У женщины от волнения подкосились ноги, так что она едва не упала на пол, но вовремя была поддержана батюшкой, который подозвал её мужа.
- Подойди, жене своей помоги…! – заявил он. – Прости её, как Господь нас всех прощает. А коли бросишь её…ну дело твоё, конечно, только отвечать за это будешь на Страшном Суде!
Думаю, будь всё это просто книжной историей, просто буквами, написанными на бумаге, то её читатели бы вряд ли в полной мере прониклись словами батюшки про ад, про Страшный Суд и прочее, в отличие, например, от присутствующих в храме людей, что натурально вздрагивали от каждого его слова. Но отец Тихон был пламенным и невероятно умелым оратором, да и выглядел соответствующе, и поэтому его словами прониклись все без исключения, даже я.
- Нет, конечно! Не брошу! Я её люблю! – побледнев, ответил рогоносец.
- Ну, коли любишь, так не тяни с детками-то, иначе, глядишь, и баба твоя сама от тебя сбежит! А на детей, коль не лентяй, копеечку всегда заработаешь! Господь поможет! Всё, иди с богом! И обвенчаться не забудьте!
- Само собой, спасибо… - ответил тот и повёл свою, уже очухавшуюся жену, обратно в толпу.
- Так… - сказал священник, разделавшись с самыми простыми случаями и утолив жажду (один из послушников, также бывших здесь, поднёс батюшке бутылку воды), приступил к более тяжёлым. – Ну что, Степан, остались ли ещё среди присутствующих братьев и сестер те, в ком бес сидит?
- Остались, отец! – заявил длинноволосый и небритый инвалид детства, одетый в натуральное рубище из брезентовой ткани и подпоясанный бечёвкой (хотя и был расчёсан, а его грубая одежда - показательно чиста), пройдя вдоль толпы. – Она! В ней беса вижу я!
Он ткнул пальцем в высокую девчонку лет тринадцати, стоявшую недалеко от нас (отчего похолодело в желудке, ибо в первое мгновение показалось, будто это он в меня своим пальцем тычет).
- Алёна, значит… - сказал священник, и по его кивку, юродивый пошёл в толпу, где, бесцеремонно схватив девчонку за плечо, вывел её, упирающуюся, к батюшке (мама девочки молча шла следом).
- Ну что приключилось с твоей дочкой? – спросил он у мамашки.
- Не могу оторвать от компьютера! Сидит в своих чатах, а если запрещаешь – криком кричит, визжит и бьётся словно припадочная, а затем убегает из дома…уже и на учет её поставили! А теперь ещё, вон, связалась в интернете с какой-то то ли сектой, то ли бог его знает, что у них там за сообщество такое…только вот склоняют они её к самоубийству. – заплакав, ответила мама девочки.
- Всё так, как говорит твоя мама? – спросил отец Тихон у девочки, но та не ответила, и молча глядя в пол, шмыгая носом и играя желваками, мяла свои пальцы.
- Сколько лет было Алёнке, когда она пристрастилась к компьютеру? – спросил священник.
- Шесть, батюшка. Мы с мужем на день рождения ей подарили планшет…господи, как же я жалею об этом! – заревела белугой та.
- Вот братья и сестры, поглядите, что случается, когда мы не контролируем наших чад в использовании ими различных новомодных устройств, которые, как нам кажется, должны бы облегчить родительскую ношу и помочь в нелёгком деле воспитания! Но все лёгкие пути ведут в ад, и на примере Алёнки и её мамы, которая уже сама не рада тому, что натворила, вы можете убедиться в этом сами! Бесу легко овладеть чистой ещё душой ребёнка, особенно когда ему в этом никто не мешает!
- Бес! – громко сказал батюшка (и все присутствующие в храме вздрогнули), приложив распятие к голове девочки. – Кто ты бес?! Откуда ты взялся?!
- Компьютерный бес, да…? – немного погодя продолжил он. – Прочь! Пойди прочь! Оставь это дитя!
- Пошёл ты в жопу! – заверещало в ответ дитя, волком глядящее на батюшку.
Ну, а дальше начался натуральный треш и угар, ибо девочка вдруг повалилась на пол (батюшка не успел её поймать), начав безумно сучить руками и ногами о пол, непрерывно визжа (от её визга у меня заложило уши) и нецензурно ругаясь.
- Бес! Оставь душу ребёнка! Пойди прочь! – громко вещал отец Тихон, прикладывая крест к катающемуся по полу и визжащему ребёнку, отчего вопли и ругань девочки лишь усиливались, и…некоторые вещи и сцены словами описать должным образом попросту невозможно, и эта как раз из таких. – Бес! Пойди прочь! Вон! Прочь нечистый…!
В какой-то миг её визг усилился до предела (просто нечеловеческая его громкость плюс прекрасная акустика храма заставили меня, да и не только меня, прикрыть ладошками уши), а затем её спину выгнуло дугой, и всё…девочка затихла.
- Ну вот и всё… - заявил отец Тихон, утирая вспотевший лоб, когда с «кибердемоном», судя по всему, было покончено, а затем обратился к двум послушникам и к матери ребёнка. – Отнесите её, пускай отдохнёт.
- Это просто охренеть, что творится! Ваще ад! – заявила стоявшая рядом со мной с «отвалившейся челюстью» подруга, и тайком снимающая всё происходившее на камеру своего телефона.
- Ущипните меня кто-нибудь… - покачав головой, пробормотала теть Люда, так же, как и её дочь, с разинутым ртом наблюдавшая за настоящим сеансом экзорцизма.
- Пусть этот урок послужит предостережением всем прочим родителям! Бдите за духовным и нравственным окружением ваших чад, иначе… - он кивнул в сторону уносимой девочки, а затем, выпив водички, вновь обратился к юродивому. – Ещё в ком-нибудь из присутствующих видишь бесов, Степан?
И Степан этот снова пошёл вдоль толпы, внимательно рассматривая каждого.
- В ней, отец Тихон! Бес сидит в ней…! – звучно крикнул он, и перстом, как говорится, указал прямо на меня!
Глава 43
- В ней, отец Тихон! Бес сидит в ней…!
- Во мне? – скривив физиономию, возмущённо воскликнул я, ткнув себя большим пальцем в грудь, и на всякий случай озираясь по сторонам, мало ли чего…
Народ, стоявший подле меня, ну, кроме «моих», разумеется, сделал шажок в сторонку…чисто так, на всякий случай.
- Злата, значит… - поглядев на меня, произнёс отец Тихон, и подал знак Степану, мол, тащи её сюда.
- Извините, батюшка, но я не стану участвовать в этом балагане, выберите, пожалуйста, кого-нибудь другого. – заявил я.
- Злат… - бабушка взяла мою ладошку, не ерепенься, мол.
Впрочем, мои возражения Степаном приняты во внимание не были…
Подойдя ко мне, он попытался было схватить меня за плечо, как ту девицу, счастливую обладательницу «кибердемона»…
- Отвалил нахер, я сказала, урод! – рыкнул, а вернее, пискнул я, отводя плечо назад.
Однако, из-за этого моего манёвра, рука Степана ухватила меня не за плечо, как это планировалось, а аккурат за мою нескромную девичью грудь (он её ещё и «пожамкал», скотина!)…
- Ах ты ж с-су-ука! – прошипел я, и в моём теле сей же миг образовался такой коктейль из гормонов, что…
Я испугался, а вместе с этим, в глазах вспыхнули огромные зелёные адреналиновые кляксы (выброс адреналина был таким мощным, что на какое-то мгновение я вообще лишился зрения) и по спине пробежал словно бы сильнейший электрический разряд, плюс меня охватила столь лютая злоба, что…
Думать рационально, да и вообще соображать, в этот момент стало для меня занятием совершенно невозможным. А посему, чисто на рефлексах ударил придурковатого Степана, попав аккурат в его шнобель, что, в общем-то, было несложно сделать, ибо роста мы с ним плюс минус одинакового. Не собирался устраивать чего-то подобного в церкви, разумеется, но таки устроил…
И это был именно тот удар, который перед самым первым моим «первым сентября» «поставил» мне батя. И который, не раз и не два, оказывался моим самым весомым аргументом в «разговорах» с пацанами на переменках (а уж сколько раз, после свёрнутых клювов, разъярённые мамашки этих самых пацанов пытались мне волосы повыдирать…), да и спустя много лет после окончания школы, этот благоприобретённый навык был для меня чрезвычайно полезен.
Не слишком сильный, но резкий и быстрый удар в нос дезориентирует и моментально сбивает всю спесь и агрессивный настрой с большинства оппонентов.
Очень хороший удар, правильный.
Разумеется, в девичьем теле и сила была совершенно не та, да и мышечной памяти не было, et cetera, et cetera. Но главное, был опыт, а также то, что я совершенно не боялся и не стеснялся ударить другого человека (опасаясь, однако, получить «ответку», ибо подвергать опасности это тело…нет, просто нет!). И посему, я (а заодно и все рядом стоящие) словно в «слоу мо» наблюдал теперь за тем, как после моего удара, откидывается назад голова Степана, а затем он, усевшись на пол, на задницу, и схватившись за нос (силёнок Златы оказалось достаточно для того, чтобы расквасить ему шнобель), с удивлением на физиономии разглядывал толпу, после чего с явным трудом сфокусировал взгляд на мне.
- Эта дурында божьего человека ударила…! Девка-то точно одержимая…! Злобная какая…! Во дела…! – услышал я возмущённый шёпот собравшихся в храме (особенно активно возмущались женщины, приведшие сюда своих алко и наркозависимых родных).
- Ну всё, довольно уже! Хватит, насмотрелись…! – это громко сказала тёть Люда, приобнимая меня и заслоняя от собравшихся. – Идёмте отсюда, девчонки, хорошего понемножку…
- Да это педобир, мам, сто пудов! Его в милицию сдать нужно! – возмутилась вставшая передо мной Стёша и вперившая злой взгляд в идиота, усы и бороду которого заливала кровь из разбитого носа. – Я своими собственными глазами видела, как этот…скот лапал Златкину грудь! Козёл вонючий…
- Отец! Бес в ней! Бес в ней! Гадкий злой бес! – сидя на полу, канючил Степан, ожесточённо тыкая пальцем в мою сторону, а затем начал выделывать такое, отчего все присутствующие вмиг позабыли про меня…
Чёрт его знает, что именно произошло, но мой удар, хоть и совершенно несильный, что-то явно «замкнул» в его и без того не слишком-то здравом мозгу. Сначала, яростно глядя на меня, он натурально завыл волком, затем закричал петухом, ну а после…
- В ней бес! В ней бес! – проорал он дурным голосом, и, встав на колени, изо всех сил приложился лбом о каменный пол храма Божьего…