этой реальности дела обстоят как-то иначе), у меня не было никаких.
Внезапно из ее квартиры высунулась, с настороженным выражением на лице, девица лет двадцати (похоже, это и есть тот самый ребенок, которого разбудили). Заметив меня, она изрядно повеселела и вышла в коридор. Подойдя ко мне, ущипнула меня за щечки, радостно заявив:
— Златка! Тебя-таки выписали! Извиняй, что не навещала в больнице, я только вчера вернулась домой…
Она замолчала, ибо «теть Лена» принялась шептать ей что-то на ухо.
— А, точно! — ответила девица матери и сказала, обращаясь уже ко мне, — меня Милой зовут…
В этот момент из своей квартиры вышел сосед, тот самый «принц, пронзивший копьем дракона». Приодевшийся уже. И не пацан это был, а взрослый мужчина, лет пятидесяти. Невысокий и субтильный, гладко выбритый. И тоже подшофе, хотя и не сильно (пятница же, сидел дома, никого не трогал, культурно выпивал). А по отличным часам на руке было очевидно, что нормальные деньги зарабатывает типчик (в этом доме, насколько я понял, люди в основном приличные, ибо это какой-то кооператив, квартиры в котором не выдавались государством, а покупались за деньги).
Подобного рода супчики мне хорошо знакомы. Он из той категории товарищей, с которыми хорошо культурно выпивать, обсуждая всякое. В основном, конечно, прекрасный пол. У меня на работе было несколько камрадов такого плана.
Вечные холостяки. Не особо интересные ровесницам в юности. А затем, годам к сорока и старше, когда и положение зарабатывается достойное и квартира\машина\дача уже в наличии, и когда у этих самых ровесниц, если они остались без мужа, меняются жизненные приоритеты, и от мужчины им становится нужна стабильность и достаток в семье — роли меняются. И эти самые ровесницы становятся таким парням совершенно неинтересны. Им хочется того, чего не было в юности — «настоящей любви» с молодой женщиной (с их слов). У некоторых это получается, у большинства же нет.
Но сегодня, кажется, все будет иначе. Бывший «мамин друг» устроил «звездный час» для этого «прекрасного принца». Короче говоря, впечатленная его поступком, соседка видимо собралась крепко взять этого супчика в оборот (судя по тому, какие взгляды она на него кидала), и отвертеться от нее у него, как мне кажется, даже при всем желании не выйдет. Не зря же говорится, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным. И на наших глазах начинается история Ромео и Джульетты, из нашего, блин, подъезда.
Чуть позже, на кухне. Закипев, отключился чайник, и бабуля заварила чай. Мама на минутку вышла.
— Все-таки удачно все получилось, — сказал я, когда матушка не могла услышать
— Что получилось? — не поняла бабуля
— Пьяный дебош «маминого друга»…, ответил я, но был перебит бабушкой
— И чего в этом ужасе удачного? — недовольно поинтересовалась она
— В этом ужасе удачно то, что тип этот, больше не будет с мамой. Не простит она ему эту выходку, — ответил я
— Ты…стала совсем другой, Златочка…какой-то не по-детски продуманной…, не узнаю тебя совсем, — грустно сказала бабуля, разрезая «Птичье молоко» и кладя по кусочку себе и моей матушке (видимо случившееся сейчас было для нее сильным шоком, ибо речей про то, как изменилась Злата она старательно избегала).
— Кстати, — поинтересовался я, — а разве милиционеры не должны были взять какие-то объяснения у нас?
— Завтра участковый придет, — ответила та, отламывая ложечкой кусочек тортика
Вернувшая на кухню матушка молча пила чай, глядя в одну точку. Она была жутко расстроена.
Минут пятнадцать спустя. Когда шел в комнату досыпать, был изловлен крепко обнявшей меня матушкой.
— Не хочу сегодня спать одной! — заявила она и потащила меня к себе в кровать, как плюшевого мишку
Спать в одной постели с матушкой было…не комфортно, однако отпускать на свободу она меня не собиралась, да и я не вырывался. Не хотелось оставлять ее сейчас одну, мало ли какие мысли могут придти в голову женщине, терзаемой депрессией.
— Прости, пожалуйста, за то, что сегодня тебе пришлось пережить все это…это моя вина, — хлюпая носом сказала матушка, прижавшая меня к себе, когда мы улеглись спать и чмокнувшая в макушку, — больше никаких отношений я строить не стану…
— Мама! — перебил ее я и погладил обнявшие меня руки, — Не желаю слышать от тебя подобного вздора! Я, как твоя дочь, не разрешаю даже думать о подобном! Ты у меня молодая и красивая женщина, и не должна жить, как монашка! Я против! Я настаиваю на том, чтобы у тебя был любящий муж! Все, точка! Просто сделай из произошедшего правильные выводы о том, какой мужчина не должен быть рядом с тобой.
— Это непросто, Злата… я уже в том возрасте, когда все приличные мужчины уже давно женаты…, — пожаловалась она, меня обняв покрепче
— С чего это ты так решила? — поинтересовался я, — Оглядись вокруг, мам! Наш мир — это мир одиноких людей. И мужчин, и женщин. Вокруг достаточно вполне достойных мужчин, без второй половинки, которые бы многое отдали за возможность быть с такой женщиной, как ты! Даря тебе свою любовь и заботу, и получая взамен то же самое от тебя. Так что не надо вешать нос. Ты у меня самая лучшая мама на свете.
Мы замолчали, думая о своем, а минут через пятнадцать я услышал ее мирное сопение. Матушка заснула.
Глава 5
08.08.2020, суббота, Москва, Зеленоград, квартира Златы, раннее утро.
Как лучше всего начинать новый день? На мой взгляд — без головной боли с похмелья и в объятиях любящего тебя человека. И сегодня у меня как раз такое вот утро.
— Доброе утро, мам, — сказал я женщине, легонько гладившей меня по голове и любовавшейся моим сонным лицом
Непередаваемо словами приятные ощущения. Матушка, чмокнув меня в макушку, сказала:
— Рано еще, поспи
Что я и принял за руководство к действию, подумав о том, что в последний раз вот так вот засыпал и просыпался в объятиях своей матушки…той матушки, из того мира…очень много лет назад. В свои шесть лет. Тех лет. Я прекрасно помню тот момент, это было на первое сентября, когда я должен был пойти в первый класс. Я сильно волновался и не мог заснуть. Матушка тогда, помню, проспала со мной в обнимку всю ночь.
Тепло от ее тела. Тепло от ее любви ко мне, к ее ребенку…
— Представляешь, — услышал я ее тихий голос, сквозь дрему, — ты когда-то была моей частью.
— Лучшей твоей частью, мам! — сонным голосом ответил я
А с памятью у меня все очень и очень интересно, — размышлял я в полудреме, — теперь я помню вообще все то, что когда-либо видел и слышал там. Все то, что там когда-либо со мной происходило. Я даже помню запах того, что приготовила Забава на ужин такого-то числа. Только все это не выливается на меня бесконечным водопадом воспоминаний, а выдается аккуратными порциями. Ассоциативно. Будто приоткрываешь «туман войны» в старой компьютерной стратегии C&C… Аналогия конечно так себе, зато вполне передает мои ощущения от процесса вспоминания.
«Меня», по-хорошему, здесь вообще не должно было быть. Я — это мои воспоминания, мой жизненный опыт, а они, по идее, должны были кануть в небытие сразу после смерти моего мозга. Однако не канули. Более того, нейроны мозга девочки Златы «клонировали» конфигурацию синоптических связей Волкова Александра Геннадьевича (раз у этой девочки оказались все мои воспоминания — значит именно это невероятное и невозможное даже теоретически событие и случилось, ибо во всякую мистическую чушь я верить не склонен).
Как это произошло? У меня на этот счет нет даже гипотезы, но если отринуть мысль о божественном вмешательстве, то произошедшему наверняка есть вполне разумное объяснение, укладывающееся в природу нашей Вселенной. Но как это работает я естественно не знаю. И никогда не узнаю, скорее всего. Однако совершенно уверен в том, что если моя реинкарнация (или, вернее, осознание «себя» в новом теле) — не божественное вмешательство, а некий природный феномен, то я такой здесь далеко не один…
Я проснулся вновь, когда часы показывали без десяти минут одиннадцать. Матушка уже встала и ее рядом не было. Потянувшись в кровати, зевнул. Затем, встав с кровати и почесав…то, чего теперь у меня нет, я вознамерился было пойти принять душ, почистить зубы, да позавтракать, когда вдруг заметил под этой самой кроватью весы.
Ваш вес: 66 килограмм, 666 грамм — любезно сообщило мне табло электронных весов. Смешно, да, адская Злата.
— …мам, — зайдя в ванную, я услышал негромкий голос матушки, доносившийся из кухни, и не смог отказать себе в том, чтобы немножко их подслушать, — перестань, пожалуйста! Я взрослая женщина, и Олег — не первая неудача, произошедшая в моей личной жизни, так что, не смотри на меня такими глазами. Топиться я не побегу и в монастырь уходить не собираюсь! Да и черт бы вообще со всеми этими мужиками, не до них теперь. Меня сейчас Злата волнует… Неизвестно что с ней случилось, а значит тот приступ вполне может повториться вновь, когда угодно. Да и сама она… мам, она будто совершенно другой человек…
Я прикрыл дверь в ванной. Такой, как раньше Злата уже никогда не будет, так что, пусть привыкает. Притворяться той Златой я не стану.
Во-первых, не смогу, ибо лицедействовать я не умел никогда, и учиться теперь этому ремеслу не собираюсь. Да и обмануть матушку не выйдет. Она то свою дочь всю ее жизнь знает.
А во-вторых, не хочу. Не хочу обманывать этого родного мне человека (несмотря на то, что знаю ее «пять минут» — она…самый близкий мне человек), и не хочу притворяться кем-то еще. Я — это я! Эта моя жизнь будет словно прогулка ребенка по ботаническому саду: я, выражаясь фигурально, загляну под каждый куст, и переверну каждый камушек.
«Блин, надо укоротить волосы!» — было моей ежеутренней мыслью, с того самого момента, как мое «я» осознало себя в теле Златы. И это утро, когда я взглянул в зеркало на безумно лохматое чудо, не стало исключением. Однако матушка уже сказала свое категоричное нет на это мое желание. Ну и ладно! Не стану сейчас расстраивать ее, настаивая на подобных мелочах. Да и если вернуть нормальный цвет волосам, то пухленькой Злате длинные волосы — очень к лицу.