— Почему, Юр? Может… — предпринял Чеков последнюю попытку, но мужчина вновь прервал его.
— Без всяких «может». Не пойдешь! — Дальше спорить было бессмысленно: Нахим сказал — Нахим сделал. Всегда так. Даже многие взрослые ломали об эту скалу лучшие доводы, которые быстро и вдребезги разбивались на множество осколков сожаления. И тут действительно ничего нельзя было поделать.
Капитан поднялся, но вдруг пошатнулся, видно, слишком много ореховой настойки выпил, и врезался в стену, оседая возле нагретой печки. Данила подошел и помог подняться отчиму. Нахим навалился всем телом на юнца, но Чеков мужественно выдержал немалый вес мужика и медленно проводил Юрия к сложенной из прутьев ольхи кровати. Засыпая, тот еще долго бормотал несвязные фразы, будто он находился в своем прошлом.
«Они выперли меня… Было все… Вернусь когда-нибудь… Восстановлюсь в правах…»
И только Данила знал, что они значат. Когда-то давно, под мухой, отчим признался пасынку, что он руководил группой выживших, но произошел переворот, и лучший друг — тот, что с кокардой — сместил его, обрек на заточение на острове и не забывал навещать столь странным способом, показывая, как он относится к предателям…
Данила вздохнул, поправил бушлат на Нахиме и, вытащив у того широкий армейский нож и из тайника «Стриж» с парой дополнительных обойм, собрал рюкзак и, бросив напоследок: «Ты будешь гордиться мной, отец», — вышел из избушки.
Монстр расположился на нагретой солнцем гальке пляжа, метрах в десяти от крутого склона берега. Он чем-то напоминал большой валун серо-зеленого цвета, но с камнем членистоногого нельзя было спутать при всем желании. Неровный хитиновый панцирь был покрыт острыми иглообразными наростами, от него отходили четыре пары лап, в два метра длиной и в руку толщиной каждая: шесть с острыми шипами на концах, две с мощными клешнями. Этот «красавец» мог похвастаться размерами и по сравнению со своими сородичами был гораздо крупнее. Диаметр панциря составлял почти полтора метра.
Жители Шишки пришли в ужас, когда пять лет назад эти пуленепробиваемые чудища появились из вод океана и ринулись штурмовать берег. Благо он оказался для них слишком крут. Монстры не могли забраться по почти отвесному склону к поселению, что дало людям время успокоиться и найти способ уничтожить их. Ведь у каждого есть свои слабости. У крабов это лапы. Лиши его их — и обездвиженное чудовище окажется беспомощным. Крабы в тот день отступили, а люди поняли опасность, исходящую из вод Тихого. На этот случай дежурил отдельный дозорный и, при случае опасности, выбивал на рынде сигнал «краб». Тогда и начиналась охота.
— Аккуратней, малявки! — крикнул Воронин. — Этот слишком здоровый для вас! Если яйца звенят, лучше подождать опергруппу.
Но его уже никто не слышал. Подростки, вооруженные баграми, гарпунами и лассо специальной конструкции, медленно окружали монстра. Все без исключения загорелись азартом. Наблюдая с высокого берега за охотниками, любой из них с малолетства ждал, когда этот момент наступит. Все мечтали быть героями, и опергруппу, созываемую сигналом рынды, никто дожидаться не собирался…
Фудзи закрепил конец гарпуна за выступающий из-под гальки свободный металлический крюк якоря — специально вбитого в землю для этих целей стержня. Потом оглянулся на остальных. Сверстники проделали то же самое, благо крюков по всему пляжу было натыкано целая уйма, и застыли, глядя на отдыхающее чудовище. Краб обеспокоенно выставил бусинки-глазки из-под панциря, но пока не шевелился, словно оценивая угрозу. Естественно, закованный в броню монстр, ее не чувствовал.
Вот и затишье перед бурей… Перед битвой всегда так. Все вокруг замирает на несколько секунд, ожидая какого-то сигнала, толчка. Даже сердце бьется через раз, готовясь встрепенуться и начать отбивать ритм боя… И тут лиц подростков касается холодный ветерок. Северный. Помогающий настоящим морякам… А следом в уши врезается крик Воронина:
— Ну, что застыли, мальки! — вот умеет он всегда ободряюще гаркнуть… И совсем не обидно. — А ну, хватит сиськи мять! Порвите его!
И началось.
Четверо пацанов бросились вперед с лассо наготове. Краб поднялся на четырех задних лапах, задрав передние вверх и щелкая клешнями, затем метнул их в нападающих. Фудзи нырнул под клешню, одновременно накидывая на нее петлю. Прокатился по земле и сразу в обратную сторону, так как двухметровая лапа уже ударила по тому месту, где находился юноша. Примерно так же танцевали вокруг монстра и остальные подростки, стараясь накинуть петлю каждый на отдельную ногу. Краб попятился, но уперся в скалу. Тогда он бросился вперед, атакуя, но дело уже было сделано. Фудзи быстро натягивал веревку с помощью примитивного, но действенного блочного механизма, впрочем, как и остальные. В течение нескольких секунд краб был растянут за конечности. К задним ногам уже бежали оставшиеся подростки, таким же макаром опутывая и распяливая существо. Монстр гневно скрипел хитином, но сделать ничего не мог.
Воронин, издалека наблюдавший за этой картиной, удовлетворенно кивнул и подошел. «Сайга-12К», находившаяся в руках инструктора, так и не понадобилась.
— Ну, бойцы, — рявкнул он. — Своего первого краба вы запутали. Теперь что?
— Баграми забиваем его до смерти, товарищ мичман, — крикнул откуда-то из-за краба Панов.
— Это тебя, Панов, надо багром бить! Напомни мне потом отдельные занятия с тобой провести. Ямомото!
— Я!
— Головка от шмеля! Говори, что делать надо. Ты, вроде, тут самый шустрый.
— Отделяем ноги от туловища, товарищ мичман! — отрапортовал Фудзи, довольный собой.
— Ну мать же за ногу! Какие ноги! — старший мичман картинно помотал головой, начиная злиться. — Кругом одни идиоты. Лапы или конечности, Ямомото. Кому ты тут ноги-то отрывать собрался? Панову? Ладно… Бери багор и покажи ему, как это делается. Орлов, помоги!
Подростки с любопытством сгрудились вокруг краба, распятого за конечности. Каждый у своей шипастой лапы, готовые в любой момент подтянуть веревку или накинуть новую петлю. Хоть краб и был обездвижен, но опасность, что он вырвется, еще оставалась.
Фудзи с Орловым похватали багры и направились прямо к монстру, к тому месту, где конечности сочленялись с телом. Здесь мощные пластины расходились, открывая плоть. Если воткнуть туда багор, то можно оторвать лапу одним движением. Оба подростка вместе подошли к ужасающей морде. Глаза-бусинки максимально выползли из тела, хелицеры хищно зашевелились, поскрипывая, но достать людей не могли. Оба мальчишки вместе занесли багры для удара: действовать надо было слаженно и если уж отрывать лапы чудовищу, то симметрично обе.
— Давай! — крикнул Фудзи, втыкая металлическое копье с крюком в лапу…
Первым попал Орлов, но острие багра вонзилось под панцирь под неудачным углом. Краб дернулся. Оружие Фудзи скользнуло по хитиновой броне лапы, и от неожиданности подросток выронил багор. Орлов же не смог ни правильно нажать на рычаг рукоятки, ни вытянуть оружие из-под панциря. Краб задергался, свирепея. Люди вокруг отшатнулись. И все произошло слишком быстро, чтобы Воронин успел что-то сделать. Острый шип разорвал веревку, захватившую клешню, и от резкого рывка придал ей ускорение. Единственный, кто попался на пути этому бронированному снаряду, был Фудзи. Тяжелая лапа ударила его по спине, отчего подросток шмякнулся об устрашающий панцирь и перелетел через краба.
Тот уже дергал вторую лапу, пытаясь ее освободить. Ситуация грозила обернуться катастрофой. Воронин, не мешкая, бросился вперед, нырнул под свободную конечность, которой размахивал краб, перекатился и оказался под брюхом чудовища. «Сайга» два раза рявкнула, выворачивая место сочленения наизнанку, и бушующая лапа по инерции отлетела в сторону. Потом мичман откатился обратно, иначе панцирь чудовища грозил его раздавить. Быстро вскочил и разделался со второй конечностью. С остальными, менее слабыми лапами, он разобрался всего за минуту. И, не обращая внимания на обездвиженного краба, который никакой опасности теперь не представлял, бросился в сторону распластанного на гальке Фудзи. Увидев рядом Панова, Воронин заорал не своим голосом:
— Идиот, не трогай! Беги в лазарет. Срочно! — когда парнишка убежал в сторону поселения, старший мичман скинул с себя бушлат, плотно свернул его и, аккуратно приподняв голову японца, подложил ткань под нее. Ямомото вдруг закашлялся, открыл глаза и захлопал ими. В уголке рта надувался кровавый пузырь.
— Лежи, Фудзи, не двигайся. — Воронин положил руки на грудь пареньку, не давая ему подняться, но тот и не пытался. Ямомото только хлопал глазами, пытаясь осознать, что произошло. Одна мысль билась в голове и не давала покоя.
— Ноги. Я не чувствую ног…
— Лежи. Все будет хорошо.
— Но как же я теперь помогу Чекову?
— Тебе лежать надо! — мичман пытался успокоить бредившего подростка, но тот не унимался.
— Аркадий Семенович, ему же надо помочь, — было видно, что говорил Фудзи из последних сил. Глаза закатывались, а голос делался все тише.
— Ты говори. Говори, главное…
— Ну Аркадий… Семенович… Он же отправился на… северную часть… Он же попытается сейчас выбраться с острова… Он хочет лететь… через пролив! — пацан проморгался и уставился на старшего мичмана. Было заметно, что эта новость сильно взволновала Воронина. — Что же делать?
— Орлов! Остаешься за старшего! — заорал инструктор. — Ямомото не трогать, дождаться врача и следовать его указаниям. Ясно?
— Так точно! — все вместе ответили сгрудившиеся вокруг ребята.
Воронин вскочил на ноги и бросился вдоль берега навстречу спускающейся опергруппе. Данилов, Краско, Бабич и Снежков. Эти могли вчетвером завалить любого краба. Сейчас они были ему нужны в другом месте. Услышав новость, бойцы все как один развернулись и бросились на север.
Ничего интересного в пути до тайника с парафойлом так и не произошло. Тот же безрадостный пейзаж: галька, отполированная соленой водой; мелкие речушки, пересекающие берег; кустарники ольхи и кедра и устилающая землю, словно мох, вечнозеленая водяника. Пустынно и тихо, словно не только человек, но и животные давно покинули эти места. Лишь черный дым от костров позади, в оставленной навсегда деревне.