— И да, мне нужно, чтобы вы сразу после подписания договора взялись за установку системы сигнализации. И на особняк, и на поместье.
Юматов, наконец, оторвался от чертежей, снял очки и протёр их шелковым платком:
— Само собой разумеется. Всё сделаем в лучшем виде. Удачи вам завтра.
Завтра мы отправлялись принимать завод по обработке мрамора и карьеры-спутники. Интуиция прямо-таки кричала, что без приключений приёмка не пройдёт.
Юмэ возвращалась в посольство. Удивительно, но встреча прошла гораздо лучше, чем она предполагала. Надо же, гайкокудзин даже не отреагировал на неё так, как должен был бы нормальный здоровый мужчина.
Её тонкие пальцы сжимали складки кимоно, когда она шла по ночным улицам. Лунный свет отражался в её узких глазах, придавая им неестественный блеск.
— Ничего, — прошептала она себе под нос, — я ещё заполучу его со всеми потрохами. Он ещё будет есть из моих рук, будет слушаться каждого моего слова. Именно так. И никак иначе.
Юмэ была довольна сыгранной ролью. Какой же он оказался доверчивый! Сама она прекрасно осознавала, что в сложившейся ситуации придётся быть предельно осмотрительной, чтобы выиграть эту партию. Фрагментарная память, доставшаяся ей в этом теле, подсказывала — Угаров ей необходим. А уж найти его по отголоскам собственной силы и вовсе оказалось несложно.
— Лучшая ложь — полуправда, — усмехнулась она, поправляя заколку в волосах. — И ведь не распознал же.
Особенно если правильно сдобрить эту полуправду. В Японской империи её действительно звали Юмэ. Она и правда была мико. Но являлась всего лишь бастардом великого дома Кагэро. Внучка архимага, она не участвовала в жалких соревнованиях молодой поросли, не пресмыкалась перед старым пердуном, лишь бы тот взял её в ученики. Ей претило подобное унижение.
— Тем более, — её губы искривились в презрительной усмешке, — я точно знаю, что архимаг — это не предел.
Юмэ планировала стать богиней. Для этого ей был нужен Юрий. Она пока не понимала всего, но верила, память обязательно вернётся и подскажет, как вознестись.
Глава 9
В воздушный порт столицы, откуда следовало добираться в деревушку Рыбрека, мы отправлялись целой процессией, и в этой процессии были не только мы с княгиней, но ещё и боевые химеры для охранения. Своих людей для охраны у нас пока было маловато, если не сказать печальней. Однако же химер у бабушки оказалось не так уж и мало. По её уверениям, обеспечить охрану полученных предприятий химерами она уж точно сможет. Правда, для этого ей пришлось с ними возиться ночами всю последнюю неделю.
— Понимаешь ведь в чем дело, Юра, — поясняла мне бабушка, следя за восхождением на борт дирижабля своей маленькой армии, — химеры в состоянии передать образ опасности и принять к исполнению приказы по особому каналу связи со мной или с тобой. Проблема в том, что расстояния эти не бесконечны. Так я уловила первые мыслеобразы о нападении на поместье в двадцати километрах от вас, четкая связь сработала на пятнадцати. Другими словами, чем ближе мы находимся, тем легче передать ту или иную информацию. Меня все называли бешенной сукой за возглавленные атаки, на деле ж, летая над полком, гораздо проще сокращать расстояния и координировать их действия. Размер Итурупа представляешь? Он километров двести в длину и примерно до тридцати километров в ширину. Руководить зачисткой острова от японцев можно было только находясь в воздухе.
— Хочешь сделать хорошо, сделай сам, — заметил я, осматривая стройные ряды химер, занимавших свои места в грузовом отсеке.
— Именно. Почему мои химеры были такими результативными? За их спинами стояла я, корректируя задачи и минимизируя потери. Хотя Коля… тот не совался на передовую и просто отдавал приказ, ожидая его выполнения. Когда Вика приняла командование остатками легиона… там и командовать было почти некем. А мне, как понимаешь, восстанавливать численность было некогда.
Для бабушки такие откровения были болезненной темой, потому я молча наблюдал, как последние химеры занимают свои места. Их дисциплинированность впечатляла.
— Но ведь военные не могли не придумать что-то этакое в помощь, — скорее констатировал я очевидное, чем спрашивал.
— Придумали, конечно. Артефакты-ретрансляторы с накопителями, крепились на ошейники. — Она достала из кармана небольшой кристалл в оправе. — Удалось заполучить по старой памяти партию для личного пользования, но их дальность до столицы всё равно не добьёт. Пока временно придётся управлять ими из Карелии.
— Это что получается, теперь у вас постоянно будет не голова, а дом советов? Вам придётся напрямую управлять защитой всех предприятий? — ужаснулся я.
— Какое-то время — да, — спокойно ответила княгиня, поднимаясь по трапу. — Пока Алексей не подберёт верных людей. Кстати… — она обернулась на полпути, — он рассказал о твоей идее насчёт службы безопасности. И о предложении основать младшую ветвь рода.
Наступила тягостная пауза. Я прекрасно понимал, что бабушка ждёт моих объяснений, но предпочёл сохранить молчание. Не следовало перебивать женщину, если уж она начала говорить, пока она до конца не выскажется. Всё равно она не воспримет любые аргументы. Так и не дождавшись от меня никакой реакции, Елизавета Ольгердовна уточнила:
— Ничего не хочешь мне сказать?
— А что я должен вам сказать, бабушка?
— Возможно, что стоило сначала со мной посоветоваться, прежде чем заявлять подобное? — в её голосе зазвучали стальные нотки.
— Возможно, — кивнул я. — Возможно, следовало мне сообщить, что Алексей — бастард вашего сына, тогда бы я несколько иначе строил с ним отношения. Однако же Алексей — тот человек, который нам сейчас критически нужен, к тому же он был предан роду и вам лично, и терять его только лишь из-за того, что у нас с ним могла организоваться мнимая конкуренция, мне не хотелось.
— Ты понимаешь, что твоё предложение могли воспринять как подачку?
— Никоим образом. Моё предложение — это достойный выход из ситуации, и если у Алексея все в порядке с амбициями, чувством собственного достоинства и гордостью, то он его примет.
Елизавета Ольгердовна лишь покачала головой:
— У него-то всё в порядке, но меня-то мог в известность поставить о таких предложениях?
— Извините, пришлось действовать по обстоятельствам, — коротко объяснил свой пассаж. — Так вы одобряете или нет вариант разрешения проблемы? — на всякий случай решил уточнить я.
— Конечно, одобряю. Не стоит показывать разновластие и разность мыслей даже среди своих. Пусть думают, что мы единый монолит и все мысли обсуждаем с тобой вместе.
«А вот это уже правильный был подход», — про себя подумал я. Мне было чрезвычайно радостно от того, что княгиня всё-таки согласилась с моим предложением.
Пока же мы завершили погрузку химер на транспортный дирижабль и взошли на борт, направляясь в Рыбреку. Оттуда до завода Светловых было рукой подать.
Это был мой первый полёт на дирижабле. И, честно говоря, я ожидал как-то большего. Не в том плане, что эмоций либо ещё чего-то нет, полёт прошёл обыденно, за нами была зарезервирована каюта первого класса. Нам подали обед, состоящий из 3 перемен блюд. Предложили вина, но мы с бабушкой отказались. Однако же особых восторгов полёт на дирижабле не вызвал. Княгиня также заметила моё задумчивое выражение лица при взгляде в вниз на прогулочной палубе.
— Что-то полёт не вызывает у тебя тех эмоций, которых я ожидала, — ухмыльнулась она.
— Потому что после Васьки дирижабль — это огромная неповоротливая рыбина, несущая нас по воздуху, словно криль, проглоченный китом. Конечно, невозможно сравнить ощущение ветра в волосах, восторг в груди и вот такое медленное, степенное перемещение.
Возможно, в какой-то мере на это повлиял ещё и облачный день, из-за чего, поднявшись чуть выше облаков, мы сразу же потеряли из виду и столицу, и, собственно, какие-либо ориентиры на местности. Любоваться было нечем, лишь одни облака и ничего более. Мы будто плыли сквозь комья сладкой ваты.
Эльза осталась дома наблюдать вместе с Лемонсом за Олегом Ольгердовичем, а мы же с княгиней отправились на приёмку. Об отсутствии на рабочем месте я предупредил обер-камергера. Тот отреагировал вполне достойно:
— Все понимаю, княжич, дела рода некоторым образом вынуждают вас присутствовать на столь значимых мероприятиях как единственного мужчину в семье. Поскольку принц ещё не вернулся из «командировки», — как вежливо называли при дворе увлечённость принца балериной, — я думаю, не возникнет проблем, если вы отлучитесь на какое-то время.
Однако же я сделал соответствующую запись в журнале о приходе и уходе с рабочего места, а также о грядущем отсутствии на оном как минимум в течение двух дней. Это на тот случай, если вдруг потом мне кто-нибудь попытается предъявить, что я самовольно покинул службу. Я, конечно, сомневался в организации подобных подлянок, уж слишком они мелочны, однако же нельзя было исключать и такое развитие событий.
Перелёт до Рыбреки занял неполных три часа. Когда дирижабль начал снижаться, сквозь разрывы в облаках показались бесчисленные озёра, сверкающие как ртуть среди изумрудной зелени. Деревушка неожиданно оказалась портом — крохотные лодочки качались у причала, а запах смолы и рыбы витал в воздухе.
В воздушном порту деревушки нас встречала женщина в светло-серых одеждах, в шляпке, скрывающей вуалью лицо, и сухой как жердь мужчина в невзрачном костюме с внешностью похожей на сурка. Женщина первой подошла к нам у трапа и представилась:
— Светлова Анна Игнатьевна, дочь Игната Сергеевича, буду передавать вам дела на заводе и карьерах.
Затем представился «сурок»:
— Поверенный по особым делам, Иван Иванович Леонтьев, буду наблюдать за соблюдением некоторых формальностей.
Мы представились сообразно титулам и обменялись приветствиями. Пришлось подождать выгрузки химер, и лишь после этого мы отправились к заводу и карьерам. Семьдесят километров от Рыбреки до завода мы преодолели на трициклах, а химеры своим ходом, следуя за нами по пятам. Анну Игнатьевну несколько настораживало подобное сопровождение, однако же она молчала, управляя колонной. Благо, коридор следования миниармии химер был заранее согласован бабушкой, и даже оплачено причинение беспокойства местным помещикам.