Михал Палыч в ответ лишь почесал бровь…
— Совершенно невоспитанный и грубый ребенок…, — начала было возмущаться та из тетенек, что до этого момента стояла в сторонке, молча наблюдая за происходящим
Однако, она не договорила. В коридоре раздался звук открывающего замка чьей-то входной двери, слышимый даже мной. Трио, стоявшее в коридоре, обернулось на этот звук.
— Вы зачем здесь так шумите? — услышал я мужской голос, и его обладатель был явно недоволен
Угол обзора глазка не позволял мне увидеть говорившего, у которого был довольно сильный акцент, выдававший в нем уроженца Кавказа или Закавказья. Это, видимо, сосед из одиннадцатой квартиры, которого до сего момента я еще не видел.
— У меня ребенок болеет, а вы его своим шумом разбудили! — на этот раз говорившей (причем весьма злым тоном) была женщина, обладательница того же акцента
Участковый, приподняв руки в успокаивающем жесте, пошел навстречу разозленному главе соседского семейства.
— Гражданин, успокойтесь, пожалуйста! Не нужно ругаться…, — начал увещевать он
Сосед тем временем вошел в зону видимости моего глазка. Типчик оказался на редкость здоровенным. Длиннее Палыча где-то на голову-полторы.
— Не надо ко мне свои руки тянуть! — в свою очередь махнул рукой сосед, — И успокаивать меня не надо! Тебе за что на службе платят, мент? За то, чтобы ты порядок поддерживал! Вот и поддерживай! А вы чего здесь устроили, а…?
— Помогите, пожалуйста! — запричитал я, благо, что у Златы был довольно детский еще голос,
— Ко мне в квартиру ломятся эти люди! Они из «опеки»! Угрожают мне! Хотят забрать меня у мамы…! И продать приемным родителям в США! Или, вообще, на органы…
— Злата, прекрати выдумывать всякие небылицы! — это разозлился наконец участковый, чья служба внезапно здорово усложнилась
— Да вы чего здесь творите-то, а?! — еще сильнее рассвирепела соседка
— Чего-чего! Работаем! — ответила ей, — Тоже мне «граждане»! Уж коль скоро вы приехали в наш город, то ведите себя тихо! Вы здесь в гостях! Понятно?! А в гостях не выступают…
— Слушай, ты, зачем так разговариваешь…? — искренне возмутилась соседка, — Мы такие же граждане России, как и вы…
— Такие же граждане…, — насмешливо передразнила ее тетка из «опеки»
Всегда удивлялся отдельным чиновникам, у которых от наглости и вседозволенности, отключается, похоже, даже инстинкт самосохранения…
— Михал Палыч! — сказал из-за двери я, — Эта чиновница у вас на глазах сеет межнациональную рознь! А это, между прочим, уголовное преступление! Примите, пожалуйста, меры!
Участковый бросил на глазок такой взгляд…думаю, он был бы не прочь сейчас задушить меня.
Тем временем в коридоре началась конкретная такая женская ругань. Дамы громко выясняли у кого, в итоге, здесь больше прав. Закончилось это где-то через полминутки тем, что сосед окончательно вышел из себя…
— Слышь, ты, блядь, курица! Я тебе, суке, сейчас шею сверну, будешь ты еще мою жену оскорблять, тварь! — заорал он, и вытянул в сторону чиновницы руку, явно намереваясь тут же привести приговор в исполнение
Коридор заполнился визгом чиновниц и руганью соседки.
Однако, участковый заслонил собой злобную тетку и спокойно (во мужик дает!) сказал:
— Шаг назад! Я вас предупреждаю, буду стрелять!
— Да стреляй, мент! А эту тварь я все равно задушу…! — был ответ
— Дамы! Дверь рядом с вами ведет на лестницу, идите туда! — сказал участковый, удерживая рассвирепевшего мужика, а изрядно обделавшиеся наглые тетки, открыв дверь, ведущую к мусоропроводу, общему балкону и лестнице, поспешили скрыться из видимости…
Глава 14
Далее, все участвующие в «шоу» «персонажи» переместились за дверь, ведущую на общий балкон, и мне было не видно, и не особо слышно, что же именно там происходит.
Где-то, минуту спустя, в поле видимости глазка вновь попали сосед с соседкой. Участкового с ними не было. Надеюсь, он ушел не через мусоропровод…
— Девочка, с тобой там все хорошо? — спросила соседка, подойдя к нашей двери
— Скажите, а милиционер и те женщины ушли? — вопросом на вопрос ответил я
— Да, — сказала соседка, — он на лестницу пошел, за теми сумасшедшими
Я открыл дверь и вышел в коридор.
— Со мной все хорошо. Спасибо вам за помощь, — поблагодарил я соседей
Сосед лишь приветственно махнул мне рукой, и, сказав жене что-то на родном языке, поспешил в свою квартиру.
— Соседям нужно помогать друг другу, — пожала женщина плечами и поинтересовалась, — чего эти сумасшедшие от тебя хотели?
— Понятия не имею! Они заявились без предупреждения и требовали, чтобы я открыла им дверь, — ответил я, — а мне этого делать почему-то очень не хотелось…
— И, правильно! Запиши, на всякий случай, мой номер телефона, — сказала женщина, — и если вдруг что — звони, а то, если не помогать друг другу в таких ситуациях, то завтра — придут уже за моими собственными детьми…
— Как вас зовут? — поинтересовался я, заполнив новый «контакт» в телефоне
— Мадина — представилась женщина
— А меня — Злата… Еще раз спасибо за вашу помощь!
Позже.
«Fear of the dark
Fear of the dark
I have a constant fear that something's always near
Fear of the dark
Fear of the dark
I havea phobia that someone's always there» — неслись из наушников слова песни и музыка неизвестной мне хеви-метал группы, в тот момент, когда я пылесосил пол в нашей с бабушкой комнате.
«Iron Maiden» — любезно сообщил мне дисплей плеера название группы. Надо бы запомнить, отлично играют парни.
И почему, интересно, эти люди пришли ни утром, ни вечером, а именно сейчас? Участковому наверняка известно, что я проживаю вместе с двумя работающими взрослыми. А это значит, что взрослых днем дома не будет…
Готов поставить рубль на то, что весь расчет «опеки» (или, скорее, тех, кто ее на меня натравил) и строился на том, чтобы прийти сюда тогда, когда Злата будет дома одна. Зачем? А хрен их знает! Проверять на практике их замыслы не хочу.
Что ж, в этот раз им не фортануло, дверь им не открыли… Позвонить бабушке, рассказать о посетителях? А, зачем? Пускай себе работает спокойно, нечего ее нервировать, у нее, итак, в последнее время печалей более, чем достаточно. Расскажу о визитерах, когда придет домой. В любом случае до ее прихода, запускать сюда нечисть из «опеки» не намерен.
И матушке, когда позвонит, тоже сообщать об этом не нужно…
Кстати, о матушке… Она же завтра прилетает! А значит, сегодня мне еще предстоит пообщаться с бабулей на тему «ощипа» папашки, и убедить ее в целесообразности и необходимости мероприятий по законному отъему у того денежных знаков на мое содержание.
Закончив пылесосить квартиру, взглянул на дисплей телефона. Время! Время жора!
Расправившись с гречкой, пополам с пшеном (без масла!), и с куриной котлеткой на пару, уставился в окно, положив щеку на ладонь.
«После сытного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать» — вспомнил я детский стишок и сладко зевнул. Хотя, лучше бы, конечно, пройтись пешочком, минут тридцать-сорок. Однако, вот прямо сейчас, из дома выходить, как мне кажется, не стоит, а то мало ли что…
От размышлений меня отвлек звук настенных часов. Еще один реликт эпохи СССР. Часы с кукушкой. Кукушка за столько лет уже явно утомилась и вылетать со своего места отказывалась категорически, однако, сами часы, каждый час, исправно звенели цепью.
Сидя сейчас в одиночестве на этой кухне, и, глядя на часы, на меня отчего-то такая тоска накатила, что в уголках глаз появились слезы, которые я тут же смахнул рукой. Шмыгнув носом, отправился в комнату, поспать немного.
«Поскорее бы мама приехала» — промелькнула в голове детская мысль, прежде, чем я заснул…
Сон. Я снова точно знаю, что сплю. Но, на этот раз сон не по мотивам этой жизни…
Во сне я оказался в пионерском лагере. В «Московском роднике». 1982 год, вторая смена — пронеслась в голове мысль. И мне снова 14 лет. 14 тех лет…
Да, точно, я был тогда там, во втором отряде.
За руку меня тянула девчонка с красным пионерским галстуком…как же ее зовут? Эля! Точно! Её зовут Эля… И она же — моя первая настоящая любовь. Высокая, выше меня, кареглазая, смуглая…
Первая красотка нашего отряда!
Ну или так мне казалось тогда, по крайней мере. Я вспомнил! И мое сердце забилось с немыслимой скоростью! И ведь было от чего! Она же сейчас признается мне в своих чувствах. А сразу за признанием, случится мой первый взрослый поцелуй…
А на следующий день, родители заберут меня из лагеря, ибо мы, всей семьей, поедем на Черное море. Тогда, помнится, с отцом я очень сильно повздорил. Не хотелось мне уезжать из лагеря…
Но это будет потом, а сейчас…сейчас, взяв за руку, Эля тащит меня в свою палату. Решительная она девчонка, да.
Девчонки, живущие вместе с ней, хихикая, выбегают из палаты, оставляя нас наедине. Эля, повернулась ко мне лицом
— Саш, — вновь услышал я ее голос, спустя столько лет…и…
И раздались птичьи трели! Открыв глаза, я незамедлительно уселся на задницу. Сон исчез… И правда, всего лишь сон, но какой реальный! Впрочем, чего удивительного? Я же теперь помню все, что случилось там, до самых мельчайших подробностей.
16.30 — сообщал дисплей телефона.
— Иду! Иду! — громко крикнул я
Опять из «опеки», что ли? Бабушка, в отличие от мамы, всегда своими ключами открывает дверь.
Посмотрел в глазок.
Стёша пришла!
— Заходи! — открыв дверь и зевнув, сказал я
— Ты это чего? — с тревогой в голосе спросила подруга, войдя в прихожую, и спросила, уставившись на мое лицо, — Ты плакала? Тебя кто-то обидел?
Провел ладонями по лицу. И правда, все лицо в слезах и соплях…девичьи, блин, эмоции.
— Не-не, — замахал рукой, — я спала, а ты меня, задница этакая, взяла и разбудила! Такой сон был…