— Нет, это Стёшина подруга, — ответила теть Люда, — Злата
— А! Вот оно как! Хорошая девочка, очень заботливая! Настоящее золотце! Не осталась равнодушной и поймала меня, когда я едва не навернулась, а затем еще и воды принесла без всякой просьбы… Хорошая девочка, да. Впрочем, дочка у тебя замечательная, так что, ничего удивительного в том, что и подруги у нее такие же… А у тебя-то что стряслось, Люд?
— Да, сын у меня заболел… Аппендицит… Сейчас, вот, операция идет, — сказав это теть Люда не смогла сдержать слез
— Господи! — вздохнула Елизавета Федоровна, — Ну дай-то Бог, чтобы все хорошо закончилось! А у меня горе-то какое…
И далее, еще некоторое время, обе женщины негромко обсуждали свои печали. По словам этой самой Елизаветы Федоровны, у ее мужа выявили некую злокачественную форму опухоли печени, которая уже была то ли аж на последней стадии, то ли на предпоследней…
Стёша, не выдержав напряжения от ожидания, встала и пошла нарезать круги по рекреационному залу и коридорам клиники, ну а я вновь побрел к кулеру.
Осторожно, маленькими глоточками потягивая из стаканчика холодную воду, заметил вдруг Мишаню, который весьма эффектно стоял «руки-в-брюки» и смотрел на…
Я проследил за направлением его взгляда.
Да на мою Стёшу он смотрит, которая по округе носится, словно с пропеллером в одном месте! И этот его взгляд…
«Жена друга — не женщина!», — вспомнил я слова одного своего не слишком уже трезвого камрада там, когда мы небольшой компашкой жарили шашлыки у него на даче. Обсуждали тогда, помнится, развод его брата, жена которого в один прекрасный день, собрав манатки, свинтила жить к приятелю этого самого брата (очевидно, бывшему уже приятелю) и речь зашла о супружеских изменах.
— Жена друга — не женщина, да… А как насчет дочери друга? — пробормотал себе под нос я, залпом допивая остатки воды
— Чего ты сказала, не поняла? — переспросила меня, одетая в домашний халатик и веселенькие тапочки, круглолицая девица лет двадцати с чем-то, в очках, и с марлевой повязкой на левом глазу, судя по всему, решившая, что я обращаюсь именно к ней
— Нет, ничего…это я так, мысли вслух, — ответил я и выбросив стаканчик в урну, отошел от кулера
Мишаня, почувствовавший на себе чужой взгляд, повернул голову в мою сторону, а спустя мгновение, быстрым шагом направился к теть Люде. Ну, и я направился к ней же…
Когда я подошел к ним, та, приложив ладонь к сердцу и с огромным облегчением выдохнув, сказала:
— Спасибо тебе огромное, Миш! У меня уже все нервы закончились…
— Ну, Люд, это наша ежедневная работа и мы ее делаем хорошо, — улыбнулся в ответ Мишаня
— Операция окончена? — поинтересовался я у Главного Врача, и в этот момент подошла Стёша, у которой «ушки были на макушке», моментально уцепившаяся за руку матери
— Да! Все прошло очень хорошо, пойдемте! — ответил тот, и, развернувшись, направился в сторону операционной, ну, а мы, потопали вслед за ним
Позже. В палате.
Бессознательного ребенка на каталке перевезли из операционной в палату (рассчитанную на двоих детей, плюс раскладушки для родителей, и разделенную зеленой шторой на две половины) и медицинский персонал принялся устраивать Павлика на вполне современной функциональной кровати, устанавливая датчики оборудования, ставя капельницу и делая все то прочее, что полагается делать в подобных случаях.
«Эх, Киса, мы чужие на этом празднике жизни», — вспомнилась мне знаменитая фраза, когда я, стоя чуть позади всех присутствующих, глядел на державшихся друг за друга мать с дочерью. Семья подруги сейчас была в той ситуации, когда до посторонних (а я, в данный момент, увы и ах, именно посторонний) нет никакого дела. Все их внимание теперь было поглощено лишь этим маленьким ребенком, лежавший перед ними без чувств. Не до меня им нынче… И осознавать это отчего-то было весьма обидно (все-таки, бытие определяет сознание, там я, в аналогичной ситуации, подобных чувств точно бы не испытывал, а здесь…мне что, хочется внимания?).
— Теть Люд, — сказал я, шагнув вперед и легонько дотронувшись до ее локтя, — слава Богу, что с Павликом все хорошо…и я, пожалуй, поеду домой. Сегодня мама прилетает из командировки, и мне хотелось бы ее встретить
— А…, хорошо, Злат! Даже не знаю, как тебя благодарить за помощь… Спасибо тебе огромное, что проявила столько чуткости и заботы к Павлику! — очнувшись ответила та
— Пожалуйста, — пожав плечами, сказал я, а затем, посмотрел на подругу, которая пребывала в некоем анабиозе, уставившись в лицо своего бессознательного брата
— Ты уже вызвала такси? — поинтересовалась теть Люда
— Нет, — отрицательно помотал я головой, — до Пятницкого шоссе я пешочком прогуляюсь, тут недалеко, ну, а там, сяду на автобус, на четырехсотый. Я в интернете посмотрела, как доехать…
Сто лет уже не катался на автобусе «зайцем»! Будет здорово это сделать вновь, как в той юности… Вроде бы глупая мелочь и блажь, конечно, но из таких вот мелочей…
— Нет, Злат! Ты что?! Меня твоя мама потом прибьет, и будет не слишком уж и неправа, если я тебя одну отпущу добираться до дома на общественном транспорте, да еще и шоссе нужно будет переходить… Нет, так не пойдет, — сказала мама Стёши, — я сейчас вызову для тебя такси
— У меня с собой нет денег на такси, — проскрипел в ответ я, — меня Стёша в гости пригласила, так что я…
— Господи, Злат! — взмахнула руками та, перебив меня, — Прекрати нести вздор! Естественно, я оплачу тебе такси!
Около двадцати минут спустя. На улице, около входа в клинику.
— Златка, я тебе вечерком позвоню, — обняв меня, сказала Стёша, когда подъехало такси и мы с ней вышли из клиники, — и еще раз, спасибо тебе огромное! Если бы не ты, я бы и дальше тупила и тормозила, и…
Подруга слегка постучала себя по голове.
— Как же фигово чувствовать себя бесполезной…, — расстроенным голосом пожаловалась она
— Забей, все, в итоге, закончилось хорошо, как я тебе и говорила, — ответил я
— Уху, — издала звук согласия подруга, — Знаешь, Златка, ты в последнее время кругом права, и еще…
Она на секунду замолкла.
— Чего еще? — поинтересовался я
Стёша, закусив губу, глядела на меня, явно раздумывая, сказать о чем-то или же лучше промолчать.
— Знаешь, Златка, как ты мне на пруду тогда и говорила…ты стала совершенно другим человеком…и мне часто кажется, что передо мной какая-то незнакомка, которая просто внешне похожа на тебя, но…, — Стёша замолчала вновь
— Но…? — попросил продолжения я
— Но, что бы там ни было, ты все такая же хорошая и решительная, как и раньше, это в тебе ни капли не изменилось…, — Стёша утерла кончиками пальцев слезу
— Стёш, — не без удовольствия обняв и чмокнув подругу напоследок, поинтересовался, — ты же завтра сюда поедешь, Павлика навестить?
— Само собой! Я каждый день сюда ездить буду, пока братца не выпишут! — ответила та
— Хорошо, тогда захвати меня завтра с собой, пожалуйста, — попросил Стёшу я, — а то я Павлику обещала приезжать к нему, вместе с тобой, и будет некрасиво обманывать ребенка
— А, конечно! — согласилась Стёша и затем, когда я уселся на задний диван неизвестной мне модели Hyundai, помахала рукой
Пару минут спустя, когда такси вырулило на Пятницкое шоссе.
Удобно развалившись на заднем диване, я наблюдал за проносящимся снаружи пейзажем, слушая в пол уха какой-то шансон (а заодно, и дорожное покрытие, ибо и здесь, корейцы не удосуживаются делать более — менее нормальную шумоизоляцию в своих машинах), который доносился из динамиков аудиосистемы. В памяти всплыла сегодняшняя сценка. Та самая, в которой Мишаня смотрел на Стёшу. Ясно теперь, почему на его лице было заметно разочарование, когда с Павликом приехала Злата… Он Стёшу ожидал увидеть. А еще вспомнился и тот его взгляд…взгляд раздраженного человека, которого внезапно застигли за чем-то постыдным, который он на меня бросил, когда стоя у кулера, я заметил его интерес.
Вытащив из кармашка визитную карточку, прочел:
Громов Михаил Владленович, Главный врач ««Гиппократ-Мед» на Пятнице», по адресу: такому-то, телефон: такой-то…
Простая, невычурная визитка вполне серьезного человека.
Конечно, я ни разу не великий специалист по части человеческой психологии, хотя, безусловно, кое-что в этом понимаю, ну, хотя бы просто в силу прожитых лет и огромного личного опыта общения с самыми различными людьми. Но, для того, чтобы заметить тот факт, что Мишаня испытывает к Стёше сильнейшее сексуальное влечение (когда он смотрел на подругу, у него разве что слюни не текли) — великим психологом быть и не нужно. И весь вопрос заключается в том, будут ли с его стороны какие-либо поползновения на тему того, чтобы подруга стала-таки его любовницей или же он просто посмотрит, повздыхает, и на этом все… Если «развернуть шахматную доску» и посмотреть на всю ситуацию с его «колокольни», то…в принципе, понять его несложно. Да, он женат. Да, он сильно старше. Но когда перед глазами регулярно маячит такая девчонка…а Стёша и в самом деле крайне редкий экземплярчик. И в физическом смысле (ее фигура — просто «отвал башки»), и во всех прочих. Она не испорчена, не вульгарна… Просто прелесть! А Мишаня, судя по всему, такой тип, который не привык ограничивать себя в чем-то. Прет напролом, как танк, иначе не достиг бы в столь молодом возрасте таких карьерных высот. Да, к Стёше ему сейчас подкатывать нельзя (с непристойными предложениями, по крайней мере). Сейчас, да, пока ей пятнадцать… Но уже в следующем году, когда ей будет шестнадцать, и секс с ней перестанет быть уголовщиной…вот тогда он вполне сможет решиться на то, чтобы побывать там, где до него не бывал еще никто, так сказать.
Плюнет ли он на возможные негативные последствия подобных своих действий или же нет? В конце концов, какому нормальному родителю понравится то, что некий женатый приятель трахает на досуге его или ее шестнадцатилетнюю дочь (а то, что их подобного рода отношения, если таковые будут иметь место быть, рано или поздно перестанут являться секретом для родителей Стёши, Мишаня не может не понимать)? В моем случае, подозреваю, вполне могло бы дойти и до смертоубийства. И нет причин полагать, что у родителей Стёши на этот счет будет иное мнение. Таких друзей, как говорится, за хобот и в музей…