», юристом Давидом Абрамовичем Левиным (1863-?). Вероятно, у него в эту эпоху были и другие знакомства в столице.
В Киеве семья Шварцман была близка с семьей сахарозаводчика Григория Балаховского. Сестра Шестова Софья была замужем за Даниилом Григорьевичем Балаховским, а Софья Григорьевна, сестра Даниила, очень образованная и культурная женщина, была дружна с Шестовым и с большим интересом следила за его работами. В эти годы она была уже замужем за французским адвокатом Евгением Юльевичем Пети и жила в Париже. Сохранилось 19 писем Шестова к Софье Григорьевне. Самые интересные относятся к 1896 и 1897 гг. (6 писем). В них Шестов пишет о ходе своей работы, о прочитанных книгах и литературных планах. Отрывки из них даны ниже. Софья Григорьевна была из состоятельной семьи и часто помогала своим товарищам-студентам, когда училась в Париже, и не раз выручала людей, попадавших в трудное положение. Выручала она и Шестова, когда ему почему-либо было «неудобно» обращаться с просьбой о деньгах к родителям.
Шестов был дружен с журналистом Г.Работниковым. Сохранилось 5 писем Работникова к Шестову, написанных в Житомире 20.07.1895 — 24.11.1895. В них Работников говорит о десятилетнем знакомстве, о своей работе в разных газетах и журналах, о том, что он пишет статью о Мюссе и Шенье, и, главным образом, о своих трудностях и безденежьи. Шестов ему «доставал деньги» и исполнял разные поручения. В 1895 г. Шестов вел переговоры о своем участии и участии Работникова в переводе на русский язык многотомного труда Генриха Греца «История евреев». В архиве Шестова сохранилась черновая рукопись перевода нескольких глав этого труда. Хотя в письмах Работникова этого и не чувствуется, но очевидно, что их связывала с Шестовым искренняя дружба. Шестов пишет в письме к Софье Григорьевне от 3.11.1896, что это «старый друг», который «лучше новых двух». Судьба Работникова трагична. Его карьера журналиста была, по-видимому, не очень удачной, кроме того он был болен чахоткой. В конце 1895 г. или в начале 1896 г. он поехал лечиться в Рим. Семья Шестова посылала ему деньги на жизнь, но спасти его не удалось, и он скончался в Италии в 1897 г. (см. ниже письмо Шестова к Софье Григорьевне от 22.09.1897).
Шестов был также дружен с писательницей Варварой Григорьевной Малахиевой-Мирович из Воронежа, которая в те годы писала в киевских газетах, а позже стала сотрудницей московских и петербургских журналов. В конце десятых годов она заведовала беллетристическим отделом «Русской мысли». Сохранилось 17 ее писем к Шестову. Из них 9 написаны в 1895 и 1896 гг. и 8 — между 1921 и 1925 гг. Одно приведено ниже, другое в приложении. Тон писем весьма дружественный. В них немало рассуждений на возвышенные темы, но Варвара Григорьевна также часто обращалась к Шестову за помощью, и он ей никогда не отказывал. Можно предположить, что они познакомились в 1892–1893 гг. Потом встречались в Киеве и Москве.
Она гостила у Шестова в Швейцарии, когда он жил в Коппе (1910–1914). Отношение к Работникову и Малахиевой- Мирович очень характерно для Шестова. Всю жизнь Шестов помогал друзьям. Некоторым — деньгами, некоторых выручал из трудных ситуаций, за других хлопотал.
В августе 1895 года Шестов гостил в имении отца Софьи Григорьевны Переверзовке, где собралось несколько членов семьи Балаховских (Софья Григорьевна, ее муж Евгений Юльевич Пети, Дмитрий Григорьевич, Татьяна Григорьевна и Софья Исааковна с детьми). Там же жила Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович (в это лето и зиму Варвара Гр. была гувернанткой детей СофьиИс.). После отъезда Шестова из Переверзовки Варвара Гр. оттуда написала ему два письма. Приводим выдержки из первого:
Как грустно смотрит лес и озеро и вся Переверзовка после Вашего отъезда! Я очень привыкла к Вам и поняла Вас лучше и Ваша близость стала мне дорогой. Но «Les joies sont toujours trop courtes, les adieux sont toujours trop longs». Так сказал Виктор Гюго. А я начала письмо не для того, чтобы сказать это, да как-то само сказалось. Впрочем, я уверена, что это будет Вам приятно, — а чего бы я ни сделала, чтобы Вам было приятно, чтобы Вы не имели такого изнеможенного и угнетенного вида, как в последние дни. Вы сделали меня лучше, чем я была раньше… Как жаль, что Вы не могли еще побыть здесь. Я вижу теперь, что каждый день Ваше присутствие доказывало мне убедительней, чем все тома Толстого, что «Царство Божие внутри нас есть». Я во многом еще не разобралась, но в хаос моей души уже внесе