— Хотел бы я, чтобы мое появление хоть как-то помогло, — сказал я. — Но пока я не понимаю как. Не сходится.
— Что вы имеете в виду?
— Что у нас больше вопросов, чем ответов. Например, была ли Джен… Джули… таким человеком, который сказал бы вам, что едет в Калифорнию, а вместо этого поехал бы в Нью-Йорк?
Она покачала головой:
— Нет.
— Но предположим, что именно это она и сделала. Тогда почему же здесь она стала выдавать себя за кого-то другого?
Элли, очевидно, не могла этого объяснить.
— Джули ни от чего не бежала. Наоборот, у нее были планы…
— И все, что у нас есть, — это внешнее сходство, — сказал я и тотчас поправился: — Нет, это больше, чем сходство.
— Нет, не только! — возразила она. — Они обе исчезли без следа. Когда пропала Джули, появилась Джен.
— Правда. Хотя это почти ничего не объясняет. — Я заставил себя быть адвокатом дьявола, потому что в нашем случае это значило быть реалистом, а Элли заслуживала правды. — Более того, мы жили вместе, собирались пожениться, но никто ее не помнит. Все, кому я доверяю, говорят, что ее никогда не было, что я все придумал. Не может быть такого масштабного заговора!
Возразить было нечего, поэтому она молчала.
— Так что все это не имеет никакого смысла, — сказал я.
— Ну вы мне будете рассказывать.
Я поднял на нее глаза.
— Это любимая фраза Джен!
— Мы с Джули все время так говорили, с самого детства. Мама ужасно сердилась. Она что-то говорила, а мы отвечали: «Ну ты нам будешь рассказывать!» А она: «Именно это я только что сделала!»
— Так что у нас есть еще одно совпадение, — сказал я.
Она улыбнулась.
— Ну вы мне будете рассказывать!
— Надо понять, что с этим делать, — сказал я. — Как долго вы намерены тут пробыть?
— Столько, столько нужно.
— Вы точная копия Джен, — заметил я. — И не только внешне. Манера речи. Жесты.
— И точная копия своей сестры.
Я проводил Элли до отеля.
Даже прощание с ней было неловким. Она была так похожа на Джен, что поцеловать ее казалось естественным. Я знал, что должен взять себя в руки. Она сказала, что задержится в Нью-Йорке на какое-то время, что взяла с собой компьютер и может работать где угодно. Мы договорились встретиться на следующий день, чтобы выработать план действий.
Мне тоже пора было возвращаться к работе. У меня было кое-что отложено, в основном благодаря наследству, которое я получил от умершего в прошлом году отца. Но если не пополнять запасы, они быстро закончатся.
Внизу я забрал почту, а поднявшись в квартиру, бросил все на стол к другим невскрытым конвертам. Приготовил замороженную пиццу, хотя и не был голоден. Потом попытался спланировать следующий шаг, совместное усилие, которые мы могли бы предпринять с Элисон, хотя мы даже не знаем, является ли моя Джен и ее сестра одним и тем же человеком. Это продолжалось полчаса — без каких-либо результатов.
В конце концов я решил, что если не могу сконцентрироваться, то надо разобрать почту. На столе было по меньшей мере шестьдесят конвертов, сорок из них — от читателей. Часть я прочитал — ведь никогда не знаешь, что попадет в сети. Много спама. Напоминание о просроченном счете. Вообще-то я всегда вовремя плачу по счетам, так что просроченный платеж за мобильный телефон меня очень удивил.
Извещение гласило, что я должен сто сорок девять долларов и что у моего счета уже пятнадцать дней отрицательный баланс. Я проверил свои записи — никакого упоминания о платеже. Но я не помнил этого счета!
Я позвонил в компанию, и через десять минут переговоров с автоответчиком меня наконец соединили с человеческим существом. Я сказал, что получил извещение о неуплате, но не видел счета. Девушка ответила, что извещение можно проигнорировать.
— Мистер Килмер, счет оплачен. Извещение, должно быть, продублировали по ошибке.
— Когда вы получили деньги?
Она назвала дату. Десять дней назад. Значит, уже после того, как я вернулся из Ардмора. Не было ни малейшего шанса, что я оплатил тот счет в течение последних двух недель.
— Вы не могли бы прислать мне копию?
— У меня нет доступа. Но вам помогут в расчетном отделе.
— А счет, который я оплатил? Можете прислать копию?
— Конечно, могу. А если хотите, можете сами посмотреть его онлайн.
Она рассказала мне, что для этого сделать, и я старательно записал все инструкции. Надо было завести логин и пароль. Войдя в свой «личный кабинет», я распечатал счет, который, по их словам, уже оплатил. Там значился сто семьдесят один звонок. Часть номеров я узнал, часть были мне незнакомы. Неудивительно: я делал много звонков по работе, особенно когда что-то расследовал.
Плюсом было то, что теперь я нашел чем заняться — проверить незнакомые номера. Крейг бы не стал придумывать, что я говорил о Пулитцеровской премии, а я бы не стал о ней говорить, если бы не был уверен. Надеюсь, эти номера смогут навести меня на след той истории или на след чего-нибудь, имеющего отношение к Джен. Было уже семь вечера, и я решил заняться этим завтра. А пока усесться перед телевизором и перестать думать о том, что моя жизнь похожа на поезд, пущенный под откос.
Зазвонил телефон. Это был Вилли, который сообщил, что они с Джоном сидят в «Леджендс» и собираются смотреть матч. Они звали меня в бар каждый вечер, но я отказывался.
— А если я приду, что еще вы будете делать, кроме как пить пиво, смотреть спорт, пялиться на женщин и вести себя как последние идиоты?
— Мы еще закажем бургеры и куриные крылышки!
— О’кей. Буду через несколько минут.
— Серьезно? — удивленно спросил он. — Я был уверен, что ты откажешься! У нас столик на двоих…
— Отлично, — сказал я. — Значит, эти двое — мы с Джоном.
— Я найду столик побольше.
И нашел. Когда я прибыл на место, вся поверхность стола была заставлена тарелками с едой и бутылками с пивом. Началась игра «Никсов», и мы почти не разговаривали до перерыва, как того требовал принятый в спорт-барах этикет. Разговор все равно не клеился — они явно не знали, спрашивать меня о Джен или не надо.
В перерыве показали небольшой репортаж об очередном матче Суперкубка. Я полностью оторвался от реальности и даже не знал, что в тот вечер играют «Колтс» и «Пэкерс». Вилли полагал, что «Пэкерс» выиграют, и, значит, Джон был уверен, что «Колтс» порвут их в клочки.
— Если они справились с «Редскинс», почему бы им не разделать «Колтс»? «Колтс» слишком одномерные, — сказал Вилли.
— Как можно быть «слишком одномерным»? — возразил Джон. — Ты либо одномерный, либо нет.
— У этого качества есть разные степени. — Спор принял интеллектуальный оборот. — Но так или иначе, они их разделают.
— «Колтс» никто не разделает, кретин.
Я уже не слушал.
— «Пэкерс» выиграли у «Редскинс»?
Они разом посмотрели на меня.
— Ну да, — ответил Вилли. — А что?
— А «Джайантс»? Они выиграли у «Редскинс» и вышли в плей-офф. Почему тогда «Редскинс» играли с «Пэкерс»?
Они переглянулись — с сочувствием и беспокойством.
— Рич, — терпеливо начал Вилли, — «Редскинс» побили «Джайантс» и вышли в плей-офф. Самый странный конец матча за всю историю НФЛ. И ты об этом ничего не знаешь?
— Я видел этот матч, — сказал я, не упомянув, что видел его с Джен. — «Джайантс» выиграли. С небольшим преимуществом, но я не помню, чтобы в конце было что-то странное.
Они смотрели на меня с недоверием, так что я добавил:
— Я точно не ошибаюсь!
Джон начал объяснять, очень медленно и отчетливо:
— В последнем периоде «Джайантс» остановили их на четвертом дауне, и тут вашингтонский ресивер поймал мяч ногой на границе очковой зоны. Возник спорный момент, и пришлось ждать минут десять, пока не объявили, кто вышел в плей-офф.
Я помнил последний период… но не этот эпизод.
Джон продолжал:
— Вечером того же дня показали видеозапись, сделанную с трибун под другим углом. Ресивер стоял за пределами очковой зоны, но пересматривать решение было уже поздно.
— Решили в пользу вашингтонцев, так что «Редскинс» выиграли.
— Ты не помнишь этот матч? — спросил Вилли.
На самом деле матч-то я помнил, и помнил хорошо. Когда я пересказал большую его часть, Вилли и Джон сказали, что я совершенно прав. Но до настоящего момента я был уверен, что «Джайантс» выиграли. А они проиграли.
Как такое возможно?
— Я хочу воссоздать свою жизнь, по крайней мере ту ее часть, что забыл. — Мы с Элли разговаривали в «Карнеги Дели». Я выбрал это кафе, потому что не мог придумать места, более далекого по духу от «маленького городка в Висконсине». Хаотичный поток посетителей направлялся прямо к большим столам — тут все сидели бок о бок с незнакомцами. Официанты довольно-таки бесцеремонны. Они никогда не записывали заказов, обслуживая стол на двадцать человек, а когда вы озвучивали свой выбор, лишь небрежно кивали. Но если они и ошибались, то я ни разу не замечал. Это и был Нью-Йорк, чистой воды Нью-Йорк.
Элли была полностью загипнотизирована происходящим и позволила мне сделать заказ за нее. Я заказал лосось, запеченный с белой рыбой, потому что Джен его обожала. Она называла это блюдо «еврейской рыбой» и часто горевала по поводу того, что его не готовили в ее родном Ардморе.
— Воссоздать свою жизнь? — переспросила Элли.
— Ну… Я помню много такого, чего никогда не было. И забыл немало из того, что было.
— Например?
— Я сказал одному человеку, что работаю над материалом, который может принести мне Пулитцеровскую премию.
— И вы об этом ничего не помните?
— Ничего. Но я это сказал. А моя карьера — вовсе не череда Пулитцеровских премий.
— Но разве в таком случае вы бы не работали по заказу конкретного издания?
Я покачал головой:
— Нет. Расследования я всегда провожу сам. А когда статья готова, продаю ее тому, кто больше подходит.
— И о чем вы могли писать?
— Понятия не имею. Но если я начал копать, должны остаться какие-то следы. Я проводил расследование, ходил в разные места, говорил с людьми, делал заметки… Должен остаться солидный след, по которому можно идти. Надо только воссоздать мои шаги.