— Знаешь, Злат, — сказал он наконец, — я хочу тебе помочь…
— Помочь мне? — удивился я, и вытащив из чашки ложку, положил ее на блюдце, — В чем? Или с чем?
— Видишь ли, какая штука…, — начал Мишаня, параллельно с этим наливая в свой бокал коньяка, после чего, выпил, закусив сушеным абрикосом и продолжил, — я не только совладелец крупной сети медклиник…
Я мысленно закатил глаза. Хороший понт, конечно, дороже денег, а понтануться ему и правда есть чем, но…Мишаня, блин, давай уже, короче! Ты не малолетку на сельской дискотеке разводишь…
Ё-мое, моя Злата, стала словно героиней какой-то «мыльной оперы». Там такой персонаж, владелец или совладелец чего-то крупного, предлагающей героине свою помощь, ну просто обязан быть…
— …но также, и главный врач в центральном нашем филиале…, — добавил он и замолчал, а я до конца убедился в том, что он, сто пудов, чей-то там родственник
— Вы большой человек, да, — ответил я с серьезной миной на лице (что, наверное, со стороны выглядело весьма забавно)
— Так вот, когда мой школьный друг, — Мишаня кивнул на Витька, — поведал мне о том, что с близкой подругой его дочери, то есть, с тобой, Злат, приключилась беда, и попросил помочь, по возможности…
Тут он взглянул сначала на меня, а затем, на мою подругу, задержав на ней взгляд.
— У меня в третьей городской больнице есть кое-какие связи, и я…
Он прервался, ибо я поднял обе руки, ладошками в его сторону.
— Секундочку, Михаил Владленович! То есть, вы задействовали свои «кое-какие связи», и не спросив на то ни моего согласия, ни согласия моих родных, и не поставив нас об этом в известность, получили доступ к моей медицинской карте? Я все правильно поняла? — тихонько поинтересовался я, изо всех сил стараясь сдерживаться, дабы не сорваться на ненужную ругань
Меня от подобной наглости и вседозволенности обуяла лютая и слабо контролируемая злоба, однако мне категорически нельзя устраивать здесь и сейчас сцен, и уж тем более, повышать на кого-либо свой голос, хотя и очень хочется…
— Злат, Михаил Павлович еще не закончил говорить, не перебивай взрослого человека, пожалуйста, — это папаня Стёши, спокойным тоном сделал мне «втык».
Мишаня, однако, сделал жест рукой, мол, все нормально.
Теть Люда, заметив, что Злата очевидно рассвирепела и вот-вот «взорвется», собралась было что-то сказать, но не успела.
— Извините, я сейчас! — сказал я, поднимаясь со стула, и чувствуя, как моя злость вот-вот обратится в слезы
Девичьи гормоны… Я быстрым шагом, практически бегом, направился в ванную.
— Злат! — услышал я голос подруги, и в ответ лишь махнул рукой
В ванной. Меня трясло от злости. Я сполоснул лицо холодной водой и поглядел на себя в зеркало, висевшее над раковиной.
И, все равно, глаза мои были на мокром месте. Я глубоко вдохнул, а затем, выдохнул. И так несколько раз подряд.
Вот и еще одна особенность моего нового организма…определенного рода раздражение тут же трансформируется в обиду и слезы (но, слава Богу, что не любое…например, ничего подобное не произошло ни в инциденте с маминым «другом», ни в библиотеке сегодня), и ничего с этим я поделать не могу. По крайней мере, пока… Пока еще до конца не освоился с новым телом.
В дверь ванной постучали, и я услышал взволнованный голос Стёши:
— Злат, можно мне войти?
— Не заперто, — ответил я, глядя в зеркало, и сняв полотенце с вешалки, утер лицо
— Слушай…, — сказала она, сев на край ванны и взяв мою правую руку, посмотрела на мои покрасневшие глаза, — сегодня, блин, фигня какая постоянно происходит…Ты ведь сначала на маму обиделась?
Подруга, похоже, успешно переключилась с собственных печалей на мои.
Ей все это было явно неприятно. Пригласила, называется, подругу в гости…
Стёша не была ни слепой, ни глупой (хоть и училась, похоже, так себе), и увидев то, как отреагировала ее мама на мою попытку погладить мелкого, решила, что обида моя началась еще в тот момент.
Во мне все еще кипело раздражение, но, в основном, на бесцеремонность Мишани, по отношению к моему личному пространству.
— Не обижайся на маму, пожалуйста, — продолжила подруга, поглаживая мою руку, — она с брата все пылинки сдувает… Мне она, например, долго не позволяла нянчиться с ним…все опасалась чего-то, недоверяла…
— Да все окей Стёш, все окей, — ответил я, шмыгнув носом, и погладив подругу по голове, — я не в обиде на теть Люду, не парься…хотя, блин, это было и правда не слишком-то приятно, но у каждой мамы свои заморочки, я это понимаю. По-настоящему меня расстроило другое. То, как легко и непринужденно посторонний человек смог получить доступ к моей медицинской карте, а она, если станет «достоянием общественности», запросто сможет в будущем испортить мою жизнь… Будто мало мне вчерашнего было…
Стёша, выслушав мое бурчание, тихонько спросила:
— Так что вчера в школе было-то…?
— Полный треш, Стёш, полный треш…потом расскажу, пойдем обратно за стол
Мне, более-менее, удалось успокоить эмоции. Ладно, если этот тип по какой-то своей причине желает мне помочь — то не стану ему в этом мешать, пусть помогает (впрочем, еще неизвестно, чего он захочет в обмен на свою помощь, ибо в бескорыстие в отношении малознакомых людей давно не верю, взрослый я уже мальчик…был мальчик, да…). В любом случае нравится мне это или нет, но даже если бы я захотел, то никого привлечь к ответственности за разглашения информации из моей истории болезни у меня не выйдет, ибо никто никому никогда и ничего не показывал. Иди отсюда девочка, иди, и не мешай взрослым людям работать.
Врачебная круговая порука.
В итоге все, чего я добьюсь, если начну бузить, это испорчу отношения со всеми присутствующими, а оно мне надо (до Мишани и его Маргоши мне нет никакого дела, само собой, но…)?
— Извините…, — сказал я, садясь на свое место, — так чем именно вы хотели бы мне помочь, Михаил Владленович?
— Так вот, Злат, — неспешно продолжил тот, будто и не заметил того, как до этого я обозлился, — хоть я по своей специальности и доктор, но на своей работе я, в основном, занимаюсь теми заботами, которые, так или иначе связаны с управлением клиникой, что занимает почти все мое время…
Он на секунду прервался, посмотрев на меня. Я же терпеливо слушал, не перебивая, и ждал, когда он наконец перейдет к сути своего предложения.
— Но, — продолжил Мишаня, — несмотря на все свои управленческие заботы, я, иногда, тоже занимаюсь исцелением болезней наших пациентов, однако берусь лишь за самые необычные и редкие случаи, понимаешь?
Он вновь налил себе коньяка и потянулся за абрикосом, а меня, от этого его вальяжного вида, опять накрыло волной раздражения…
Да что со мной происходит? Ну приехал мужик в гости к другу, ну расслабляется, немного выпивая… Чего злиться-то? Просто вечер у меня, походу, явно не задался…
— Кому-то нравится коллекционировать редкие марки, а кому-то редкие болезни…, — пожав плечами, сказал я, наливая себе чайку, успокаивая нервишки, — у всех разное хобби
— Да, Злат, аналогия хорошая, — согласился он
— А еще, вы решили написать научную работу, основанную на моем случае, я права? — поинтересовался я, и налег на чаек
Мишаня даже пару раз похлопал в ладоши.
— Очень сообразительное у нас молодое поколение… Весьма любопытно, что ты смогла прийти к подобному выводу. И, да, ты, скорее всего, права… Если все будет примерно так, как я предполагаю, то твой случай может стать основой для очередной моей научной статьи…
— Но Михаил Владленович, — я пожал плечами, — меня уже исцелили. Я полностью выздоровела! Именно так, по крайней мере, написал доктор в моей карте, которую вы читали…
Лучше жевать, чем говорить; молчание — золото; промолчишь — за умного сойдешь… Ну и прочие слоганы, пословицы и поговорки на эту тему, которые Маргарите Сергеевне стоило бы взять на вооружение, но…
— Бесплатные врачи…, — сказала она и скривила физиономию, будто от дольки лимона
Она хотела было продолжить свою мысль, но заметив то, как на нее взглянул собственный муж, предпочла молча скушать дольку фрукта…
Стёшины родители, также посмотрели на Маргариту Сергеевну безо всякого одобрения, особенно теть Люда.
В комнате повисло, как говорится, неловкое молчание.
Не знаю, возможно ее расстраивало само наличие условно-бесплатной медицины в нашей стране, или же она просто была невысокого мнения о медперсонале, работающем в системе обязательного медицинского страхования (ну, в конце концов, там же трудятся не столь успешные люди, как ее муж). И если первое понять, при взгляде с ее колокольни, несложно, ибо наличие государственной страховки снижает прибыли у клиник ее мужа, то есть достаток ее семьи, то второе…
Признаюсь честно, я не ангел господень и вряд ли когда-нибудь таковым стану, но…
Но, одним из худших человеческих пороков я считаю неблагодарность. И промолчать сейчас — это и будет проявлением моей неблагодарности к тем людям, что спасли жизнь моей Златы.
— Маргарита Сергеевна, — сказал я женщине, изо всех сил стараясь, словно кот, цепляющийся за карниз, не «свалиться» в истерику, — за то, что я сейчас жива, мне нужно сказать огромное спасибо как раз «бесплатным врачам», ну, как вы их назвали. Это именно они, сначала в поликлинике, а затем, и в городской больнице вернули меня с того света (причем в самом прямом смысле) и сделали все возможное для того, чтобы я жила нормальной жизнью… И теперь со мной все хорошо!
Я на секунду замолчал, восстанавливая дыхание, а затем, продолжил. Меня не перебивали.
— Да, Маргарита Сергеевна, мою жизнь спасли те самые «ни на что не годные» «бесплатные врачи», а не прекрасные доктора из замечательной клиники Михаила Павлович…
Тетя Люда собралась было меня угомонить, но…