Людмила едва не поперхнулась, услышав вот это: по-домашнему. Подумала, да кто же вы такие, черт возьми?! Если мужчины в смокингах и дамы в вечерних платьях для вас — по-простому?! Но Эмилия, не останавливаясь ни на секунду, продолжала болтать:
— Тимур Айдарович назвал вас Милочкой?
— Да, — кивнула Людмила, — у балетных принято называть друг друга уменьшительно-ласкательными именами.
— Вы знаете, — продолжала трещать Машина мама, — меня муж тоже Милочкой зовет, — хихикнула, — когда мы наедине.
Людмила еле сдержала улыбку, таким несоответствующим показалось имя Милочка для вот этой высокой полной дамы.
— Расскажите о себе, — глаза Эмилии сверкнули любопытством. — Давно ли вы знакомы с Тимуром Айдаровичем? Какие у вас отношения с его дочерью? Есть ли у вас общие планы на будущее?
— Недавно. Хорошие. Нет, — Людмила сжала зубы, не понимая, с какой стати к ней прицепилась эта дама?! Почему позволяет себе задавать подобные вопросы малознакомому человеку?! Расправила на коленях подол платья, и принялась рассматривать один из букетиков, мечтая только о том, чтобы вернулся Тимур и спас её от этой болтливой прилипалы. Вздохнула с облегчением, увидев, как к ним идут Халфин и муж, как ей помнилось, вот этой Эмилии.
— Могу ли я похитить свою обожаемую жену? — муж Эмилии склонился над рукой толстушки и коснулся губами её пальцев. — И пригласить на тур вальса?
— Танцы, танцы, танцы! — мать Маши неожиданно легко для своего веса вскочила с диванчика. — Я уж думала, что не дождусь!
Приглушенные звуки венского вальса заполнили зал в центре которого закружили три пары.
— Что скажешь о ней? — вопрос мужа Эмилии не был слышен никому, кроме той, что танцевала с ним.
— Закрыта, собрана, умет держать неожиданный удар. Не болтлива, не заносчива и не хвастлива, — если бы Людмила Марковна услышала, какую оценку дает ей недавняя собеседница, сказать, что была бы удивлена — ничего не сказать.
Но тихий краткий ответ не был предназначен для чужих ушей, а потому, пары все так же кружили в вальсе и, казалось, были поглощены друг другом.
Венский вальс сменился медленным фокстротом, а затем — вальсом- бостоном.
Милочка удивлено охнула, увидев, как приподняв пальцами край платья, ловко отплясывают пасадобль одна из гостий и её спутник. Для непрофессиональных танцоров они двигались на удивление легко и изящно. Людмила и сама бы с удовольствием потанцевала, но Тимур сидел рядом и молчал, чему-то непонятно улыбаясь. Никто из мужчин пригласить на танец гостью хозяина дома не спешил, а потому только и оставалось, что наблюдать за тем, как танцуют другие.
Она вздрогнула, услышав вопрос Тимура:
— Вы не хотите потанцевать?
— Я уже и не верила, что вы меня пригласите, — радостно кивнула Милочка. — Какой танец предпочтете? — спросила, не зная, умет ли Халфин танцевать в принципе.
— Танго, — Тимур встал и протянул ей руку. — Вы созданы для танго, — помог встать, повернулся к спутнице спиной и направился в другой конец зала.
Людмила продолжала улыбаться, не собираясь обидеться на показавшееся бы кому-то другому неуважительное отношение. Она поняла, что задумал Тимур.
Никто из гостей не покинул своих мест, когда под сводами зала зазвучали первые аккорды аргентинского танго.
Прожитые годы, неудачи в личной жизни, заботы и треволнения слетели словно флёр, обнажив юную душу балерины.
Она смотрела на Него. Только на Него. Ему в глаза, которые вспыхивали и манили.
Отсчитывала шаги Тимура.
Первый. Второй. Третий.
Увидела, как медленно поднимается рукав призывном жесте. Двинулась навстречу.
Шаг, второй, третий.
Ноги словно заступают за черту. Тело гибко наклоняется из стороны в сторону. Палантин, соскользнувший с плеч еще в начале движения и удерживаемый пальцами правой руки, остается на полу, когда пара, сделав еще шаг навстречу друг другу, соединяется в первом прикосновении.
Горячие пальцы, подрагивающие от волнения, сжимают ледяную руку партнерши.
Горячая ладонь обхватывает обнаженную спину и прижимает партнершу к себе.
Рука Милочки ложится на плечи Тимура.
Шаг, второй, третий.
Она словно пятится, отступает перед натиском мужчины, и тут же, осознав свою силу и власть, атакует, пытаясь доминировать.
Поворачивает голову вправо, словно осматривается, словно ищет путь к бегству.
Они будто заново знакомятся, изучают друг друга, учатся понимать тела и души партнера, то навязывая ему свою волю, то мягко поддаваясь.
Нет больше никого.
Ни в этом зале, ни в этом мире.
Только Она и Он.
Только Музыка и Танец.
Только его повелевающий взгляд и подчиняющее движение.
Только её желание подчиняться и отдаваться до конца.
Она откинулась назад. Перегнулась в талии так низко, что волосы рассыпались по полу. Казалось, еще мгновение и он её не удержит. Она выскользнет из обхватившей руки, словно шелковая лента.
Поднимает, распрямляет, прижимает к себе и тотчас отталкивает.
Левая нога безвольно скользит назад по паркету. Милочка замирает, опустившись перед Тимуром на колено правой.
Музыка смолкла.
Танец завершен.
Халфин, подхватив Людмилу Марковну за талию, ставит её пред собой. Внимательно смотрит в глаза, словно надеясь прочесть в них что-то.
Дыхание, порывистое и сбивчивое, как после марафона.
Милочка растерянно опускает веки. Встретиться взглядом с этим мужчиной сейчас выше её сил.
— Ты поможешь мне провести гостей? — тихо спрашивает Тимур.
«Странно», — думает Людмила, — «разве мы уже перешли на «ты»? — и тотчас одергивает саму себя: «А разве после такого танца может быть иначе?» — отвечает:
— Конечно, — обводит взглядом зал. — Хорошо, что нам не аплодируют, — смущено улыбается.
— Отвести тебя в комнату для гостей? — задает вопрос Тимур, едва за последней парой закрывается дверь. О том, что Милочка в полночь отправится к себе домой, он даже не заговорил.
Она уже все для себя решила.
Пусть этот волшебный день закончится так же волшебно.
Она останется здесь. С этим мужчиной. В его спальне. В его объятиях.
И пусть эта ночь не заканчивается как можно дольше!
Потому как завтра они расстанутся.
Память об этом вечере, этой ночи, со временем потускнеет, и этот волшебный день станет ей самой казаться чем-то нереальным, выдуманным.
— Да, — кивнула, — если ты останешься со мной.
Глава четвертая
— Мне нужно ехать, — Людмила Марковна, уже полностью одетая, коснулась пальцами плеча Тимура, который все еще спал, перевернувшись на живот и тихо посапывая. — Утренний урок начнется в восемь, а мне еще нужно забежать домой переодеться.
— Который час? — Тимур сел в постели.
— Четверть седьмого.
Халфин, не утруждая себя одеванием, быстро встал, поднял трубку висящего на стене телефона, не замеченного Милочкой вчерашней ночью:
— Машину! — велел кому-то, — Быстро! — посмотрел на женщину, с которой провел ночь: — Прости, но я не смогу провести тебя. Водитель знает адрес и отвезет тебя домой.
— Хорошо, — кивнула, надеясь, что Тимур проводит её хотя бы до порога дома. Но он только посмотрел в окно, даже не думая одеваться. Кивнул какой-то своей мысли:
— Поторопись, иначе опоздаешь к уроку, — добавил: — По коридору влево. Лестница выведет в фойе. Надеюсь, не заблудишься.
Людмила Марковна бежала вниз по лестнице, словно за нею гнались. Думала:
«Вот тебе и прекрасное завершение волшебного дня и упоительной ночи!» — сглотнула слёзы. Прикрикнула мысленно на саму себя: «Ну а чего ты, голубушка, хотела?! Тебя пригласили в этот дом непонятно зачем, нарядили в выбранные неизвестно кем шмотки, покружили в танце, а затем оттрахали по полной программе! Получила то, что заслужила! И не смей раскисать!» — выскочила на порог дома и быстро села в уже стоявшую с включенным двигателем машину.
Автомобиль несся по еще безлюдным улицам Южной Пальмиры с непозволительной скоростью. Людмила смотрела невидящим взглядом в окно и думала о том, что было бы очень хорошо попасть сейчас в аварию и погибнуть. Потом пристыдила себя за подобные мысли, подумав, что водитель не виноват в том, что с нею случилось.
И что значит — случилось?! Разве она сама не шла навстречу событиям? Разве не хотела, чтобы все было именно так?! Повторила в незнамо какой раз:
«Возьми себя в руки! Прекрати истерику, тряпка!»
Милочка думала, что её, как во все последние дни, отвезут на работу. Быстро выскочила из машины, едва та остановилась у дома, и побежала к подъезду. Оглянулась, уже взявшись за дверную ручку. Увидела отъезжавший автомобиль.
«Вот и все», — плакала, поднимаясь по лестнице в квартирку на третьем этаже. — «Повеселилась, голубушка, наездилась в чужой машинке — пора и честь знать».
Быстро переоделась в свои, привычные, вещи и захлопнула за собой дверь, порадовавшись тому, что успела умыться еще в доме отца Леночки. Смыть косметику и следы ночного приключения.
Ровно в восемь Людмила Марковна вошла в танцкласс. Хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание разминающихся учениц:
— Доброе утро, девочки! Прошу всех к станку!
Юные балерины присели в плие, приветствуя педагога.
Милочка вздрогнула, услышав стук в дверь.
Сколько она просидела, предаваясь воспоминаниям, ей было неизвестно. Скорее всего — немало, потому как из-за двери послышался недовольный голос Леночки:
— Ну скоро вы там?! Я есть хочу! Пора спускаться вниз!
Тимур успел накрыть столик на лужайке возле дома. Поставил блюдо с фруктами и сырную нарезку. Для балерин более чем достаточное меню. Для себя предпочел бутерброды с беконом и кофе, который любил и пил литрами, как уже знала Людмила.
— А когда мы поедем в город? — вопрошала Леночка, пережевывая тонкий ломтик сыра. — Ну, в этот, как его там? В Онфлер! — вспомнила незнакомое название.