А опознанные женой личные вещи бедного виноторговца – как они оказались в морге? Безусловно, тот, кто их туда подложил, знает все о судьбе Матвеева. И это – вряд ли квадратные ребята. Такие мараться не станут. Их дело – прикрывать. Подъехали в нужный момент, поговорили в машине за темными стеклами, без свидетелей, и тут же исчезли. А тем временем внутри морга, рядом с покойничком, тихо орудовал кто-то очень смелый. Даже отчаянный.
Не столько Матвеева хотел теперь найти капитан, сколько неизвестного, хитроумно затаившегося в тени. Гада-невидимку, разыгрывающего по нотам свою партию и считающего себя способным обмануть любого – даже капитана милиции, сыщика из МУРа. Как будто сыщик-капитан не знает, что за сто часов тело не может так распухнуть…
Перед сном Свинец долго смотрел телевизор. Чтоб создать хоть малую иллюзию своей территории, пришлось включить ту же программу, что и соседи за тонкой стеной.
Густо намазанные гримом люди исполняли шоу. Пытались убедить капитана в том, что умеют петь, танцевать и шутить. Получалось неубедительно, но клоуны и клоунессы старались. Со страшной силой гнали позитив. Трясли мускулистыми руками и силиконовыми грудями. Аудитория дисциплинированно ржала. В промежутках рекламировали пиво. Хлебай и смейся, празднуй, все нормально.
Двери железные, сиськи пластмассовые – нормально.
Тут сосут шампанское, там жонглируют гнилыми трупами – нормально, нормально.
С утра стал разыскивать банкира Знаева.
Дозвонился в банк. На том конце провода невыносимо благожелательный женский голос сообщил: «Ваш звонок очень важен для нас, ждите ответа оператора», – после чего битых пять минут играла расслабляющая музычка; если звонок важен, зачем заставляете ждать, подумал капитан; сказали бы сразу, что ваш звонок нам на хуй не нужен, так было бы честнее.
– Да, это банк, – наконец ответили ему. – Да, Сергей Витальевич – председатель правления. Но он тут редко бывает.
– А где его можно найти?
– Он нам не докладывает.
– Дайте его мобильный.
– Вы с ума сошли.
– Я капитан милиции.
– И что дальше?
В конце концов соединили с заместителем банкира, неким господином Гороховым. Тот выслушал капитана и вяло пообещал помочь. Очень тихий голос очень осторожного и очень высокооплачиваемого функционера. Ледяная вежливость. «Будьте любезны представиться полностью».
Через час Знаев позвонил сам:
– Что у вас за дело?
– Дело касается некоего Матвеева.
– Ага, – банкир помолчал. – Подъезжайте.
– В банк?
– Нет. Я там редко бываю. Я теперь в другом месте. Пишите адрес…
Хорошо устроился банкир, подумал Свинец. В собственной лавке редко бывает. То есть, видимо, уже не нужно ему сидеть в кабинете, шуршать и потеть, теперь шуршат и потеют вместо него другие люди вроде господина Горохова, – судя по голосу, этот господин как раз и создан для того, чтоб работать не только на хозяина, но и за хозяина.
А хозяин редко бывает.
Или дела обстоят наоборот, и Знаев хоть и председатель правления, но никакой не хозяин? Подставная фигура? Поэтому и сидит не в банке, а в другом месте?
Другое место смотрелось интересно. Двухэтажное здание посреди необъятного пустыря, огороженного сплошным двухметровым забором. В ста метрах к югу ревела и воняла Кольцевая дорога. Прикупили землицы, понял сыщик. Стройку будут затевать. Вот, значит, почему банкир торчит не в банке. У банкира хороший аппетит.
Вокруг дома висел один из характерных запахов нового времени, ненавидимый старожилами, ретроградами и патриотами так называемой старой Москвы (небольшой группы зданий, десять раз проданных и перепроданных, в три слоя завешанных рекламными щитами), – запах подсыхающего цементного раствора, сухих смесей, плиточного клея. Запах новостройки. Капитан вспомнил про свою купленную в кредит квартиру – она пахла почти так же, – и его решительность удвоилась.
На входе – под прикрытием мощной, от пола до потолка, решетки – бдил довольно молодой милиционер в полной форме цвета сизого голубя. Плечи его украшали, однако, аж майорские звезды.
«Если на дверях сидит целый майор, что же внутри?» – подумал капитан и показал стражу удостоверение, вежливо добавив:
– Мне назначено.
– Подождите, – вяло попросил страж, нажимая кнопку интеркома.
– К вам капитан Свинец. Из МУРа.
В ответ динамик исторг чрезвычайно беззаботный, даже озорной голос:
– Один?
– Так точно.
– Запускай!
Как будто речь шла о воздушном змее.
Капитан решил немного, для вящей тренировки, разозлиться, испытующе изучил гладко выбритые скулы и аккуратную прическу мальчика-майора и басом спросил:
– Слушай, майор, такое дело… я тебя в Грозном не мог видеть? Лицо знакомое… Или в Аргуне? В Ханкале? В Гудермесе? А?
– Вряд ли, – ответил секьюрити и сильно покраснел. – Проходите. Вторая дверь направо…
«То-то же, сопляк!» – подумал довольный капитан, приосанился и вторгся.
Вторая дверь – как и первая, как и все прочие двери в длинном мрачноватом коридоре – показалась ему примечательной. Стальная и почему-то оснащенная аж двумя смотровыми глазками.
Вошел в ординарно обставленную приемную: набор мягкой мебели, и набор глянцевой периодики на низком столике, и набор кофейных чашек обочь на особом дизайнерском подносе, и какие-то приятные на стене картинки в невыносимо буржуазных, темного дерева рамах; правда, за столом секретаря восседала не юная блондинка в ультракоротком мини и кофточке с вырезом, а грузная, совсем взрослая женщина в массивных клипсах и удручающе глубоких шейных морщинах.
– Вас ждут.
Следующая дверь была попроще – деревянная.
Банкир оказался щуплым, лохматым, с очками на длинном носу. Дорогая пиджачная пара болталась, как на вешалке.
Переминался, сунув руки в карманы.
Кресла и стулья напрочь отсутствовали. Стол с компьютером, располагавшийся в углу, был приспособлен для работы стоя.
Сыщик достал удостоверение.
– Капитан Свинец. Уголовный розыск.
Хозяин кабинета скопировал жест капитана, но извлек не удостоверение, а сверхсовременный мобильный телефон.
– Предприниматель Знаев. Нефть, газ, инвестиции.
Повисла пауза. Наглый предприниматель обезоруживающе улыбался.
– Это шутка? – осторожно спросил капитан.
– Конечно, – сказал банкир. – На самом деле я продаю только деньги. Проходите. Сесть не предлагаю. У меня в конторе никто не сидит. Все бегают. И я тоже. Что у вас?
– У меня, – с расстановкой начал капитан, – пропавший человек.
– Он так и не нашелся? – глядя в пол, грустно спросил Знаев.
– Кто?
– Матвей.
– Нет.
– А вроде бы тело уже есть?
«Осведомлен, засранец!» – подумал капитан.
– Откуда вам известно про найденное тело?
Знаев спрятал дорогостоящую мобильную трубку в карман и вдруг забегал от стены к стене, заметно возбудился, глаза заблестели.
– Я говорил с женой Матвея. По телефону. Вчера вечером. Я полностью в курсе. Матвей Матвеев – мой бывший компаньон…
– Бывший?
– Мы вместе начинали. Сто лет назад. В девяносто третьем. В девяносто шестом – разбежались.
– Не сработались?
Банкир тяжело вздохнул.
– Ну вроде. Я вообще не верю в партнерство и компаньонство. Знаете, как это бывает: начинают друзьями, а потом один друг присылает к другому киллера… Или, что еще хуже, повестку в суд…
Капитан кашлянул.
– У вас, значит, и до киллеров дело дошло?
– Ни в коем случае! Как раз потому и не дошло, что разбежались вовремя. Последние годы почти не общались…
Странная публика эти бизнесмены, подумал капитан. Три года вместе деньги делали – а теперь «почти не общаются». «Разбежались». Как у них происходят такие разрывы? Два взрослых мужика вскакивают и кричат: «Пошел ты к такой-то матери, не звони мне больше никогда, видеть тебя не желаю!»? Забирай свои игрушки и уйди из моей песочницы.
Один из телефонов банкира подал сигнал, но банкир не взял трубку. Ждал. Смотрел на сыщика без страха.
– Чай, кофе, коньяк, виски?
– Ничего не надо.
Знаев порывисто сдвинул вбок дверцу встроенного шкафа, и капитан узрел несколько полок, плотно уставленных замысловато исполненными бутылками всевозможных размеров и конфигураций, то пузатыми, то дистрофически вытянутыми, все – благороднейшего темного стекла, с роскошными многоцветными этикетками.
– У меня, – вкрадчиво выдохнул разбитной предприниматель, – есть лучшие коньяки. Самые нормальные. Стопроцентный эксклюзив! Таких даже Черчилль не пробовал. Ни в одном ресторане вам такого не нальют.
– Я по ресторанам не хожу, – враждебно пробурчал капитан. – Выпивать не буду. Я не Черчилль. Я сыщик. Я бы… это… закурил. Если можно.
– Здесь не курят, – твердо сказал Знаев, и в секунду капитан понял, что сопляк с взъерошенными, как у попугая, волосами действительно жесткий делец, а не какой-нибудь случайный выродок столичного бизнеса. – Есть еще вопросы?
– Примерно две сотни, – ответил Свинец и с наслаждением раздвинул губы в вежливой улыбке, не обещающей, как он доподлинно знал, собеседнику абсолютно ничего хорошего.
Знаев еще раз оглядел свои дорогостоящие бутылки, задвинул дверцу и невинно, переведя лукавый взгляд в стену, осведомился:
– Я обязан отвечать?
Тут капитан ощутил себя в своей тарелке, полностью, и в тон, столь же невинно, но и наигранно, почти издевательски отреагировал:
– Конечно, нет! Наша беседа – почти неофициальная.
Знаев снова забегал взад и вперед. Он напоминал активного, возбужденного ежика. Он сопел и проводил ладонью по лицу, как бы освежаясь.
– Хорошая формулировка, – похвалил он тоном знатока. – Почти неофициальная беседа! Это надо запомнить!
– Кстати, – продолжил Свинец, – если вам не по нутру эта самая «неполная» официальность, то мы ее легко доведем до полной. И продолжим разговор в другой обстановке. Есть такое желание?
Знаев примолк; его очки раздражали капитана, мешали определить значение взгляда, выражение глаз. Опять последовали хитрая, многозначительная улыбочка и несколько поспешных проходов от стены к стене – точнее, от одного стенного шкафа до другого. Капитан уже понял, что все стены кабинета были не столько стены, сколько двери.