Эта херня началась уже давно, задолго до кризиса 2008-го, и собака успела зарыться очень глубоко. Но попытаемся разобраться. Раньше при росте экономики доход рос у всех – в том числе, конечно, и у рабочего класса. Но за последние 25 лет американский ВВП вырос на 85 % (с корректировкой на инфляцию), а вот доход средней семьи не вырос совсем. При этом по доле в экономике корпоративные прибыли стали в два раза толще! Плюс рабочие сейчас производят в два раза больше товаров в час, чем 20 лет назад, но как класс они стали получать даже меньше.
Только небольшая доля американцев выигрывает от экономического роста. Вот после Второй Мировой процветание доставалось всем. Сейчас и республиканцы, и демократы пытаются разными красивыми лозунгами возродить средний класс, да вот не выходит.
Со времён Великой Депрессии и до конца 1980-х рецессии и восстановления происходили по вполне логичной схеме: работодатели сокращали рабочие места во время кризисов и добавляли вакансии во время роста. В начале 90-х ситуация уже была иной, а в 2000-х только ухудшилась: рабочие места восстанавливались гораздо медленнее. Если вообще восстанавливались.
Что произошло? Почему экономика перестала нести радость и процветание простым людям? Ответ не так уж прост. Снижение налогов, стимулирование потребления и низкие ставки не вернули средний класс к послевоенной стабильности. Видать, дело в чём-то ещё.
Вернёмся к нашему Бобби, которому уже не суждено вырваться из нищеты. Он закончил высшую школу (это типа первые два курса колледжа по-нашему), отслужил в армии и вернулся, хватаясь за любую работу. Рядом открылась космическая фабрика Рокуэлл, и его наняли за $2.59 в час – это примерно в два раза выше минимальной зарплаты в 1965 году. В день, когда его взяли на работу, Боб поехал в магазин и купил себе первый в жизни цветной телек – аж за триста баксов. Когда он заполнял заявку на кредит, клерку оказалось достаточно того, что он сказал о фабрике. В тот момент Томпсон чувствовал себя королём.
За годы работы на заводе он поменял кучу профессий. В кризисы его несколько раз сокращали, но всегда оставляли мелкую сдельную работу, и брали обратно при восстановлении потока заказов. Он протусил там до 2007 года, когда ему платили уже 25 баксов в час; и сейчас его пенсия куда выше средней.
Социальный взлёт Боба Томпсона совпал с открытием фабрики, а рост фабрики – с процветанием городка, а оно совпало с процветанием Южной Калифорнии. Процветание Калифорнии совпало с процветанием всей Америки. В 1961 году они получили контракт на строительство Аполлона и наняли 25 тысяч человек. Люди купили дома и вырастили бесполезные зелёные лужайки. Когда в 1972 году завод Рокуэлл получил контракт на Спейс Шаттл, один из главных инженеров отдал ключи от своего пикапа молодому рабочему и выкупил ближайший бар на всю ночь.
В 1990 году в аэрокосмической отрасли Лос-Анджелеса работало 200 тысяч человек, и за 20 лет местный медианный доход вырос почти на 20 процентов (учитывая инфляцию). Что произошло потом?
А потом закончилась холодная война, и государственные расходы резко сократились. Больше половины рабочих потеряли свои места, а когда нашли новую работу, оказалось, что она гораздо хуже предыдущей. Завод купила корпорация Боинг, чтобы в 1999 году закрыть его насовсем.
В следующие 20 лет при каждом кризисе рабочие места для среднего класса убывали, а во время роста – не возвращались. Ну, если сильно надо, можно пойти поработать официантом за минимальную зарплату. И люди идут!
Бобби ещё надеется, что американцы прошагают и по Марсу. Ну, как говорится, Маск в помощь. Для начала пусть на Земле жить научатся.
3.2. Жильё на колёсах
Обеднение приносит неприятные последствия. Нам с нашими приватизированными советскими квартирками этого не понять, но американцам просто становится негде жить! Аренда растёт, ипотеку не дают. Если семья получает меньше 30 % среднего медианного дохода по штату, шанс найти жильё у неё очень небольшой – всего лишь 21 %. Четверть потребностей закрывают социальные службы, и получается, что больше половины (54 %) бедняков должны ютиться в палатке. Проблема не только в этом. За последние годы ситуация только ухудшилась: во-первых, бедных в США стало больше (вываливаются из среднего класса), а во-вторых, они стали беднее – я нашёл целое огромное исследование[19] на эту тему. Появляются всякие занятные жилищные эффекты.
Трейлер-парки давно стигматизированы как «нежелательные». Трейлер – это последняя остановка перед чертой бедности для обычной семьи с детьми или для стариков с минимальной пенсией. Жить там довольно херово, а совершать злодеяния, наоборот, довольно удобно. Но средний класс неумолимо исчезает, а социального жилья не хватает. В последние годы американцы стали присматриваться к трейлерам – и инвесторы из богатых дядек не заставили себя ждать! Для начала сборища сараев на колёсах переименовали в «сообщества передвижных домов» и жителям сразу стало веселее. Сообщество – это же совсем другое дело!
Изначально трейлеры появились как ответ на безработицу и нищету Великой депрессии. Если тут работы нет, можно поехать в другое место и поискать там – очень удобно. К 1950-м такие дома уже считались просто более дешёвой альтернативой обычному жилью, и некоторые из них начали сбиваться в стаи и даже в целые деревни. Со временем такие поселения стали не очень-то приятным местом для житья.
Но всё меняется! В 2018 году средний американский домик стоит 286 тысяч долларов (на минутку, это 20 миллионов рублей!) – около 8 лет медианного дохода. А быстросборный панельник (правда, без колёс) можно купить тысяч за 70. Аренда такого домика тоже, конечно, намного дешевле обычного. И по мере роста цен на недвижимость, средние американцы уже задумываются о переселении в такие места.
А капиталисты тут как тут! Девелоперы и инвесторы – как, например, вездесущий Уоррен наш Баффет – вкладывают немалые деньги, чтобы выдоить из беднеющего среднего класса последние копейки. На стоянках строятся бассейны, парки, дома быта и даже дворцы культуры! Нужно же как-то зарабатывать на миллениалах. В американской недвижимости это сейчас самое жирное направление.
3.3. Шофёрская доля
Чёрный парень по имени Эд Грин подметает ореховую шелуху и вытирает лужи от пролитой газировки в холле стадиона. Потом уносит ведро с водой и идёт опустошать мусорку. Он работает уже 12-й час: утром он клал асфальт, а на закате переоделся и поехал на стадион, где подрабатывает разнорабочим. Вдруг его вызывают по общему радио! Он спускается на поле к боссу, где его ждёт сюрприз. Перед 6 тысячами фанатов клуб благодарит уборщика и называет его работником года. Толпа аплодирует. Игра продолжается. Грин идёт обратно наверх: мусор сам себя не уберёт.
У Эда когда-то была обычная работа для среднего класса. Сейчас, чтобы заработать детям на институт, ему приходится работать на двух полновесных работах: укладчиком асфальта и разнорабочим на стадионе.
Американская экономика перестала предоставлять процветание всем подряд. Почему? Потому что миллионы рабочих мест за последнюю четверть века испарились. Мне было интересно узнать, что сталось с теми, кто там работал.
Амеры работают как проклятые, только чтоб заплатить по кредиткам. Грин – один из них. Рабочие обесценились в глазах государства, которое выдавило их на менее оплачиваемые позиции. В 1981 году 59 % американцев были средним классом. В 2011 их было около половины. При этом их доля в национальном доходе упала с 60 до 45 %, то есть середнячок ещё и заметно обеднел.
Можно винить три рецессии, которые повлекли за собой цепную реакцию увольнений и уменьшения зарплат. В 1990-м, 2001-м и 2008-м годах рабочие места резко сокращались. Но страшно другое: они не восстанавливались обратно при экономическом росте, как это случалось раньше, в послевоенные годы. Почему? Короткий ответ: потому что эти места переехали в Азию или заместились машинами.
Заглянем глубже. Когда работы становится меньше, нужно либо найти себе работу попроще, либо посоревноваться с другими уволенными. Конкуренция дико давит на доходы простых работяг. Эд Грин работает, не покладая рук, но всё равно не может заработать столько, сколько зарабатывал четверть века назад водителем автобуса в Нью-Йорке. Сейчас ему платят 12 баксов в час на асфальтоукладчике и $9 на стадионе – не так уж мало. Жена его работает полный день социальным работником за небольшую зарплату. На двоих выходит 120 часов в неделю – три полноценные работы.
С учётом инфляции они получают как раз столько, сколько типичная американская семья зарабатывала 25 лет назад. Только вот работать приходится намн-о-ого больше.
А если рабочий класс зарабатывает меньше, то он и тратит меньше. И времени на детей у него меньше. И свой бизнес простой паренёк из Оклахомы точно не начнёт.
Жирный средний класс – залог появления стартапов и предпринимателей. В местах, где среднего класса много, и детям бедняков пробиться гораздо легче. Этим можно объяснить и тягу гастарбайтеров привозить свои семьи с родины. Родителям трудно, зато детям будет проще.
Грин вырос в обычной семье, он сын водителя автобуса. Он рано женился (ошибка номер один), рано завёл детей (два) и вылетел из института (три) – поэтому стал шофёром в Нью-Йорке, как папа. Зарабатывал 68 тысяч в год – это довольно неплохо, – был членом профсоюза и планировал выйти на жирную пенсию госслужащего. Но у его мамы случился рак, а она жила в Северной Каролине. Грину с семьёй пришлось переехать туда (ошибка номер четыре). Он искал хорошую работу на заводе, а Каролина как раз славилась своей промышленностью. На дворе был 2000-й год, и Грин вдруг начал осознавать, в какую дыру он попал. В Северной Каролине был самый эпицентр вымораживания среднего класса. Кончилась работа на заводах, в колл-центрах и сервисных компаниях. Одновременно.
Он нашёл место на фабрике аккумуляторов, где зарабатывал двенадцать баксов в час – это примерно в 2.5 раза меньше, чем в Нью-Йорке. Потом поработал шофёром, но и тут платили гораздо меньше, чем раньше. Потом он пошёл укладывать асфальт. У него шестеро детей (ошибка номер пять), и он всех хотел отправить в институт. Поэтому ему приш