Надюха улыбнулась.
— Дальше жить. Вот родишь — знаешь, как все изменится?! Совсем другая жизнь пойдет. Лучше будет.
— Думаешь, будет лучше?
— Я не думаю, я знаю. Ты что, подруга, — забыла, кто я?
— Нет. Не забыла. Ты — Надежда.
— Да. Я — Надежда. Я с тобой… Вот, я же говорила — поплачь… Поплачешь — полегчает…
11. Эпилог
Матвей летел под оранжевым небом, сквозь него, внутри него, наблюдая удивительные пространства, волшебные глубины, переливающиеся сущности. Он вращался и парил, то ускоряясь и пронзая миры, то бесконечно зависая в каждой точке. Удивительные аккорды волшебных музык гремели внутри и вокруг него, организовывая все в правильнейшие системы и тут же обрушивая в хаос.
Он был свободен и счастлив, он отмучился, он обрел конечное равновесие.
Он знал, что вот-вот встретит своего отца, предвкушал и радовался.
Он знал, что никогда больше не увидит Кирилла Кораблика по прозвищу Кактус, и не жалел об этом.
Он знал, что оставил на той стороне свою жену Марину и свою мать — но не испытывал страданий.
Вослед жизни приходит смерть — таков порядок; это не страшно. Это нормально.
— Ты умер, — сказали ему. — Ты умер сегодня ночью…
Голос отдавался в голове гулким многократным эхом; звуки низкие, необычайно приятного, комфортного тембра; было ясно, что произносящий их, кто бы он ни был, исполнен к собеседнику большой симпатии.
— Перестаньте, — засмеялся Матвей. — Мы это уже проходили.