то, что происходит со мной и вокруг меня, касается меня и может даже идентифицировать и определять меня. Соответственно, если отношения в нашем раннем детстве характеризовались ощущением «недостаточности», мы можем воспринимать этот опыт как утверждение нашей собственной никчемности и никчемности наших способностей. Подобные раны на нашей самооценке встречаются довольно часто и впоследствии проявляются двумя, казалось бы, противоречивыми образами.
Наиболее распространенным является самоуничижение – всепроникающее чувство недостойности или несостоятельности, за которым следует избегание необходимого выбора и риска или даже самосаботаж. Или другая сторона: «Посмотрите, как я богат», «Посмотрите, насколько у меня умные и прекрасные дети» или «Посмотрите на все мои достижения». Когда мы замечаем нечто подобное, мы можем быть уверены, что поведение человека в действительности продиктовано слишком слабым чувством собственного достоинства.
Потребность в одобрении
Другая ответная реакция проявляется в виде неутолимой жажды поддержки и одобрения. Человек может завуалировать данную потребность подчеркиванием собственной незаменимости для других людей. Подобная стратегия способна отравлять все вокруг себя через зависть или ревность. Чаще всего подобное поведение бывает настолько настойчивым, что имеет тенденцию отталкивать других, тем самым пробуждая еще большую «потребность» в одобрении.
Нарциссизм
Третья стратегия опять же обусловлена комплексом власти и стремлением контролировать других: своего партнера, своих детей, своих сотрудников. У каждого из нас есть свои нарциссические раны, но это не делает нас нарциссами. Эти глубинные раны часто проявляются в наших контролирующих, пассивно-агрессивных моделях поведения, а также в тысяче форм саботажа и манипуляций.
Все три формы проявления «навязчивости» в раннем опыте отношений находят свое отражение в системах управления тревогой уже во взрослой жизни: самоуничижение, чрезмерная потребность в одобрении и множество стратагем использования собственной власти. Большинство из нас переживает глубокое противоречие между тем, кем мы хотим быть и кем являемся в действительности. Сам факт, что мы осознаем этот внутренний конфликт и иногда выступаем против этих архаичных форм поведения, делает нас здоровыми невротиками – людьми, которые надеются на нормальное будущее. Те же, кто не способен выбраться из ловушки ключевых восприятий и адаптивных стратегий, начинают страдать от расстройства личности[21].
У каждого из нас в той или иной степени проявляются все шесть экзистенциальных адаптивных паттернов, связанных с подавлением и покинутостью, которые, независимо от нашего желания, оказывают определенное влияние на наши повседневные модели поведения. Каждый из нас переживает такие моменты, когда жизнь нарушает наши хрупкие границы, вторгаясь в личное пространство, или не дает нам достаточное количество одобрения и любви. Всем нам приходилось придумывать «истории», чтобы придать хоть какой-то смысл этим факторам окружающей среды, а затем разрабатывать соответствующие стратегии, чтобы справиться с этими историями. Конечно, одна или несколько стратегий могли преобладать в какой-то момент взросления, а затем отходить на второй план, уступая место чему-то другому. Но все они остаются с нами и являются напоминанием о том, что то, что мы видим на поверхности, является лишь компенсацией невидимого. То, что мы наблюдаем, – это поведенческие паттерны. Но мы не видим архаичные интерпретации самих себя и мира внутри каждого из нас, где они берут свои корни.
Пока мы не выйдем за грань видимого уровня, мы не сможем понять, в какой точке мы на самом деле живем.
Из этого второго принципа мы можем видеть, почему поведенческая и даже когнитивная психотерапия, какой бы полезной она ни была, часто оказывается недостаточной для подлинной трансформации личности. До тех пор пока мы не доберемся до глубинной матрицы, рефлексивной системы защиты, лежащей за рамками сознательного мышления, и не изменим ее, процесс формирования моделей поведения сохранит свою автономию, коренящуюся в наших основных восприятиях и механизмах выживания.
Пока мы не выйдем за грань видимого уровня, мы не сможем понять, в какой точке мы на самом деле живем. Именно тогда начинается главное сражение, битва за собственную жизнь, зачастую длиною в саму жизнь, но битва, в которой стоит сражаться и победить. Как только вы начнете улавливать эти поведенческие паттерны, старающиеся пробиться наружу, вы больше не будете позволять им управлять по своему усмотрению вашей жизнью.
III. Все является метафорой
Если человеческая психика представляет собой саморегулирующуюся, самонаправляемую систему, было бы неплохо, если бы эта система стала общаться с нами на понятийном языке, например, отправляя нам текстовые сообщения или электронные письма, информирующие нас о том, что стоит или не стоит делать в повседневной жизни. На самом деле, именно это она и делает, выражаясь метафорически. Психика всегда разговаривает с нами через различные каналы, открытые внутри нас, используя язык природы. Юнга как-то спросили, не обманывает ли природа человека, как иногда бывает в странных снах. Юнг ответил, что люди обманывают частенько, но природа – никогда. Мы должны изучить язык символического выражения, который когда-то знали наши предки, и научиться смиренно принимать то, что природа может нам открыть. Наши далекие предки жили в хтоническом мире странных, пугающих, необъяснимых сил. Но этот мир был для них живым, наполненным духовной энергией и обманчивым смыслом. Мы живем в том же мире, хотя и используем иные образы для объяснения своих переживаний, и гордимся тем, что заменяем его метафоры плоскими абстракциями.
Жизнь необъяснима. Каждый раз, когда мы что-то узнаем о ней, это открывает перед нами новые пути для исследования и вопросы, на которые нет ответа. В этом заключается сущность человека – следовать за своим любопытством, так как, по словам Аристотеля, «все люди по природе своей хотят знать». Но то, чего мы больше всего желаем, остается за пределами наших концепций и методологий. И чем изощреннее становятся последние, тем неуловимее эта улыбка Чеширского кота. Вспомните, что и философ Кант, и квантовые физики говорят нам о том, что мы не знаем другого, у нас есть лишь субъективный, идиосинкразический опыт переживания другого. Кант сделал метафизику устаревшей, а глубинную психологию необходимой.
Тем не менее человеческая психика предоставила нам два инструмента, с помощью которых можно сделать знакомыми, если не объяснить, те тайны, что привлекают нас: метафору и символ. Этимология каждого слова говорит нам о многом. Метафора означает «переносить» или «переводить». Символ – «проецировать на» или, возможно, «проецировать рядом». Ни то ни другое не предполагает нашей прямой связи с каким-то таинственным другим, но оба помогают нам прикоснуться, установить эту неуловимую чувственную связь с ним. Когда поэт сравнивает возлюбленную с цветком, мы знаем, что он влюбился не в растение; он просто использует более доступный для понимания и распространенный образ красоты, чтобы подчеркнуть необъяснимое очарование любимой. Хотя используемый образ растения также необъясним, мы понимаем, что поэт имеет в виду, и вступаем в игру, которую делает возможной использование метафоры. Если бы вместо этого он сказал: «Я теряю от нее голову», мы бы тоже все поняли и не подумали, что бедняжка был обезглавлен. Метафора и символ работают, потому что мы можем оценить их значение и смысл и принять участие в этой игре. Таким образом, мы должны признать, что наше отношение к «сущности» природы – это своего рода приглашение к игре, которая позволяет нам выстроить взаимосвязь с тем, что лежит за пределами наших возможностей понимания через привычные формы.
Доверяя нашим внутренним посланникам
Психика постоянно формирует собственное мнение о том, как происходят события в нашей жизни, и это мнение не обязательно совпадает с тем, как понимает их наше сознательное эго. Наше эго зачастую оказывается под влиянием требований внешнего мира, реальных и властных, заставляющих нас отвергать или игнорировать послания, возникающие внутри. Или, что происходит тоже нередко, сознание может оказаться под гнетом запутанного и тяжелого клубка собственной истории. Не далее как сегодня утром я разговаривал с одним одаренным, но сильно забитым и тревожным человеком, который постоянно пытался угодить ожиданиям своих родителей во всем, что он делает – от бизнеса до спорта. Жизнь в конце концов поставила его в такую ситуацию, где его навыки были неуместны и малоэффективны. И теперь ему приходится переосмысливать свой опыт, смещая приоритеты с удовлетворения чужих ожиданий на поиск того, чего хочет его собственная душа. Подобная внутренняя коллизия никогда не бывает легкой для человека. Внешне его жизнь, полная достижений, казалась его выбором, но внутренне им двигало лишь желание нравиться. Научиться ждать и прислушиваться к тому, что хочет его собственная душа, – это совершенно новая и пугающая задача.
Душа выражает свое мнение множеством различных способов. Прежде всего, мы обладаем непосредственной «функцией чувств». Мы не генерируем чувства: они возникают внутри нас как спонтанный, независимый, качественный, оценочный анализ того, что психика переживает в данный момент времени. Мы можем отрицать эти послания, идущие изнутри, или подавлять их, игнорировать или проецировать на других, но мы не создаем их. Если бы мы с бо́льшим почтением относились к этой автономно реагирующей системе, мы могли бы иметь более широкий арсенал средств и инструментов для изменения собственного курса. Другими словами, если окружающий мир или мои комплексы подталкивают меня к решению каких-то вопросов, и, несмотря на все мои усилия, я утрачиваю позитивное отношение к своим жизненным целям, я должен воспользоваться приглашением на конференцию с самим собой.