— Где взял, там уже нету. — присаживаясь к костру, ответил я.
— Ну а все же, потешь стариков, расскажи, где ты этого гада изловил и куда ты его тащишь? — все же настоял Степан.
— Где, где. В лесу, ох и помотал он мне нервы, верткий, словно червяк, вот ему ногу пришлось подломить, чтобы не убег. В деревню веду, к барону местному, за него награда обещана. — улыбнувшись и подмигнув Бегунку, сказал я.
— Верткий, это ты верно подметил, вот только наш это человек, и за ним-то мы как раз и путь свой держим. Будь другом, отдай-ка его нам, по-хорошему просим.
— Ага, отдай, это я что тогда получается, просто так две недели по лесам задницу морозил? — возразил я.
— Ну будь ты человеком, нам барон месяц сроку дал, не найдете, говорит, головы всем троим с плеч. — настаивал Степан.
— А мне-то что, ваши головы, думаете, меня барон по головушке погладит, если я с пустыми руками вернусь? — ответил я.
— Вот что, паря! Ты послушай меня, старого мудрого воина, ты молодой, у тебя еще вся жизнь впереди, а мы уже устали, как бобики, повсюду шастать и ловить этого подлеца. Так что просто отдай нам этого человечка, и разойдемся краями, а не то мы тебя тут удавим, как щенка, и в лесах припрячем. А коли кто хватится тебя, то мы ни сном ни духом, не было тут нас, и все тут. — вступил в разговор третий, начавший угрожать мне хриплым голосом.
— Вот тут-то и оно! Старые вы и дряхлые, здоровьичка-то, я боюсь, у вас не хватит удавить меня.
— Старый конь борозды не испортит. — похрустев костяшками пальцев, грозным голосом сказал Степан, глядя на пламя костра.
— Но и глубокой не вспашет. — дополнил я его пословицу.
— Эх ты, паря, зря ты так. — сказал Степан и, выхватив из рукава кинжал, попытался ударить им меня в грудь.
Реакция моя была на высоте, и я, перехватив руку, тут же ее вывернул и, выбив нож, отскочил в сторону. Вся троица также подскочила на ноги и похваталась за свое оружие. Но куда там, винтовки да ружья, пока зарядишь, пока предохранитель снимешь, пока прицелишься, в общем, без шансов. Шуметь я не хотел, поэтому достал свой кинжал и первому же вонзил его в глазницу, от чего мужчина умер мгновенно и упал прямо на костер. У того, что угрожал мне, затвор на «мосинке» прихватило льдом, и он никак не мог дослать патрон в патронник.
— Эх ты, старый воин, за оружием следить нужно! — сказал я и нанес ему удар кинжалом прямо в сердце.
— Стой, паскуда, стрелять буду! — Прокричал третий, направив на меня двуствольное ружье.
— Усади парня в клетку и вали отсюда, а то порешу! — истерически кричал он, поглядывая на убитых товарищей.
— Медведь! — крикнул я, показывая пальцем за спину мужику, и тот инстинктивно обернулся.
Получил секунду времени, мне этого хватило для того, чтобы сократить расстояние и выбить ружье из его рук, после чего просто свернул ему шею.
— Ну вот, а ты боялся. — обратился я к бледному Бегунку.
— Охренеть можно! Макс, как ты это сделал? Они же тебя даже ударить ни разу не смогли, не то, что ранить! Я впервые такое вижу! — восхищенным голосом сказал Бегунок.
— А ты что думал? Это далеко не опытные воины, просто здоровые мужики, не более того. Все, хорош базарить, сейчас клетку скинем, этих в лес оттащу, и поедем до деревни с ветерком, а то я что-то умаялся.
Глава 11
— Бегунок, нам нужно что-то из их вещей? — спросил я у напарника, разглядывая сумки и оружие убитых.
— Нет, ничего, кроме лошади и телеги, не берем, еды у нас в достатке, а так мало ли кто их знает в том месте, куда мы едем, еще вещи их узнать могут, а за разбой на дороге наказание одно: смерть, ну рабство в лучшем случае. — пояснил парень.
— Хорошо, как скажешь, хоть на тебя это и не похоже, столько добра выбрасывать. — улыбнувшись, ответил я.
— Мне от этих уродов ничего не нужно, сколько они мне крови попили, да и не только мне. Нет их больше, и уже даже дышать легче стало.
Оттащив трупы с их вещами подальше в лес, я принялся отламывать клетку с телеги, времени это заняло немного. Затем перегрузил бегунка на телегу вместе со всеми вещами и так же утащил в лес куски отломанной клетки и старые сани, припорошив следы крови пушистым снегом.
— Я вот о чем задумался, а то, что они первые на меня напали, это разве не в счет? Почему сразу казнь или рабство? — решил уточнить я.
— Так-то оно так, вот только твое слово против, например, слова Пана? Кто тебя слушать-то будет? Ты идешь такой с беглым человеком, это уже как бы говорит о том, что ты со мной за одно. Так что забудь, что тут было, и живи дальше, трупов тут много, по весне оттает, так что не переживай, их уже никто никогда даже не узнает.
— А по лошади и телеге нас не вычислят?
— Ну лошадь говорить не умеет, а телеги тут у всех одинаковые, их в одном месте делают, так что нет.
— Тогда поехали. — передал я вожжи своему напарнику и с удовольствием закурил сигарету, от чего Ак тут же смешно чихнул, морща свой черный носик.
— Макс, а расскажи мне про армию, в которой ты служил. Это тебя там так кулаками махать научили? Уж шибко ловко у тебя это выходит. — уточнил у меня Бегунок.
— Не кулаками махать, а драться. Ну, вообще не совсем, рукопашному бою я еще в детском доме научился, но в армии навыков добавили, разумеется. Сначала я учился просто бить людей, а потом убивать.
— А что такое детский дом?
— Ну, это такой дом, где жили дети типа меня и тебя, у которых нет родителей. Или родители просто отказывались от детей и сдавали их туда.
— Как это отказывались? — возмутился парень.
— Ну как, обычно родила одинокая женщина ребенка, а содержать его не на что, вот и отказываются прямо в роддоме.
— Негоже так, у нас такого нету, а еще говорил, что в более лучшее время жил. У нас сейчас как, вот забеременела женщина, а мужика-то у нее нету, ну так вот, кто последний был, тот и отец, таков порядок. Безотцовщины у нас мало. — с гордостью сказал Бегунок.
— Твоя правда, но наши миры сравнивать глупо, тогда жизнь была совсем другой, если бы ты города живые увидел, у тебя бы рот от удивления так широко бы открылся, что челюсть бы до пола достала.
— Да ладно тебе, меня сложно чем-то удивить. — отмахнулся парень.
— Это потому, что ты тупица безграмотный. А был бы ты умным…
— А был бы я умным, давно убили бы меня уже. А вообще, были бы у бабушки яйца, она была бы дедушкой. — перебил меня Бегунок.
В глубокой ночи мы наконец-то приехали к деревне. Видимость была плохая, но я отчетливо видел высокую бревенчатую стену с закрытыми воротами. Перед воротами горели костры, освещая округу, а также были расчищены две большие стоянки, на которых стояли крытые тентом повозки, а рядом лежали лошади. У костров сидели люди и о чем-то болтали.
— Кто такие? — раздался голос из темноты, но через пару секунд мы увидели мужчину в тулупе с красной повязкой на плече.
— Мы эти, путешественники. Нам бы в деревню попасть, на постой. — ответил Бегунок.
— Не положено, ворота только утром откроются, так что серебряный за площадку и ночуйте тут. — строгим голосом ответил дежурный.
— Ох и цены у вас, ну делать-то нечего, держите. — кивнул Бегунок и протянул серебряную монетку дежурному.
— Расскажи-ка мне про валюту местную, что почем. — сразу же спросил я у Бегунка.
— А что рассказывать, три вида монет. Медная, серебряная и золотая, в серебряной сто медяков, в золотой сто серебряных, вот и все. Что касается цен, ну смотри, лошадь, если жеребец, монет пятьсот стоит, кобыла дороже, твой автомат не меньше тысячи, уж больно хорошая штука. Корова тысячу золотых стоить будет, бык так же, как и лошадь. Ночь на постоялом дворе от трех серебряных до двадцати. Одежду купить добротную по типу нашей, золотых пятьдесят не меньше. Поесть в харчевне от десяти медяков до серебряного.
— Понял, спасибо, а вот примерно сколько, на твой взгляд, стоит все то добро, что осталось на базе? — с интересом спросил я.
— Вот ты спросил, а я почем знаю, но точно скажу, что очень много, под мильен, не меньше.
— Ну понятно, что дальше делать будешь? Я свое слово держу, код назову тебе.
— Думал я вот, как быть, но решил послушать твой совет, мне и так деньжат барон за работу отсыплет, так что сразу с утра к нему на поклон пойдем, а там видно будет. Так что код мне без надобности. — глубоко вздохнув, ответил Бегунок, — Но чур лошадь с телегой мои!
— А с чего это? — возмутился я.
— А с того это! Если бы не я, то ты бы их не получил.
— Это ты намекаешь на то, что если бы не ты, они бы не попытались меня убить?
— Ну да, я их, можно сказать, отвлек, а ты добил.
— Вот ты жук навозный, Бегунок! Хрен с тобой, забирай, мне они все равно без надобности, я как-нибудь техникой обзаведусь. — рассмеявшись от его умозаключений, отмахнулся я.
Утром меня разбудил Бегунок, сказал, что ворота открыли и пора бы ехать к барону.
Открыв глаза, я осмотрелся при свете дня по сторонам. Каравана, что стоял тут ночью, уже не было, в остальном вытоптанная площадка, что была когда-то сделана из брусчатки, очищенная от снега, дорога, ведущая в лес, по которой мы сюда приехали, и высокий забор, сделанный из вкопанных в землю длинных бревен, замазанных глиной или чем-то похожим, с заостренными концами, со стороны похоже было на пенал с карандашами. Также за забором виднелась охрана, что смотрела по сторонам. На воротах висели четыре герба, нарисованных на щитах. На первом изображена карта и микроскоп, а под ней голова лиса, на втором серп и молот с головой быка, на третьем винтовка и меч и медвежья голова, а на четвертом лук, стрелы и волчья голова. Как я понял, нам нужно попасть к лису, именно так называли этого барона, надеюсь, у него есть и нормальное имя, а то как-то странновато.
Бегунок запряг лошадь, а я, взяв на руки волчонка, уселся на телегу, и мы поехали на территорию.
Оказавшись за забором почувствовал, как на меня нахлынула ностальгия, и улыбка сама по себе натянулась на лицо. Деревня, это же самая настоящая деревня! Всюду стояли деревянные избы с резными и раскрашенными разными красками ставнями и воротами. Всюду ходило большое количество людей, красивые девушки в пуховых платках, мужики в тулупах с коромыслами и деревянными ведрами на плечах, пыхтящие курительными трубками, словно паровозы. Все это напоминало мне фильмы про старину и даже наши выезды на уборку разного урожая всем детским домо