Как бы ни любил Фальтигерн ап Шоннахт свою балованную младшую сестренку, сейчас вся любовь отошла в сторону. Избавившись от чужих ушей тан наконец — таки выпустил наружу переполнявшее его бешенство.
— Да как ты посмела!!! Дура!!! О чем ты думала!!! Ты только что получила репутацию лагерной шлюхи!
— Да ты что!? — С деланным удивлением покачала головой женщина.
Брат вошел в раж:
— Да пускай бы тебя изнасиловали!
— Ну спасибо!..
— Это не редкость и в обществе прощается! Плевать даже на то, что с этим ублюдком спуталась добровольно! Вам двоим, надо было всего лишь соблюдать известные приличия! Но сейчас ты прилюдно подтвердила грязные слухи!
Вставшая у центрального столба шатра сестра, которая, сложив руки на груди, спокойно наблюдала за взрывом ярости, холодно брату улыбнулась:
— Ах, какой ужасный урон моей репутации, Фальтигерн. — Пропитанный ядом голос женщины отдавал драмой, фрейя Айлин даже шмыгнула носиком в нужный момент. И тут же добавила сталь. — Потерпишь! Ты братец, вчера слишком много мне задолжал!
— Ах ты! — Сорвало последние тормоза у тана Фальтигерна.
Пощечины тем ни менее не последовало. Проштрафившаяся сестра не пыталась увернуться или даже как — то защититься от удара, собственно она даже не сочла нужным изменить позу. Казалось бы, уже неизбежный удар остановило ее превратившееся в ледяную маску лицо.
— Ну что же ты, бей! Чего стесняешься! — Голос ее, как казалось, состоял все из того же льда. — Когда ты меня сегодня к своим друзьям на смотрины потащил, Морана ведь уже не вспоминал?
— А — а — а — а — а — а — а!!! — В бессильной ярости заорал тан, стиснув обеими руками рукоять меча и испытывая лютое желание кого — то изрубить на куски. Очень желательно того самого виноватого во всего наглого ублюдка.
— Руби уж! Если смелости хватит!
— А — а — а — а — а — а — а!!! — Меч отлетел в сторону.
Фрейя Айлин презрительно отвернулась.
— Смотреть противно…
— А — а — а — а — а — а — а!!!
Через какое — то время оба немного успокоились.
— Эх, Айя, Айя…
— Я говорила тебе, что надо оттуда уйти, но ты решил за собой последнее слово оставить. А теперь Айя во всем виновата?
Аргумент был довольно логичен, так что брат решил зайти, с другой стороны.
— Айлин, что с тобой? У вас же все хорошо было с Мораном? Как ты могла так быстро его забыть?
Женщина, сидевшая на ковре скрестив ноги и опираясь спиной на сундук, взглянула на успокоившегося брата также тоскливо, как прозвучал вопрос.
— Я не забыла своего мужа. Он был хорошим, Фальти. Но Моран мертв, а сердцу ведь не прикажешь…
Старший брат какое — то время обдумывал сказанное, после чего вздохнул и присел рядом, обняв свою маленькую, взбалмошную и стервозную сестричку, ответственность за воспитание и братская забота о которой была возложена на него с тех самых пор как привезенная отцом кроха начала ходить.
— Я не мог не попытаться его убить, сестренка. Ты ведь понимаешь, кто он и к кому обращает молитвы?
Сестренка уже собиралась сказать ему что — то весьма резкое, однако увидев лицо брата передумала и тоже только грустно вздохнула:
— А меня ты спросить не мог? До того, как стрелять начал?
Полноценно родственники до сих пор так и не объяснились. После истерики, плача, оскорблений и даже попытки выцарапать брату глаза в качестве горячей благодарности за успешно проведенный обмен им было немного не до этого.
Более — менее нормально разговаривать брат с сестрой стали только сегодня к вечеру, да и то потому, что тан Фальтигерн сыграл на жалости после того как рухнул наземь вместе с убитым конем в ходе сражения. Сестра, как бы то ни было, тоже его любила. По этой же причине она не стала возражать, когда он попросил пройтись с ним по лагерю и оказать помощь нескольким пострадавшим приятелям.
— Когда я сообразил кто он, я ведь за тебя испугался. Он, когда уезжал ведь именно на тебя злился.
— Я понимаю, что ты все неправильно понял. — Еще раз вздохнула сестра. И мрачно хмыкнула, кому — то пригрозив кулачком. — Я ведь тоже ему устроила, перед обменом…
— Да ты просто сумасшедшая, Айя. — Шумно вздохнув, брат с силой повел по лицу ладонью. — Это же надо, добровольно связаться с «Меченым Хелой[6]» смертным. Как он тебя ей в жертву не принес, совсем не понимаю. «Белая дама» за альвов на алтарях дарует щедро.
— И что думаешь? — Непонятно покосилась на брата сестренка.
— Не надо думать, совсем недавно его Госпожа силой и властью наделила. Не успел ещё перестать быть человеком.
— Ты так считаешь? — Фрейя Айлин осуждающе покачала головой.
— У тебя конечно иное мнение?
— Фальт! — Голос был обманчиво мягок. — Я могу подтвердить, что он куда старше, чем выглядит. Но главное, не это. Ты помнишь кто такой Гарм?
— Ты не пса Владычицы Мёртвых имеешь ввиду? — Обдумав возможные варианты, ответил тот.
— Да, я про то чудовище, что стережет границу между миром мертвых и миром живых.
— И?
— А Вран?
— Ворон? — В глазах брата уже разгоралось понимание.
Фрейя ан Дрес, увидев, что тан Фальтигерн понял, к чему она его подвела, умничать больше не стала, разве что кивком подтвердив догадку.
— Знаешь, как мне было жутко, когда я стояла перед человеком, который, не страшась Богини Смерти, зовется Вороном Гарма? А когда первый раз почувствовала от него холод Хелы, я если не ближайшей ночи, то следующей не надеялась пережить…
Фальтигерн, немного подлизываясь, нежно погладил свою сестренку по голове. Та благодарно провела пальчиками по его ладони и продолжила:
— В то время как этот негодяй, когда я устроила перед ним истерику, только посмеялся. Предложил или не портить жизнь окружающим, или он привяжет меня к столбу и рот заткнет. Даже на горшок сходить предложил, мерзавец, побеспокоился.
Братец, чуточку отстранившись, глянул на Айлин театрально циничным взглядом.
— Надо будет запомнить. При подобном подходе к делу, в отношениях с тобой что — то такое есть…
Та оценила шутку и, зашипев прямо как та змея, укусила брата за оказавшееся в зоне досягаемости запястье.
— Ай! — Прикусили парня довольно таки чувствительно, но он все равно улыбался.
— Я тебе покажу — ай! Понравилось ему! — Женщина на самом деле совсем не злилась, шутка понравилась и ей, но улыбку она предпочла не показывать.
— Рассказывай дальше! — Продолжил процесс примирения тан Фальтигерн, рискнув вырвать руку из захвата, прижать сестру к себе и ещё раз погладить по голове.
— Знаешь… Мы стояли перед друг — другом, от него уже не как в замке, но все равно несло жутью, а поверх этого ледяного ветра он совсем не желал мне зла[7]. Я даже не столько вызывала у него желание, сколько забавляла, как маленький ребенок.
— Любопытно… — Уже совсем не играя, ни нашелся, что тут можно сказать тан Фальтигерн.
— При лагерной черни Вран меня позорить не стал, а вот в палатке, где мерзавец поставил условия приличного существования, сила его покровительницы ушла как вода в песок. Вот этот холод есть, и тут же его нет, и как будто никогда не было.
— Так…
— Да, брат, — кивнула женщина, — тогда я избавилась от последних сомнений, в чьих руках нахожусь. Умение скрывать дарованную силу первейший признак «Меченого», как нам с тобой известно. Но он был так вежлив, предупредителен и доброжелательно ко мне настроен, что тут же начала надеяться, что ошиблась. Этот поганец, не скрываясь меня, желал, но даже ни малейшего следа грязи в чувствах не увидела. Только под утро в ту ночь заснула. Все не могла понять, действительно этой Её силой от него тянет или только показалось со страху.
Тан Фальтигерн стимулируя продолжение исповеди, взял ладошку сестры в руки.
— А на следующий день ещё и его разговор с капитаном подслушала. Случайно. Когда ан Феллем меня ему предложил, опять страшно стало. — Женщина жалобно шмыгнула носом. — Фальти, ведь я ещё когда он предложил нам сдаться, догадывалась чьей силой он наделен!
— Не поздно ли носиком хлюпать? Ничего же не произошло?
— Да, не произошло. — Айлин на самом деле не плакала, так, немного расчувствовалась от воспоминаний. — И опять не знала, что мне думать, когда эти два говнюка начали плести, как я хороша, лен в приданое Врану принести могу и один Моран тому помеха.
— Он сам с ан Феллемом этот разговор завел?
— Там больше Лойх обо всём трещал, Вран посмеивался.
— Капитан ничего не знает про своего лейтенанта?
— Может быть. — Голос фрейи был задумчив. — А может быть знает его лучше, чем многие. Они друзья.
— У «Меченых Хелой» друзей нет. — Не задумываясь, ответил ей брат.
— Почти любой простой адепт Хелы пустил бы меня под нож во славу своей богини, — так же машинально вернула подачу сестренка. — попробовав или нет, неважно. Она ведь не только давать, но и отбирать силу у тех, кто ей плохо служит, любит. А Лойх бы, наверняка «от ран» умер, и рота бы Врану сама в руки упала.
— Хорошо, спорить не буду. Продолжай.
— Ты все и так понял брат мой. — Вздохнула дама. — Вместо ожидаемого насилия этот обаятельный мерзавец без всяких угроз начал за мною ухаживать. И Морана как раз в это время убили.
— Он убил?
— Нет. Той ночью он едва не убил меня. Едва успел остановить меч, когда я выбежала на него из темноты. Поймал за шиворот, накричал, чтобы я не смела высовывать нос из — под повозки пока бой не закончится и снова пошел убивать всех подряд…
— Так ли уж всех? — Не поверил тан.
— Всех, брат. Всех. Кнехтов, рыцарей, их лошадей, пеших, конных — без всякой разницы. Ему все было едино. Я видела. — Тут дама резко сменила тон. — Тем утром Моран умер у меня на коленях, тан Фальтигерн ап Шоннахт. Успев пожелать, чтобы нашла мужчину, который сумеет сделать меня счастливой и позаботится о нашей кровиночке как родной.