— Это разведчик. — прошептал Бегунок, глядя в свой бинокль, — Вот мы попали, где-то должны быть еще. — добавил он.
— Что за разведчик? Это гуль?
— Да, это гуль, а значит, рядом стая находится. Они постоянно выставляют своих разведчиков на высотах, и те высматривают добычу, если что увидят, то такой вой поднимут, и все сразу же в атаку пойдут.
— Так давай убьем его и всех, и остальных высмотрим.
— Ага, убьем, как же, а как ты к нему подбираться-то вздумал? У него нюх, как у собаки, и зрение отличное.
— А зачем? У меня же винтовка есть, указал я на СВД, висящую за моей спиной.
— И что? Попадешь отсюда? А шума сколько будет?
— Эх ты, неуч, не бойся, не потревожим стаю, давай высматривай еще разведчиков. — сказал ему я, скидывая рюкзак.
Пока я прикручивал глушитель, Бегунок нашел еще двух разведчиков, что сидели в стороне, один рядом с лесом, а второй чуть дальше на открытой местности.
— Чудное у тебя ружье, да и дуло узкое, оно дострелит хоть так далеко? Тут метров четыреста будет, не меньше.
— Оно и дальше может, тут главное не промахнуться, я ведь ее не пристрелял даже. — отмахнулся я от парня.
Гули сидели в прямой видимости, и попасть в них было не особо-то и сложно. Выставив настройки оптики, так сказать, на глазок, я занял позицию для стрельбы, вспоминая все уроки и нотации Егора, задержал дыхание и плавно нажал на курок.
Глухой хлопок, и пуля вошла гулю прямо в лоб, вышибая все содержимое его головы на подтаявший снег.
— Ну ты даешь! Ты настоящий этот, как там его. Сапер! Точно, ты настоящий сапер! — восхитился моим выстрелом Бегунок.
— Снайпер! Не сапер, а снайпер, саперы другими вещами занимаются.
— Как скажешь.
Второй выстрел так же вошел в голову гулю, но вот третий гуль словно почувствовал, что что-то не так, и в последний момент привстал, и пуля вошла ему прямо в горло. Тот схватился за рану, сдерживая фонтан крови из своей шеи, и громко взвыл.
— Твою мать! Попали! Сидим тихо, может и не заметят.
И точно попали, вторым выстрелом я добил кричащего, но на горизонте появились его товарищи. Они подбегали к своим павшим воинам и громко кричали, словно дикие звери, хотя по сути они ими и являлись. Подсчитав их примерное количество, я понял, что их не меньше сотни, и непонятно, все ли это, или еще где сидит подкрепление. Они, продолжая громко кричать, начали разбредаться по округе, а я на всякий случай начал отстреливать отдельно загулявших.
Гули не понимали, что их убивает, ведь своими криками заглушали и без того негромкие хлопки выстрелов СВД.
Но не могло все идти гладко, и, видимо учуяв необычный запах сгоревшего пороха, все вдруг взвыли и побежали в нашу сторону.
— Макс, что делать⁈ Они же сожрут нас! Живьем сожрут! — запищал Бегунок.
— Не бойся, разберемся, заряжай автомат, режим одиночной стрельбы, и стреляй, не спеши, целься хорошо. — скомандовал я парню, и он тут же принялся выполнять мои указания.
Гулей было много, но вот бежали они одной большой толпой, что было мне только на руку. Отложив винтовку в сторону, я вскинул автомат и пальнул из подствольного гранатомета. Выстрел пришелся прямо в середину толпы, и за один раз я уложил не меньше десятка гулей, а затем короткими очередями начал выкашивать зверье, одного за другим прошибая их черепушки. Как итог, до нас не добежало ни одного гуля.
— Охренеть! Макс, да ты крут! Всех уложили вдвоем, считай, и ни царапины. И этот Калашников — это прямо вообще не оружие, а мечта. А эта штука, с которой ты начал, это же вообще отвал башки! За один раз столько гулей выкосил! — начал восхищаться Бегунок.
— Это еще ерунда, и похлеще битвы выигрывал, а это больше на охоту было похоже. — отмахнулся я от парня, и со стороны леса послышался дикий рев.
— Ой-ёй! Кстати об охоте, кажется, к нам-то охотник и пожаловал. Плохо дело. — проблеял, словно овца, Бегунок.
— Что еще за охотник? — вздохнул обреченно я.
Глава 8
— Макс, ну ей-богу, ну охотники! Самые опасные хищники в нашей тайге! Ты словно с луны свалился! — опять возмутился парень, размахивая от досады руками в разные стороны.
— Ты давай ближе к делу, опиши, как они выглядят, может, они иначе как-то назывались в моих краях.
— Да я бы с радостью, вот только я его ни разу не видел лично, да и вообще все, кто с ним встречались, как бы мертвы. По слухам, это что-то среднее между медведем, волком и тигром. Быстрая, умная тварь с огромными клыками и когтями острыми, словно кинжалы. Чует кровь с больших расстояний и любит пожрать мертвечину.
— Интересное описание, я о таких не слышал, надеюсь, эта тварь сейчас на запах гулей придет. — ответил я, рисуя в голове картинку этого существа, но что-то ничего под описание не подходило.
Мы посидели еще немного, не рискуя высовываться из места засады, и когда уже хотели уходить, из кромки леса появилась эта тварь, но не одна, она была со своим потомством, и подобного монстра в мое время на земле точно не водилось.
Размер впечатлял, с крупную лошадь не меньше. Короткая черная шерсть блестела на солнце. Морда слегка приплюснутая, но челюсти выдвинуты вперед, и из них отлично видны выпирающие пары клыков. Передние лапы на порядок больше и массивнее задних, строение тела напоминало американского бульдога, шеи также не было, голова сразу переходила в холку и мощную грудь. Из лап торчали дрянные когти, а хвоста у этой твари вообще не было. И вот, приглядевшись повнимательнее, меня словно током ударило, точно! Охотник, все же сходится, я не видел прежде такую тварь, но что-то она мне напоминала, и, присмотревшись к ее ушам, все стало на свои места. Уши по своей форме сильно напоминали человеческие. Так… получается, те самые зомби-охотники каким-то способом из мертвецов смогли мутировать в хищных млекопитающих. Они сильно увеличились в размерах и приобрели более аккуратную форму, это же какая-то жесть просто! А что дальше, ведь разных зомби было полно, какие еще интересные сюрпризы предоставит мне современный мир? Это же сколько времени я провел в анабиозе?
Тварь спокойно и без какой-либо опаски шагала по полю нашей битвы и, подходя к гулям вместе со своими детками, начинала пожирать трупы. Аппетиты у них, конечно же, не маленькие, мать сожрала четыре особи, а детки, размером чуть меньше пони, по полтора. Насытившись, они медленным шагом отправились в сторону обитания гулей, откуда эта толпа сюда, собственно, и бежала на нас. Бегунок все это время с ужасом в глазах наблюдал за этой картиной и, кажется, дышал даже через раз.
— Они ушли, и мы живы! Надо срочно валить отсюда как можно дальше, а то еще не дай бог вернутся. — прошептал он.
— Вот это правильная мысль, пойдем отсюда. — Согласился я, и мы, поднявшись на ноги, размяли затекшие тела и легким бегом побежали к лесу.
Значительно удалившись от поля, мы перешли на шаг, я бы, конечно же, мог бы и дальше продолжить бег, но вот мой напарник не так вынослив, я бы даже сказал, совсем не вынослив. Хоть я примерно и понимал, где мы приблизительно находимся, но вот места очень сильно изменились. Выросло много деревьев, что опять же давали мне тревожные звоночки о времени пребывания в отключке, но мне просто хотелось думать о том, что я просто неверно понял направления и на многое не обращал внимание, когда тут шатался. Про обильное количество воронок от снарядов, что я видел на поле, Бегунок мне так же пояснить не смог, мол, хрен его знает, при мне так не было.
С наступлением темноты мы разбили лагерь между двумя поваленными деревьями и разожгли огонь.
— Макс, а ты где так метко стрелять научился? — спросил у меня парень, делая глоток горячего кофе.
— В армии научили, да я-то еще так себе стрелок. Вот был у меня лучший друг, Егор, он стрелял так стрелял, не напрягаясь, с километра мог человеку в глаз попасть. — с грустью в голосе ответил я.
— Да ладно тебе заливать, с километра, это невозможно! — рассмеявшись, ответил мне Бегунок.
— Я серьезно, я тебе так скажу, рекорд мира по дальности стрельбы в мое время был четыре километра сто семьдесят метров.
— Не может такого быть, как можно мишень увидеть? Это нереально. — возмутился парень.
— В смысле как? А оптика для чего, по-твоему? — нахмурившись, сказал я, указав на прицел, что был прикреплен к СВД.
— Что это такое?
— Вот ты деревня! Это оптический прицел, это как твой бинокль, но только для стрельбы, завтра дам тебе посмотреть, заценишь. Эта штука позволяет видеть очень далеко и целиться, разумеется, но там еще много нюансов предстоит учитывать. А еще есть прицелы, позволяющие видеть в темноте, или еще с тепловизорами есть, они на тепло реагируют, как бы силуэт позволяет видеть.
— Ну не знаю, Макс, звучит больно хорошо, чтобы быть правдой. Ты у какого-то барона в армии служил?
— Нет, не было в мое время баронов, по крайней мере в России. Я служил народу и президенту.
— России? Президенту? — услышав новые слова, переспросил парень.
— Знаешь, я вот на тебя смотрю и думаю, это ты такой тупой или же все человечество настолько отупело? Ты совсем не знаешь истории земли, на которой живешь? Или же тебя растили в одиночестве в подвале, где поговорить вообще не с кем? — возмутился я.
— Нет, в бараке я жил с солдатами. Они много мне историй рассказывали и куда интереснее, чем о том, как тут раньше жили. О бабах рассказывали, как их легче на досуг уломать, о том, как к разным басурманам катались, в рабство их забирая. Да много про что: охоту, сражения — вот это интересно, а это твое прошлое мне нахрен не нужно, только вещички ценные, что остались, за них ведь платят хорошо. А лишней информацией я голову забивать себе не намерен.
— Ох и дурак ты, Герасим, знания — это сила, уж поверь мне. Но пусть каждый останется при своем, ты вот что, расскажи-ка мне про деревни, между которых мы находимся, и о баронах, которые ими управляют, а я подумаю, куда бы нам лучше податься.