Когда я вернулся, у двери стояло четыре чемодана.
— Полагаю, ты хочешь, чтобы я отнес все это в машину? — спросил я, взявшись за первый чемодан. Либо он был прибит к полу, либо весил тысячу фунтов. — Что там? Коллекция камней?
— Как ты догадался? — рассмеялась она.
Я отнес ее вещи в машину. День был относительно теплый, около десяти градусов. Я не стал опускать верх, но открыл окна. По дороге мы остановились на ланч, а потом поехали по родному городу Джен к дому ее родителей. Город определенно был с причудами: мы остановись у маленького магазинчика под названием «Универмаг», где целый угол занимали одни только лакричные конфеты.
До места мы добрались часам к четырем. Родители кинулись обнимать Джен, тепло приветствовали меня и попросили называть их Дженис и Бен. В общем, начало было хорошее.
Дом был построен в колониальном стиле, впрочем, Дженис сообщила мне, что ему «всего» сто пятьдесят лет. Запахло едой, и Джен с Дженис вышли в кухню, оставив нас с Беном сидеть у камина. Я чувствовал, что он просто наслаждается возможностью поговорить с мужчиной, который, возможно, женится на его малышке. Хотя если бы мы поменялись ролями и Джен была бы моей дочерью, я бы его на дыбу вздернул.
— Чудесная у меня девочка, — сказал он.
Я кивнул:
— Это точно.
— Что я несу? Она уже молодая леди.
Я снова кивнул:
— Конечно. — Кажется, я неплохо справляюсь.
— Всегда имела свое собственное мнение.
Третий кивок. С тихим смешком для пущего эффекта.
— И сейчас имеет.
В том же духе разговор продолжался еще минут десять.
Он выдал набор банальностей относительно дочери, я с энтузиазмом согласился с каждой из них.
Подали обед. Мясной рулет, приготовленный Дженис, был достоин богов, если боги, конечно, едят мясные рулеты. А с картофельным пюре и подливкой он был так восхитителен, что я ел и не мог остановиться.
Когда настало время ложиться спать, я с удивлением обнаружил, что мне с Джен постелили в одной комнате. Я-то думал, родителям такое не понравится. Джен, ангельская душа, обсудила все с матерью заранее. Мы не занимались сексом, но я мог держать ее в объятиях всю ночь, и этого было достаточно.
Следующие несколько дней прошли весьма приятно. Ничего необычного: ели, говорили; посмотрели миллион фотографий Джен на разных этапах ее жизни. К сожалению, на доброй половине фотографий был запечатлен Джек Уинстон, коп, в которого Джен была влюблена в старших классах. Юный Джек был красив и мускулист. Но теперь с Джен спал я, и эти фотографии Джека выносил с трудом… надеюсь, что сейчас он растолстел и облысел.
Словом, с Дженис и Беном мне было хорошо, и, как сообщила Джен, я им тоже понравился. Миссия выполнена. Я победил.
В канун Рождества, когда Дженис и Бен уже ушли спать, Джен сделала мне самый лучший подарок. Мы пошли в беседку на дальнем краю их владений и занялись любовью. А потом она рассмеялась.
— Над чем смеешься? — спросил я.
— Когда мне было лет десять, мы с подружками собирались здесь и говорили о будущих женихах. Описывали наших мистеров Совершенство в мельчайших подробностях.
— И ты описала меня?
— Нет, — улыбнулась она. — Это-то и смешно.
— Ты же понимаешь, что никогда меня не получишь с таким-то отношением?
Она улыбнулась своей мудрой улыбкой:
— Шутишь? Уже получила: на блюдечке с голубой каемкой.
Сначала я думал подождать до Нью-Йорка, но… Залез в карман, достал маленькую коробочку, которая там уже прожгла дыру.
— Тогда уж забирай и это.
Она недоверчиво посмотрела на коробочку, потом на меня. Открыла, увидела кольцо и заплакала. А потом обняла меня.
— Я люблю тебя, Ричард.
— Так ты отвечаешь мне «да»?
Она пожала плечами.
— Не похоже, чтобы мистер Совершенство объявился в обозримом будущем.
Она увлекла меня в дом, разбудила Дженис и Бена, чтобы рассказать им новость. К моему облегчению, они, казалось, были довольны, и все было мило, за исключением того момента, когда Бен грозил расчленить меня, если я обижу его малышку.
Рождественское утро выдалось солнечное, температура обещала подняться выше десяти градусов, неслыханно для декабря. Джен хотела поехать кататься, так что, заглотив семь или восемь вафель Дженис, я с трудом оттащил свою отяжелевшую тушку в машину.
Мне было так хорошо, что я согласился опустить верх машины. Нашей первой остановкой был дом ее школьной подруги, Нэнси Бранелл. Полчаса они посвятили восторженному обсуждению кольца, еще столько же — пересказам того, что лично мне показалось обычной школьной нуднятиной. Нэнси даже принесла выпускной альбом. Почувствовав, что я вот-вот усну, Джен объявила, что мы уходим — чтобы осмотреть Кендрикский водопад.
— Ой-ой, — сказала мне Нэнси, — будь осторожен! Мальчики, которых Джен брала с собой к водопаду, никогда не возвращались оттуда прежними.
Как только мы оказалась в машине, я спросил:
— Ты ходила туда с Джеком Уинстоном?
Она кивнула:
— Ну да. Почти каждый вечер!
— Сейчас он, должно быть, толст и лыс.
— Может быть.
— Но ты ведь отвергла его приставания, правда?
Джен потянула носом воздух.
— Люблю запах ревности поутру.
Очень скоро мы выехали на проселочную дорогу, ведущую к водопаду. Всего несколько минут, и то, что было прекрасным солнечным днем, превратилось в нечто облачное. Подул ветер.
— Давай остановимся и поднимем верх, — сказал я.
— Не сейчас. Так пока хорошо. А водопад всего в паре миль.
Но уже через минуту Джен пожалела о своем решении. Ветер усиливался, небо заволокло черными тучами, и мне пришлось включить фары.
Казалось, Джен встревожилась.
— Как будто летом перед грозой! — прокричала она.
Я крикнул:
— Сейчас выйду, опущу верх!
— Осторожно!
Мгновение — и стало совсем темно, хоть глаз коли. Казалось, фары не работают. Я ощутил острый приступ паники, поняв, что эту тьму просто невозможно разогнать. Я обернулся к Джен, но не смог разглядеть во тьме даже ее силуэт.
— Ничего не вижу! — заорал я.
— Ричард! — кричала она, и страх в ее голосе был отражением моего собственного. Я попытался поднять верх и остановиться, но не имел ни малейшего понятия, где дорога. Внезапно правые колеса стали прокручиваться, и я понял, что нас сносит в кювет.
— Ричард! — снова крикнула Джен, но вой ветра заглушил ее голос, словно она звала откуда-то издалека. Машина накренилась вправо, и земля под нами исчезла. Наступила полная тьма.
Я протянул руку к Джен, но схватил только воздух. Машина перевернулась, может быть, всего раз или два, но мне казалось, что всю тысячу и никогда не остановится. Джен перестала кричать.
Наконец мы приземлились, головой вверх.
— Джен? Ты в порядке?
Она не ответила, и ужас иглою пронзил мне сердце.
— Джен! Ответь, ну, пожалуйста!
И вдруг, словно кто-то отдернул занавеску, тучи начали рассеиваться. Всего за пять секунд ветер стих, и снова засияло солнце.
Джен в машине не было.
Она исчезла бесследно, и я проклял свое решение ехать с открытым верхом. Ее, должно быть, выбросило из машины, она могла остаться на дороге. Я выбрался из машины. Перед глазами все плыло. До дороги было ярдов десять, и Джен нигде не было.
Остановилась машина. Мужчина выскочил наружу и бросился ко мне:
— Вы в порядке?
— Моя девушка… ее выбросило из машины. Помогите мне найти ее!
— Но с вами-то все в порядке?
Он смотрел на мой лоб, и когда я дотронулся до него рукой, то понял, что из раны над левым виском идет кровь. Больно не было.
— Я в порядке. Нужно ее найти!
Он кивнул и объяснил другим остановившимся, что надо делать. Мы начали прочесывать кусты. Я был в совершеннейшей панике: выкрикивал ее имя, носился туда-сюда, в глубине души понимая, что, если бы с ней все было в порядке, она бы ответила.
Приехала полиция, и я рассказал патрульному, что случилось.
— Где вы потеряли управление? — спросил он.
— Не очень далеко отсюда. Буря поднялась так быстро…
— Какая буря?
У меня не было времени обсуждать погоду.
— Буря. Стало совершенно темно, и поднялся ветер…
— Надо перевязать вам рану, — сказал он.
Но кровь почти остановилась, и я попросил его не беспокоиться. Полиция организовала поиски дальше по дороге. Я слышал ее крик перед тем, как мы перевернулись, но не хотел исключать ни одной вероятности. Время шло, казалось, миновали часы, хотя, возможно, только минуты. Один из полицейских вернулся.
— Вашей девушки там нет.
Я кивнул, хотя это не имело ни малейшего смысла.
— Вы употребляли алкоголь, сэр?
— Сейчас одиннадцать утра! Боже мой, конечно, нет!
Он попросил меня вытянуть руки и так далее. Я разозлился, но сделал, как он просил, чтобы поскорее с этим покончить.
— Может, она просто была в шоке… — сказал я, не особенно в это веря. — Может, она просто ушла.
Он, очевидно, тоже не верил.
— Куда бы она могла пойти?
— Ну, она здесь выросла, так что… — А потом я увидел: на его униформе была бирка с фамилией Уинстон.
— Вы Джек Уинстон?
Он удивился:
— Откуда вы меня знаете?
— Женщина, с которой я был, Дженнифер Райан! Вы встречались, когда она заканчивала школу.
Никакой реакции.
— Не думаю, что мне знакомо это имя, сэр.
— Ее семья живет выше по дороге. Можем мы туда заехать? Может быть, ее кто-то подобрал и отвез домой…
Он согласился довезти меня до дома, и я показал ему дорогу. Когда мы добрались до места, он спросил с явным недоверием:
— Она тут выросла?
— Да. — Я побежал к двери. Краешком сознания отметил, что дом выглядит менее ухоженным.
Полицейский Уинстон подошел и встал у меня за спиной. Я позвонил, дверь открыла Дженис.
— Да?
Я забормотал что-то про несчастный случай, но тут мое внимание привлек интерьер дома. Трудно объяснить, но казалось, будто кто-то старательно уничтожил там все следы уюта и тепла.