Фэркип обернулся, и посмотрен на автобус.
— Он медленно едет, — сказал он.
— Значит будет больнее, — подметил Дортмундер.
Пока Фэркип обдумывал эту мысль, Марси молча глазела на всех по очереди. Что бы сейчас не происходило, она явно была не того уровня квалификации, чтобы это понять.
И вдруг Фэркип одарил всех широченной улыбкой, словно солнце показалось в пасмурный день, он сказал:
— Ребята, вы точно нечто. Вот. Он достал серую металлическую коробочку из кармана, передал ее Дортмундеру и сказал:
— Вам же не нужен микрофон?
— Нет.
Официант вернулся, поставил на стол бутылки, стаканы и положил чек. — С вас двадцать шесть долларов, — сказал он.
Фэркип, собираясь достать свой кошелек, обернулся к официанту и возмущенно сказал:
— Двадцать шесть долларов!
— Я тут просто работаю, — напомнил официант.
Фэркип кивнул. — Может и мне бы стоило, — сказал он и положил две двадцатки на чек. — Мне нужен будет чек.
— Я знаю, — сказал официант и снова уплыл.
— Наличка? — заметил Дортмундер. — Я всегда думал, что такие парни как ты используют кредитки.
— Наличные, — ответил Фэркип. — Я всегда оставляю десять процентов чаевых, поэтому положил еще одну двадцатку.
Стэн засмеялся. — Дуг, — сказал он, — ты отчаянный парень.
— Нет, спокойно ответил Фэркип, — а вот вы, ребята, да. Вот, что я хочу вам предложить. Если я получу согласие от вас и одобрение от своих боссов. Двадцать тысяч каждому, плюс шесть сотен за сутки работы. Это если вас до пяти человек, а вы продаете нам свое разрешение снимать вас за работой, нам не нужно знать все-все детали, но нужно, чтобы был какой-то интерес. Мы бы хотели снимать несколько дней в неделю, но не менее шести недель, и не более двенадцати.
— Снимать то, чем мы занимаемся, — повторил Дортмундер.
— Точно.
— То, чем мы занимаемся в реальной жизни.
— Поэтому оно и называется реалити.
— И потом, — продолжал логическую цепочку Дортмундер, — вы будете показывать это все на телевидении.
— В этом весь смысл.
— Я не понимаю одной части — почему мы не попадем за решетку?
— Да, я понимаю, что с этим будут некоторые трудности, — сказал Фэркип бодро и уверенно. — Всегда бывают какие-то проблемы, и мы всегда их решаем, и в этом раз разберемся. Поверьте мне, с этим вопросом мы легко справимся.
Дортмундер с недоверием посмотрел на него. — Легко, значит, — повторил он.
— По сравнению со съемками «Госпожи», — уверил его Фэркип, — это будет несложно. А вот с этим сериалом были одни сплошные проблемы. И много стирки.
— То есть вы хотите снять фильм о том, как нарушается закон. То есть, даже несколько законов сразу, никогда не получается нарушить только один.
— Мы отлично поработаем, — снова уверил его Фэркип. У нас отличная команда, первоклассные люди. Например, Марси.
Все уставились на Марси. — Ага, — поддакнул Дортмундер.
— Поэтому это будет бомба, — заявил Фэркип. — Ищем и работаем до темноты. Вы покажете свой профессионализм, а мы свой. И вам, ребята, не нужно продолжать, если вы не хотите.
Дортмундер и Стэн переглянулись, Дортмундер знал, что Стэн думает то же самое, что и он: Больше у нас ничего нет. Двадцать тысяч за то, чтобы покривляться с клоунами перед камерами. Плюс суточные.
Дортмундер кивнул Фэркипу. — Возможно, — твердо сказал он.
— Согласен, — поддержал Стэн.
Фэркип засиял. — Здорово! Из внутреннего кармана он достал ручку и дешевый блокнот. — Дайте мне свой контактный номер, — попросил он.
— Я дам тебе номер своей мамы, — сказал Стэн. Поскольку Стэн жил с мамой, это был и его номер тоже, но Дортмундер мысленно одобрил идею Стэна выдержать пока некую дистанцию.
Фэркип записал номер, который ему продиктовал Стэн, и спросил:
— Где это? — В Бруклине?
— Точно.
— Это ее мобильный?
— Нет, это просто ее номер, — ответил Стэн. Телефон на стене. Он бы не стал давать ее мобильный номер, ей это не нравилось.
— У моей мамы тоже есть такой, — сказал Фэркип чересчур сентиментально и снова улыбнулся, спрятав назад в карман ручку и блокнот. — Я поговорю со своими боссами, — сказал он. — Будем на связи.
— Хорошо.
Они уже было собирались встать, но тут подала голос Марси:
— Прошу прощения.
Все посмотрели на нее, она смотрела на Стэна, он ответил:
— Да?
— Это мой единственный телефон, — тихо сказала Марси. — В нем номера всех моих друзей, номера быстрого набора, вся моя жизнь. Вы не могли бы просто удалить эти фото, и я заберу свой телефон?
Немного удивившись, Стэн ответил:
— Возможно, — и он достал телефон. Изучив его немного, он сказал:
— Он отличается от моего.
— Я знаю, — сказала она. — Они все разные. Не знаю, зачем они это делают. Нажмите эту кнопку, чтобы попасть в меню.
Им понадобилось всего несколько минут, чтобы проникнуть во всем глубины телефона, и, наконец, они нашли несколько фотографий Дортмундера и Стэна, слегка мимо фокуса с длинной выдержкой, и удалили их все. Стэн отдал это маленькое устройство девушке в руки и сказал:
— Не хотелось бы, чтобы ты расхаживала без всей своей жизни.
— Я это очень ценю, — тихо поблагодарила она. — Огромное спасибо.
4
Энди Келп, парень с резкими чертами и дружелюбной улыбкой, одетый в повседневную одежду черных и темно-серых оттенков, обратился к кассиру, тощему семидесятилетнему старику с носом похожим на дверную ручку, который подрабатывал за минимальную плату, чтобы добавить, хоть чуток денег к своему соцобеспечению: «Я хочу видеть Племянника».
Кассир почесан желтым ногтем свой крючковатый нос. — Нет, — сказал он, тут таких нет. Обведя рукой помещение, он добавил: — Так называется сам магазин.
Келп кивнул. — Он примерно пять футов ростом, — сказал он, — весит около трехсот фунтов, все из-за транс-жиров. Он одевается, словно достал одежду из корзины с грязным бельем, всегда носил соломенную шляпу и говорит так, словно лягушка с больным горлом.
— А, так вы его знаете! — воскликнул кассир. Подходя к телефону за кассой, он сказал: Большинство не знают, что Племянник — реально существующий парень.
— Везунчики. Скажи ему, что это Энди с Ист-Сайда.
— Хорошо.
Келп отошел в сторону, дав проход следующему покупателю — пухленькой испанке невысокого роста, которая катила перед собой огромную тележку, доверху набитую куклами барби, совершенно разными куклами барби. Либо у этой дамочки было невероятное количество племянниц, либо у нее был свой странный фетиш; в любом случае, Келп отступил, дабы не вторгаться в ее личное пространство.
— Так, — наконец сказал кассир. — Вы знаете, где находится офис?
— Я тут первый раз.
— Хорошо. Указав своим длинным крючковатым носом, кассир сказал: Идите по третьему проходу, потом свернете направо и идите до конца, потом налево и снова до конца.
Поблагодарив старика, Келп оставил ее разбираться с грудой барби, а сам пошел по указанному направлению, рассекая полупустое пространство; в магазине было не так уж много посетителей и не так уж много товара.
В этом была вся суть «Племянника». Он открывал свои дискаунтеры где-нибудь на окраине города в Нью-Джерси или Лонг-Айленде, никогда не платил аренду или коммунальные, из-за чего его вышвыривали через двенадцать-пятнадцать месяцев и забирали часть товара. Поскольку арендодатели и поставщики были тоже сомнительными персонажами, и поскольку он каждый раз открывал новую фирму, серьезных последствий никогда не было, поэтому Племянник спокойно открывал очередной дискаунтер опять же где-нибудь на окраине Большого Нью-Йорка, где никогда о нем прежде не слышали. Так он и жил.
Пройдя по указанным направлениям, Келп остановился у закрытой двери, на которой висели две надписи: надпись «МУЖСКОЙ» — напечатанная черными буквами, висела на уровне глаз, и «НЕ РАБОТАЕТ» — написанная красной ручкой на картонке от рубашки, приклеенной скотчем чуть ниже. Келп постучался по надписи «НЕ РАБОТАЕТ» и услышал в ответ лягушачий хрип:
— Что?
Своего рода приглашение войти; он открыл дверь и вошел в маленький захламленный кабинет без окон, где Племянник сидел за покореженным металлическим столом, он выглядит точно, как описывал Келп, а может даже и хуже. — Привет, — поздоровался Келп.
— Энди с Ист-Сайда, — прохрипел Племянник. — Далековато ты забрался.
— Мне повезло, — ответил Келп и уселся на деревянный кухонный стул напротив стола. Не то, плюхнувшись на него, не то, упав, все же он кое-как разместился.
— Не люблю везение, — сказал Племянник. Он наклонился вперед, толстые локти разъехались в стороны.
— К нему нужно относиться с уважением, — не сдавался Келп. — Собственно, вот почему я здесь.
— Обычно везение не приводит людей в такие места, — сказал Племянник. — Да уж.
Похоже, — сказал Келп, — надвигается весенний шторм из Атлантики. Далеко в Атлантике.
— Значит, мне не о чем беспокоиться.
— Это дурной ветер, понимаешь. Этот дурной ветер означает, что два прицепа, полные плоских телевизоров, сейчас на военной верфи и скоро отправятся в Африку.
— Вот только шторм.
— А корабль может вообще туда не доплыть. Поэтому я посоветовался с кладовщиком.
Племянник покачал седой головой в соломенной шляпе. — Я не буду моряком, — сказал он.
Это было очевидно. — Я могу заняться этими прицепами, — сказал Келп.
— На каких…? Племянник прервал сам себя. — Секунду, — он взял трубку телефона, телефон моргал, вместо того, чтобы издавать звуки.
Келп откинулся не спеша назад, а Племянник ответил в трубку:
— Что? Потом он кивнул. — Хорошо, — сказал он и повесил трубку. Келпу он ответил: — Дай мне минутку.
— Можно даже две.
Племянник поднялся, для этого ему пришлось проделать три непростых движения. Сначала он наклонился вперед, упершись ладонями в стол. Потом он с грохотом поднялся на ноги и выгнулся назад, зафиксировавшись в более или менее вертикальном положении. И, наконец, пошатнувшись вперед, потом назад, упершись ногами в пол, ладонями в стол, он поймал равновесие. Он убрал руки со стола и с тяжелым придыханием сказал: