Я кивнул на лежавший на столе Наташин телефон.
-…вы же наверняка записываете каждое наше слово? И да, до самой своей пенсии, я на отцовской шее сидеть, разумеется, не намерена. В нотариальном соглашении можно будет указать тот мой предельный возраст, до которого отец обязуется оплачивать мне студенческую жизнь. Ну, и последнее. По некоторым причинам, я, возможно, не смогу поступить в ВУЗ на бюджетное место, а значит буду вынуждена поступать на коммерческой основе, и хочу, чтобы отец оплатил мое обучение.
- Не в Оксфорд поступать собралась, Злат? – вновь придя в спокойное состояние, довольно ехидным тоном поинтересовалась Наталья.
- Я, если честно, не совсем понимаю, Наташ, причину вашего ехидства. Вы же, типа, нейтральной стороной должны быть, а ведете себя так, словно бы я нацелилась на ваши личные деньги. Странно, как-то. Странно, и как мне кажется, очень непрофессионально, хотя кто я такая, конечно, чтобы оценивать профессионализм медиатора. Вы там, часом, с женушкой отца не родственницы, нет? – ответил ей я.
- Нет, не родственницы, конечно, просто… - Наташа замолчала, не договорив.
Просто я тебе очень сильно не нравлюсь, да? – подумал я.
- Анна Леонидовна… - обратился медиатор к бабушке. – мы здесь и сейчас услышали то, чего желает получить от отца Злата, однако, если вы с ней солидарны и, как представительница истца по доверенности, намерены требовать того же для заключения досудебного урегулирования алиментного спора, то выскажусь честно и откровенно: в данном случае это нереалистично завышенные требования. Возможно…возможно, Анатолий Владимирович еще бы и согласился выплачивать дочери некую сумму уже после достижения ей восемнадцати лет, но ни он, ни тем более его семья, совершенно точно не захотят и не станут оплачивать ее учебу в ВУЗе, не говоря уже о каких-либо компенсациях для вашей дочери, Морозовой Ирины, за предшествующие года. В этом вопросе нужно быть реалистами, а ваши пожелания, если честно, очень напоминают шантаж…
Бабушка хотела было что-то сказать, но…
-…подождите, пожалуйста, Анна Леонидовна, я еще не закончил говорить… - поднял он руку, призывая старушку дослушать до конца.
- Нереалистичные требования? Серьезно? – я засмеялся, придя в совсем уже отличнейшее настроение. – И это при том, что я еще даже квартиры с машиной для себя не попросила! А ведь судя по открытой информации, у старших детей моего отца, неродных, напомню, такие блага имеются в полном объеме. Да и учатся они, одна в МГИМО, другой в МГЮА, и если я не ошибаюсь, то на коммерческой основе. Третий же ребенок той семьи, родная дочь моего отца, учится в нашей зеленоградской частной школе… И я уже молчу о том, что, судя по фоткам, лишь перелет в один конец на отдых для каждого из всех этих прекрасных людей стоит больше всей той суммы, которую отец щедрой рукой выделил для моего ежегодного отдыха…
- Злат…! – вновь подала голос помощница медиатора.
- Да! Да! – не дал ей сказать я, входя в раж и распаляясь все сильнее. – Я знаю! Я жадная! Я завистливая! Я обиженная на отца бывшая дочь! Et cetera, et cetera. И возможно…возможно, вы даже в чем-то и правы! Но, знаете что?! Мне наплевать! Простите мне мои слова, ибо я грубый и невоспитанный подросток, безотцовщина, опять же, но мне наплевать на ваше мнение относительно меня и моих хотелок! Наплевать и на то, что обо мне подумает отец! И уж тем более, плевать я хотела на мнение его новой жены! Вся эта фигня, не стоящая для отца в общем и целом и выеденного яйца, происходит из-за нее, верно?! Это ведь она никак не может пережить и готова удавиться, если мне вдруг достанется хоть толика внимания и денег ее мужа, моего родного отца…?
В беседке воцарилось гробовое молчание.
- Я вот только одного понять не могу… - продолжил я уже спокойным тоном, сгоняя с сарафана какую-то усевшуюся без спроса козявку. – для чего вы, не отец и даже не его жена, да-да, именно вы, те, кто должны помочь найти устраивающее всех разрешение разногласий, превращаете банальный спор про деньги в чуть ли не религиозный конфликт…? Бабуль, ты, вот, например, считаешь, что я хоть чем-то хуже детей новой жены моего отца? Может быть, я какой-нибудь второсортный ребенок?
- Нет, конечно…! – тут же возмутилась та. – Ты у меня самая лучшая!
- Вот и я тоже так думаю! – заявил медиаторам я. – А согласиться на подобную отцовскую подачку – это автоматически означает согласиться и с тем, что я второсортная или даже третьесортная его дочь. А с этим, извините, я не согласна категорически! И, если честно, я не совсем поняла, для чего именно вы приехали… Не перебивайте, я еще не договорила! Вы же, я имею в виду и вас, и отца, представляете себе нас жадными и завистливыми, либо же просто озлобленными родственницами. Или все это вместе. Но, коли так, то для любого дурака, а вы на дураков не очень-то и похоже, будет очевидно, что жадные родственницы, учитывая удачно подвернувшуюся возможность содрать минимум четверть доходов отца, на подобную подачку никогда в жизни не согласятся, а уж озлобленные тем более… Так зачем вы приехали?
- Злат, можно еще раз посмотреть твой паспорт? – сменил вдруг тему Володя.
- Это еще зачем? – удивился я, однако достал документ из рюкзачка и открыв его на главной странице, вновь продемонстрировал юристу.
- Ты позволишь? – поинтересовался он, явно намереваясь забрать из моих рук документ.
- Для чего? Или…вы что, считаете, будто бы я - не Петрова Злата, а некая подделка? – развеселившись, поинтересовался я.
- Да. – «на серьезных щах» ответил юрист. – У меня есть некоторые сомнения относительно твоей личности, Злат.
- Здрасьте, приехали! Это еще что за ерунду вы городите? – тут же возмутилась бабушка. – Как моя внучка, которую я знаю всю ее жизнь, может оказаться не моей внучкой?
- Всякое в жизни случается, Анна Леонидовна, извините, но с мошенничеством мне по долгу службы приходиться встречаться регулярно. Злат, я еще раз тебя спрошу, могу ли я убедиться в том, что твой паспорт не подделка?
- Да, пожалуйста! – пожав плечами, ответил я, передавая документ юристу. – Только не убегайте с ним, ладно?
- Во дела! – покачав головой, сказала бабушка, наблюдая за тем, как Володя внимательно, страница за страницей, изучает мой паспорт.
Около двух минут спустя. Убирая паспорт в рюкзачок.
- На этом, извините, все. Мы вам, как говорится, уделили достаточно «экранного времени» и высказали все свои пожелания, а Толик там пускай сам думает и что-то решает. – вставая из-за стола, заявила бабуля, когда медиатор и его помощница вздумали начать «уламывать» нас «по второму кругу».
- И все-таки, Анна Леонидовна, я вам настоятельно советую еще раз хорошенько обдумать предложение Анатолия Владимировича, ибо могу заверить, что та сторона, с их же слов,предпримет все возможные усилия для того, чтобы противодействовать попыткам нажиться за их счет… - сказала Наталья, убирая в папочку документы, после чего, переглянувшись с Володей, продолжила: - Мне бы очень не хотелось вам этого говорить, так как подобное, разумеется, приведет лишь к открытому конфликту, но…нам было поручено довести до вашего сведения тот факт, что если сегодня мы с вами не придем к «общему знаменателю», так сказать, то Анатолий Владимирович подаст иск на оспаривание своего отцовства в отношении Златы.
- Что? – односложно спросила бабушка, застыв и уставившись на Наташу.
- Кажется, бабуль, вся ситуация начинает сильно напоминать один из твоих любимых сериалов… Помощница медиатора имеет в виду то, что отец мой в суде хочет доказать факт того, что он вовсе и не мой отец, а так как наверняка доказать или опровергнуть отцовство возможно лишь после проведения соответствующего молекулярно-генетического исследования, то…
- Злат, помолчи хоть минуту, пожалуйста! – довольно резко прикрикнула на меня бабушка.
Замолчав, я перевел на нее взгляд и мне стало очень тревожно, ибо вид она имела болезненный…и чрезвычайно боевой.
- Значит так, дорогие мои… - заявила бабушка, опершись о стол и глядя прямо в глаза Наташе. – Если этот…
Тут она взяла паузу, громко выдыхая.
-…этот…не хочу ругаться матом…Толя, оскотинился уже до такой степени, что после всех его выходок и подлостей в отношении моей дочери…этот подонок набрался наглости и теперь смеет еще и ее обвинять в том, что…
- Анна Леонидовна… - перебила бабушку Наталья. – вот поэтому, всем и будет лучше не доводить дело до…
- Замолчи! – вдруг крикнула бабушка, ударив ладонью по столешнице. – Не смей перебивать старшего человека, девочка! Я еще не закончила говорить! Значит так…
И бабуля начала говорить, чеканя каждое слово.
-…передайте этому, что раз уж… - тут бабушка зажмурилась, приложив ладонь ко лбу. – нет, не могу я подобрать приличных слов. В общем, отныне решать с ним все вопросы мы будем только и исключительно в суде! Это мое последнее слово! Никаких полюбовных договорённостей между нами не будет! Злата – его дочь! Это может подтвердить любой, у кого есть глаза! Нам переживать нечего! Мы, в отличие от него, честные и порядочные люди! Так что пусть делает все, что пожелает, но на любую попытку оклеветать нас, мы ответим сторицей! Всего вам самого наилучшего, до свидания!
Глава 29
Москва, Зеленоград, 15 микрорайон, десятью минутами позже.
- Давай немножко посидим… - услышал я все еще раздраженный голос бабушки, когда мы отошли от ларька с мороженным. – а потом зайдем на рынок, нужно мяса купить и овощей.
- Уху. – издал я звук согласия, и мы, пройдя несколько десятков шагов вглубь пятнадцатого микрорайона по мощенному плиткой тротуару, уселись на свободную лавочку, и бабушка принялась сосредоточенно грызть свой пломбир в вафельном стаканчике.
- Точно не хочешь мороженного? Жарко же… – в очередной раз поинтересовалась она, и когда я отрицательно покачал головой, цокнув языком, продолжила, сменив тему. – Растяпа я этакая, нужно было не сидеть на попе ровно и не щелкать клювом, а самой говорить с этими юристами. А я все слушала, что говоришь ты, слушала…