По расписанию у «Г» класса сейчас урок «Литературы», и у доски стоял Санников, декламируя, вероятно, некое стихотворение. И тут появился я…
— Блокбастер: «Крыса: возвращение!». — было первым, что я услышал, войдя в кабинет.
— Санников, ты все никак не угомонишься, да?! — это директор вошел вслед за мной.
Завидев его, все учащиеся тут же встали.
— Извиняюсь за опоздание… — сказал я также вставшей из-за стола учительнице.
— Ничего. — ответила та, а затем, когда директор подошел к ней и что-то прошептал, обратилась к классу. — Ребята, Юрию Николаевичу есть что вам сказать. Пожалуйста, помолчите несколько минуток.
— Ребята, есть кое-что, о чем бы я хотел сказать вам лично. — произнес директор, встав рядом со мной. — Во-первых, с завтрашнего дня у вас будет новый классный руководитель…
Услышав эти слова, класс моментально загоготал.
— Екатерина Петровна покидает нас по семейным обстоятельствам. — директор без запинки ответил на главный вопрос. — А во-вторых…
Он, заложив руки за спину и посмотрев на меня, продолжил.
— …многие из вас сегодня с утра наверняка видели сценку с телефоном Кати Листьевой, который оказался в рюкзаке у Златы Петровой…
Класс загудел, соглашаясь, мол, да, видели.
— …так вот, Злата тот телефон не брала. Это был довольно жестокий и зашедший слишком далеко розыгрыш.
Класс моментально затих.
— Юрий Николаевич, но Екатерина Петровна сказала же, что сама видела, как Злата своровала телефон…
Это заявила Ника, и класс единодушно согласился с ней.
— Екатерина Петровна — человек с не очень хорошим зрением. Она просто ошиблась и неумышленно оговорила Злату.
Неумышленно, да…
— Окей, Юрий Николаевич, если это не Злата, то… Кто тогда положил телефон в ее рюкзак? — не унималась Ника.
У директора явно есть репутация, ибо школьники ни на секунду не усомнились в том, что он сказал правду.
— Чего тут гадать? Я видела, как Катька из школы смылась. Она все это и подстроила! — заявила другая одноклассница.
— Ребят, если виновник или виновница глупого розыгрыша захочет в этом признаться, то признается, а если нет… — директор засунул руку в карман и вновь взглянул на меня. — То это станет очередной школьной тайной, покрытой мраком. Главное — Злата ни при чем.
— Ага… — агакнул я. — Мраком, покрытым тайной…
Директор явно собрался уже уйти, когда внезапно…
— И да, ребят… — директор остановился, оглядев класс, — для многих из вас этот учебный год — последний в школе, и мне бы хотелось, чтобы он запомнился вам только с хорошей стороны…
Это было явно не пожеланием, а указанием.
Директор, замолчав, нашел взглядом Санникова, который вернулся за свою парту.
— Лев, не забудь, пожалуйста, что после уроков ты должен будешь зайти ко мне. — напомнил директор, а затем, сказав: «продолжайте урок», вышел из класса.
Глава 69
Шестой урок, «Обществознание».
— Злат! Тебе, что, совсем неинтересно то, о чем я говорю? — поинтересовался учитель.
За окном сейчас некий молодой папашка катил коляску по асфальтированной дороге, проложенной вокруг здания школы. Зрелище оказалось на редкость «залипательным», как говорила моя старшая.
— Извините. — я отвернулся от окна. — Когда вы говорили о государстве и о его устройстве, было очень интересно, да…
Учитель же в какой-то момент решил устроить «Г»-шкам урок «занимательной демографии» и пустился в пространное рассуждение о том, что русский народ нынче вымирает и было бы неплохо (видимо, нам, девятиклашкам…) это дело исправить. Ну, чтобы в каждой семье рождалось по трое и более детей. А чтобы люди активнее размножались, учитель предложил ввести в нашей стране некий социальный рейтинг, как в Китае, ущемляя в гражданских правах тех, кто, по его мнению, недостаточно старателен в деле исправления неблагоприятной демографической ситуации.
— …у вас есть свои дети? — поинтересовался я.
Услышав мой вопрос, учитель, мужчина за сорок, явственно смутился.
— Нет, Злат, собственных детей у меня нет. — ответил он. — Пока нет…
— А если бы они у вас уже были, ну, хотя бы двое, вот тогда вам было бы очевидно, что ваши идеи из разряда ненаучной фантастики, а такое мне неинтересно, да. — сказал я.
— Значит, у тебя есть какое-то свое мнение на этот счет? — улыбнувшись, произнес учитель.
Класс, которому тоже было скучно, внимательно слушал наш диалог и теперь захихикал.
— У меня есть собственное мнение по каждой проблеме, в том числе и по этой. Однако я не представляю, как подобное возможно реализовать в условиях капитализма и рыночной экономики. — сумничал я, отчего класс откровенно заржал.
— Звучит интересно, Злат… — поощрил к дальнейшему развитию моей мысли учитель, совершенно несимпатичный мне тип, не удивлюсь, если профессию учителя он выбрал потому, что в педагогический ВУЗ было проще всего поступить или он находился ближе прочих к его дому.
— Любому человеку, у которого есть хотя бы двое детей…или родственники с оными…очевидно, что для активного размножения людей нужны ровно две вещи: квадратные метры и деньги…
— Злат, государство и так выплачивает и пособия на детей, и материнский капитал. — перебил меня учитель.
— Этого недостаточно. — ответил я. — Совершенно недостаточно. Государство, если оно хочет увеличить свое население, должно выдавать семье соответствующее жилье и выплачивать женщине, натурально, зарплату…
— Злата, ты сейчас призываешь к халяве. — учитель меня не поддержал.
— А я сразу предупредила, что не представляю, как реализовать подобное в нашей стране. Особенно, учитывая, что Россия — страна многонациональная, и выдавать все вышеперечисленное нужно будет не только дефицитному русскому населению, но и вообще всем, а это накладно. Но тут уж придется выбирать что-то одно: или люди, или деньги. — взяв «кисточку» волос, я слегка помахал ими. — Вот, например, когда вы учились в школе, были у вас одноклассники из многодетных семей?
— Да, были. — «на автомате» ответил учитель.
— И как к ним относились? — поинтересовался я.
Учитель смутился вновь и ничего не ответил.
— Я вот, например, слышала, что еще не так давно многодетность была признаком неблагополучия… В общем, если хотя бы один из родителей — не достаточно состоятельный человек, ну, там, со своим домом или большой квартирой, и, конечно же, с приличным постоянным доходом, то иметь хотя бы троих детей — значит обречь их и себя на нищету, ведь женщина полноценно работать уже не сможет, я думаю. То есть доходы семьи сильно уменьшатся, а расходы, наоборот, увеличатся. И такую семью, скорее всего, ожидает развал, ведь самой популярной причиной разводов сейчас, если вы не в курсе, являются даже не измены кого-то из супругов, к примеру, а финансовые трудности. У нас же общество потребления, все хотят потреблять и побольше-побольше! А вот нищими быть почему-то не хотят. Короче говоря, людей нужно сначала обеспечить необходимым, а уже затем можно вводить эти ваши социальные рейтинги. Вот такое вот мое мнение на сей счет…
— Петрова — профессор! — из класса донесся звук клоунских аплодисментов и ржач, это Курников с приятелем развлекаются у себя «на Камчатке».
— Ну, что же, интересное мнение… — произнес учитель, казавшийся явно недовольным своей ученицей, мной, после чего отошел обратно к доске и добавил. — Значит, Злата у нас социалистка, получается.
— Извините, но нет. Я очень даже капиталистка, просто пока еще очень мелкая…
Класс заржал вновь.
Завибрировал телефон, пришло сообщение.
Отправителем оказался, внезапно, папаша…
«Злата, ты сейчас можешь говорить?».
— Вадим Федорович… — я поднял руку. — Можно мне выйти?
— До перемены никак не подождать, Злат? — недовольным тоном поинтересовался учитель, который уже вернулся к основной теме урока.
— Никак. Очень уж «пи-пи» хочется…
Учитель мотнул головой, иди, мол, и я под шуточки одноклассников вышел из кабинета.
Две минуты спустя. Женский туалет.
— Здравствуйте, уважаемый отец, вы чего-то хотели? — поинтересовался я, когда абонент соизволил ответить на звонок.
В общем и целом я уже догадался, по какой причине мне мог написать папаша.
— Злат, давай вот без этого, пожалуйста… — раздраженным тоном заявил тот, а затем спросил. — Чего у тебя в школе произошло?
Значит, узнав об инциденте, отец Кати связался с директором, а не со мной. Впрочем, это было логично. И выяснил, кто мой папашка, а затем…
Я вкратце пересказал отцу о происшествии.
— …и если бы у них получилось провернуть задуманное, то: «…несчастная дочь, брошенная своим родным отцом, успешным бизнесменом и кандидатом в московские депутаты, вынуждена воровать у одноклассников, чтобы раздобыть денег на еду!». — печальным голосом закончил я грустную историю.
— Злат, перестань острить, я уже догадался, что если бы чего, то случился бы огромный скандал. — папаня, который со мной уже немного знаком (странно говорить подобное о родном отце…), отреагировал совершенно спокойно. — Значит так, сегодня заеду за тобой к половине шестого вечера…только не к дому твоему, а…подходи…на остановку, возле детской поликлиники, которая в пятнадцатом…
— Зачем? — не очень вежливо перебил я.
— Ну, ты с же со своей матерью вроде бы собиралась разрешить с семьей той девчонки данную неприятность? — тем же спокойным тоном пояснил отец.
— Ну, в общем, да. Только при чем здесь вы? — поинтересовался я.
— Ты мне, помнится, обещала не влезать в мою избирательную кампанию, не забыла? — вопросом на вопрос, ответил так называемый отец.
— Я помню.
— Ну, раз помнишь, тогда будь на остановке в половине шестого. Поедем разрешать возникшую неприятность. Все, Злат, я говорить больше не могу, до встречи. — сказав это, он повесил трубку.
Значит, и правда, кто-то из родных Листьевой — человек весьма значимый и сегодняшняя ситуация доставила папашке проблем, иначе бы он не то, чтобы видеть меня не пожелал, не говоря уже о совместных поездках куда-либо, но даже и не позвонил бы.