— Может, это проявление химеризма? Не зря же княгиня сделала его наследником…
— Не знаю. Никогда прежде не испытывал ничего подобного, — честно признался Аркадий.
— Что ж… — патриарх тяжело поднялся из кресла, давая понять, что аудиенция окончена. — Буду иметь это в виду. Отдыхай, Аркаша. А мы… мы пока понаблюдаем.
Ночь уже давно опустились на столицу, когда Игнат Сергеевич Светлов сидел в полутемном лазарете у постели собственного внука. Густой запах лекарственных трав смешивался с едким ароматом дезинфицирующих средств, создавая удушливую атмосферу. Светлов-старший сжимал кулаки до побеления костяшек, ему безумно хотелось рвать и метать, обрушить весь свой гнев на этого малолетнего идиота, но он сдерживался. Сквозь сжатые зубы едва просачивалось прерывистое дыхание.
Лекари в один голос твердили о нервном и магическом срыве у молодого Светлова. Только этот диагноз и спас его от гнева патриарха рода. В углу палаты, на жестком деревянном стуле, сидела Анна Игнатьевна, дочь Игната Сергеевича. Её усталые глаза с тёмными кругами не отрывались от бледного лица сына, а тонкие пальцы судорожно сжимали его безвольную руку.
— А я ведь предупреждал тебя, — сквозь зубы процедил Игнат Сергеевич, — что Иллюмов, Миражев, Чащин и Зубров — та еще компания! Нож в спину вогнали по самую рукоять, а этот дурак даже не почуял подвоха! Совсем мозгов нет, один гонор!
— Отец! — резко шикнула Анна, указывая взглядом на дверь палаты.
Едва тяжелая дубовая дверь захлопнулась за ними, Анна Игнатьевна сразу перешла в наступление, защищая сына:
— Не вздумай свои просчеты сваливать на моего мальчика! Он всего лишь хотел отстоять честь нашего рода!
— Честь? — фыркнул старый Светлов. — Эго свое он хотел потешить! Все наши соглядатаи в один голос твердили, что Эстерхази — красавицы! Будь они под иллюзией страшнее болотного крокодила — это не наше дело! Они — гости самой императрицы!
— Допустим, он погорячился, — не сдавалась Анна, — но это Угаров должен был вызывать его на дуэль… А этот сопляк даже этого сделать не смог!
Её голос звенел, как натянутая струна, а глаза горели материнской яростью, словно у дикой кошки, защищающей детеныша.
— Да когда же ты, наконец, поймешь, что дело не в Угарове? — всплеснул руками патриарх. — Нашего мальчика подставили его же «друзья»! Или Иллюмовы, или Миражевы — одно из двух!
— Но зачем им это? — недоуменно покачала головой Анна.
— Затем, — медленно проговорил Игнат Сергеевич, — что после выходки нашего идиота фамилия Светловых вычеркнута из списка кандидатов на должность камер-юнкера при принце от светлой фракции!
В коридоре лазарета воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь далекими шагами лекарей. Анна Игнатьевна первая нарушила молчание:
— Суки! — вырвалось у нее сквозь стиснутые зубы. — Но мы же не оставим это просто так, отец?
— Конечно, нет, — мрачно ответил Светлов-старший. — Но для начала ты с сыном отправитесь в Карелию — на мраморные карьеры. Лично проследишь за подготовкой к передаче Угаровым завода и иже с ним.
— Сделаю, папа. А сын пусть пока здесь отлежится, — блеснула хищной улыбкой Анна Игнатьевна. — Мал он ещё да несдержан такими делами заниматься.
Домой я вернулся в приподнятом расположении духа, несмотря на поздний час. Первым делом направился в кабинет княгини, где, как я и предполагал, застал её за привычным занятием. В просторном помещении, освещённом мягким светом нескольких ламп, Елизавета Ольгердовна сидела за массивным дубовым столом, уткнувшись в древние фолианты. Её тонкие пальцы с изящными перстнями аккуратно перелистывали пожелтевшие страницы, испещрённые загадочными символами — то ли руническими знаками, то ли клинописью. На отдельном листе она методично выводила перевод, время от времени задумываясь и поправляя очки, съехавшие на кончик носа.
Услышав мои шаги, княгиня подняла взгляд, и на её усталом лице появилась тёплая улыбка:
— Ну как прошёл первый выход в свет?
Я небрежно опустился в кресло напротив, скинув с себя пиджак фрака:
— Как и ожидалось: балет, посредничество в амурных делах принца… и дуэль, — перечислил я, делая драматическую паузу перед последним пунктом. — Ах да, ещё приглашение Иллюмовых нас с тобой в гости.
Княгиня отложила артфактное перо, и её брови удивлённо поползли вверх:
— Ну, если первые два пункта были вполне ожидаемы, то дуэль?..
— Дуэль со Светловым, — пояснил я, наслаждаясь её реакцией. — Он посмел оскорбить княжон Эстерхази. Да и меня заодно. Пришлось заступиться.
— Светлов… жив? — осторожно спросила Елизавета Ольгердовна, пристально изучая моё лицо.
— Жив, конечно, — махнул я рукой. — Что ему сделается? Я ему только нос сломал, выбрав оружием исключительно собственное тело. Рукопашка, ничего более. У нас же есть прямой запрет на уничтожение друг друга от императрицы. Ты же не думаешь, что я посмею нарушать императорские указы? Ах да, после у него случился нервный и магический срыв, зафиксированный лекарем, но я здесь был ни при чём.
Княгиня одобрительно кивнула, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на гордость:
— Радует меня, внук, что ты помнишь и такие «мелочи». Молодость и горячность наломали немало дров за всю историю дворянства. А почему, говоришь, Иллюмовы нас приглашают?
Я наклонился вперёд, положив локти на колени:
— Так ведь это Иллюмов и подставил Светловых на эту дуэль. Рассказал им некоторые… неприглядные тайны венгерских княжон и тем самым спровоцировал Светлова на похабное поведение в наш адрес.
— Любопытно… очень любопытно, — задумчиво пробормотала княгиня, постукивая пальцами по столу.
— Скажи-ка мне, бабушка, мы когда-либо с Иллюмовыми состояли в союзных отношениях?
— Не сказать, чтобы союзничали, — ответила она после паузы. — Скорее, они так технично убрали Светловых, расчистив себе дорогу к трону. Воспользовались случаем, чтобы сдвинуть этот род из кандидатур в камер-юнкеры, скорее всего.
— Я тоже об этом подумал, — кивнул я. — Ведь принц именно так и отозвался о Светловых после инцидента.
— Тогда выходит, Илья Алексеевич просто решил нашими руками выгрести жар из печи дворцовой жизни, — заключила княгиня. — Но вопрос: зачем для этого нас приглашать в гости?
— Вот и я о том же, бабушка. Ты с ним беседовала по поводу… финансового ощипывания Светловых?
— Нет, — покачала головой Елизавета Ольгердовна. — С ними у меня такой беседы не было. Их нынешний глава — скорее ровесник моего сына Николая. Я же по старцам ездила, посему до Иллюмовых дело не дошло.
Я развёл руками:
— Предложение я передал. А там уж как решим.
— И то верно, — согласилась княгиня. — Посмотрим по обстоятельствам. Надеюсь, ты им ничего не обещал?
— Нет, — успокоил я её. — Сослался на занятость при дворе и сказал, что передам вам, а вы уж согласуете своё расписание с моим и сообщите о решении.
— Молодец, молодец, — одобрительно кивнула княгиня, затем переменила тему: — Ты сейчас спать?
— Нет. Меня Алексей ждёт, будем обсуждать кандидатуры выпускников интерната для сирот. А затем нужно посмотреть, кого вы подобрали для восстановления Олега Ольгердовича.
— Это может подождать, — отмахнулась княгиня. — Неделя ещё впереди. Разберись сначала с Алексеем, глядишь, может, и правда найдёте кого-то толкового.
Собираясь уже уходить, я вдруг обернулся на пороге:
— И да, бабушка… Отзови поиски общей крови как с Иллюмовыми, так и с Миражевыми.
Брови княгини взметнулись к седым волосам:
— Это ещё почему?
— Да потому что я думаю, что ни с кем из них у нас общей крови не найдётся, — твёрдо сказал я. — А если и найдётся, то весьма и весьма размытая.
— Поделишься соображениями? — с любопытством спросила она.
— Пока нет, — покачал головой я. — Но предполагаю, что во мне течёт кровь далеко не ближайших российских дворянских родов, а несколько… более дальних и неместных. Моя внешность об этом прямо-таки намекает.
— Возможно, — задумчиво согласилась княгиня. — То есть, говоришь, прекращать поиски?
— Думаю, да, — кивнул я. — Не стоит провоцировать их на некие мысли.
— Хорошо, так и быть, — вздохнула она. — Потом расскажешь.
— Как только уверюсь в своих предположениях, так и сообщу, — пообещал я, уже собираясь уходить, но в последний момент задержал взгляд на древних книгах. — Не знаю когда, но мне бы с вами поучиться разбираться в этих языках.
— Дело хорошее, — улыбнулась княгиня. — Однако я пока сама, считай, по буквам восстанавливаю знания, чтобы ещё и тебя учить. Как чуть увереннее себя почувствую, так и возьму в ученики.
— Где б только на всё время найти, — усмехнулся я.
— Вот, вот, — кивнула она. Затем вдруг вспомнила: — Ах да! Приходил некий мальчишка и передал Прохору карточку с горгульей. Что бы это значило?
Я победно улыбнулся:
— О! Это значит, что Юматовы согласны принять наше покровительство. Теперь нужно заключать с ними договор о союзничестве. У вас есть хороший законник, бабушка?
— Есть, — уверенно ответила она. — Займёмся этим вопросом.
Я вернулся в свои покои, сбросил с себя утомивший за вечер фрак и переоделся в удобный домашний камзол. Поблагодарив Константина Платоновича за помощь, отметил, что его старания принесли мне благодарность от обер-камергера.
— А это значит, — добавил я, доставая золотой из шкатулки на туалетном столике, — что и вам перепадёт награда, только уже в более осязаемом виде.
Камердинер сначала церемонно отнекивался, но в конце концов принял монету, бережно убрав её в специальный кармашек своего камзола.
— Рад служить, Ваше Сиятельство. Вы отдыхать изволите?
— Нет, мне нужно к Алексею Угарову. Где он расположился?
Константин Платонович провёл меня по длинному коридору в западное крыло особняка. В отличие от парадных покоев наследников, здесь на втором этаже располагались апартаменты для членов рода. По пути я заметил, как камердинер украдкой потер уставшие глаза.