Сам завод располагался недалеко от деревушки Вознесенье, что на берегу Онежского озера. Там же виднелась небольшая пристань, от которой уходили гружёные баржи с продукцией из мрамора.
Я же искренне удивился, как с такой логистикой они умудрились заковать Петербург в мрамор.
На ходу Анна Игнатьевна поясняла, что камень из всех карьеров-спутников доставляют на завод по реке Свирь. Первичную обработку он проходил прямо в карьерах магами-ремесленниками воды и воздуха, а уже дальнейшую обработку на заводе, в том числе и с использованием всевозможных алхимических присадок.
— Особые заказы выполняются тоже на заводе, там есть разделение цехов по видам работ, — поясняла с некоторой грустью Светлова. Судя по тому, как она свободно ориентировалась в теме, мраморные карьеры находились под её ответственностью. — Готовая продукция доставляется по той же реке Свири сперва в Ладожское озеро, а после и в Петербург. Зимой доставляем санями, в остальное время года — баржами.
Сам завод неожиданно напомнил мне храм Ордена Святой Длани — те же пять отдельных корпусов, объединённых центральной управой. Пока Светлова проводила бабушку и поверенного по основным цехам, я решил проверить защитный контур, о котором говорил Степан.
Анализатор в моих руках сразу же начал тревожно мигать — Юматов не ошибся. Охранные схемы кардинально отличались от базовых, причём вкраплений было так много, что на каждый стандартный узел приходилось три-четыре дополнительных. Пришлось обратиться к Светловой за разъяснениями:
— Анна Игнатьевна, не могли бы вы пояснить усовершенствования в заводской артефакторной защите? — спросил я, показывая на необычные показания прибора.
Женщина в светло-сером платье ехидно хмыкнула:
— Юрий Викторович, вы оказывается не только искусный боец, но и знаток артефакторики.
Я лишь вопросительно приподнял бровь, делая вид, что не понимаю намёка.
— Не обессудьте… — её голос внезапно зазвенел холодом. — О вашей «победе» над нашим юношей знает весь Петербург. Он до сих пор в лазарете.
В её глазах читалась такая личная обида, что я сразу понял — Павел Светлов приходился ей близким родственником.
— Простите мою прямоту, — спокойно ответил я, — но ничего особенного я с ним не сделал. У парня случился самостоятельный магический и нервный срыв. Напротив, я вёл себя максимально корректно, не позволив опозорить ни свой род, ни вашу фамилию перед императрицей.
— Это ваша версия событий, — отчеканила Анна Игнатьевна, резко повернувшись. — Версию Павла мы ещё услышим. — Но тут же, взяв себя в руки, продолжила: — Что касается защиты… Вы абсолютно правы, княжич. Контур усилен из-за духов Карельских скал.
Она провела рукой по мраморной стене, и я заметил, как её пальцы слегка дрожат.
— Эти низшие духи постоянно вредят добыче мрамора, портят продукцию, пытаясь отвадить людей от своих владений. Особенно страдают склады готовых изделий и карьеры. Защита реагирует на их приближение особыми звуковыми частотами, временно отпугивая. — Она бросила осторожный взгляд на бабушку. — Говорят, те же частоты отпугивают тварей, заражённых скверной. Но раз вы с княгиней чувствуете себя нормально…
— Дай бог вам никогда не увидеть настоящих тварей, поражённых скверной! — резко оборвала её бабушка. Её глаза вспыхнули холодным огнём. — Иначе вы первые побежите к нам с мольбами уничтожить эту нечисть.
Поверенный, всё это время молча делавший пометки в кожаном блокноте, наконец поднял голову:
— А что это за духи Карельских скал? — его тон был деловито-равнодушным.
Анна Игнатьевна вздохнула:
— Маги, работающие сутками под землёй, видят многое… Приходится защищать и их, и производство. В реальности духов вы убедитесь сами. Не волнуйтесь — мы перепривяжем все контуры к новым владельцам.
Мои подозрения насчёт подкупа поверенного постепенно рассеивались. Представитель императрицы проявлял неожиданное рвение — залезал в каждую щель, задавал неудобные вопросы, о которых мы даже не подумали бы. Не раз Анне Игнатьевне приходилось лихорадочно рыться в бумагах, чтобы ответить на его каверзные запросы.
Несмотря на явную неприязнь ко мне лично, Светлова держалась с достоинством истинной дворянки. Лишь упоминание о дуэли выводило её из равновесия — тогда её тон становился язвительным, а в глазах вспыхивал холодный гнев. Но даже это она быстро брала под контроль, возвращаясь к профессиональному тону экскурсовода.
Мы продолжили осмотр, и с каждым новым цехом картина становилась всё яснее — этот завод был настоящим шедевром магической инженерии, где каждый элемент защиты имел своё тщательно продуманное назначение. А духи Карельских скал… Что ж, скоро нам предстояло убедиться в их существовании лично.
Лучи полуденного солнца золотили верхушки сосен, когда бабушка оставила часть химер на защите завода, и мы проследовали на ближайший из карьеров.
— Господа, мы объедем все карьеры, — Анна Игнатовна выпрямила спину, поправляя складки своего серого платья, — чтобы к нам случайно не оказалось вопросов ни у представителя императрицы, ни у вас. — Её голос звучал чётко, как военный рапорт. — Мы — честные люди и не собираемся нарушать приказ государыни.
«Да, такой бы принципиальностью обладал бы ваш батюшка и его внук», — подумалось мне, однако же я не стал обострять обстановку, лишь молча кивнул, ощущая под ногами хруст гравия.
Дорога к карьеру шла по широкой просеке, по которой на специальных деревянных платформах с магическими усилителями доставлялись от карьеров к заводу камни и частично обработанные глыбы. Сосны по обеим сторонам стояли как молчаливая стража. Как позже оказалось, карьеры были похожи друг на друга, разве что добываемый камень отличался цветом и фактурой — от нежно-розового до глубокого чёрного с серебристыми прожилками.
Карьер предстал перед нами огромной чашей, вырубленной в теле скалы. Если на заводе в разных цехах трудились маги ремесленных специальностей, их пальцы ловко выводили изящные узоры на камне, вырезая по определённой заготовке чаши для фонтанов, статуи в сады и в публичные места, всевозможные беседки, украшения колонн и прочее, то здесь же шла достаточно грубая обработка камня магами воды и магами воздуха. Их жесты напоминали движения дирижёра, управляющего невидимым оркестром стихий. Маги земли в кожаных фартуках и с лицами, покрытыми каменной пылью, указывали, в каком месте, на каком расстоянии убирать породу, магии воды и воздуха синхронными взмахами рук отпиливали камень ровными заготовками и проводили первичную обработку. В том числе они перемещали плиты по воздуху вертикально, словно невесомые перья, что упрощало вариант поднятия сырья из карьера нагора.
Карьеры были достаточно глубокими, навскидку я бы определил не менее тридцати метров вниз, где в полумраке продолжали копошиться фигурки рабочих, и там продолжалась ещё добыча. Однако же привлекло меня даже не это. Всмотревшись в ауру этого места, где магические потоки переплетались как нити гигантского полотна, я случайно заметил, как весь карьер по кругу опоясывал некий защитный конструкт, нити которого стекались к небольшой пещере на самом верху чаши. Там, в прохладной тени я увидел огромный кристалл бурого цвета, его поверхность, испещрённая древними рунами, пульсировала незнакомой тревожной силой. Уже протянув руку для того, чтобы его коснуться, ощутив исходящее от камня покалывание в кончиках пальцев, я услышал окрик Анны Игнатовны:
— Не стоит, княжич. Это центр управления магического контура карьера, именно на нём мы совершим перепривязку. Он защищает от духов гор. — Её пальцы нервно перебирали складки платья. — Как только те дадут о себе знать, сработает система, которая остановит выработку и подаст сигнал эвакуации. Если контур не обнаружит живых в карьере, сработает система самоподрыва.
— А что, были подобные случаи? — я не отводил взгляда от пульсирующего кристалла.
— К сожалению, были, — её губы сжались в тонкую линию, — я покажу вам по дороге. А пока же есть соседняя выработка.
Она резко развернулась, её тень упала на стену карьера, искажаясь в причудливые очертания.
Мы сели на трициклы с магическими двигателями, которые заурчали мягким басом, и отправились за Светловой. Та была необычайно серьёзной, её пальцы белели от напряжения на руле, подвозя нас к огромному карьеру, затопленному водой по самые венцы. Поверхность воды была абсолютно неподвижна, отражая небо как гигантское зеркало.
— Вот здесь была одна из самых перспективных выработок малахитового мрамора, — голос Светловой звучал глухо, — однако же во время бурения и вывоза камня мы потревожили кое-кого из скальных духов, и тот на нас ополчился.
— В чем это выразилось? — я ощутил, как по спине пробежал холодок.
— Вся смена магов погибла, всё обагрилось кровью, — её глаза расширились, словно вновь видя тот ужас, — а мрамор не просто изменил свою окраску, но и затряслись горы вокруг. Тогда контура, сигнализирующего о духах, ещё не было, был установлен лишь самоподрыв на случай одновременного умерщвления всей смены. Он и сработал. Открылся проход к грунтовым водам, и всё затопило. И теперь у нас здесь озеро-напоминание. Вода здесь никогда не замерзает, даже в самые лютые морозы. Для себя мы сделали вывод, что выработку глубже пятидесяти метров производить нельзя.
— Однако… — я обвёл взглядом зловеще спокойную водную гладь.
Если это правда, то добыча сопрягалась с рисками. Правда, я не исключал и варианта, что Светловы кого-то убрали по-тихому, спихнув всё на духов и заметая следы. Но глядя на дрожащие руки Анны Игнатовны, в этом начинаешь сомневаться.
— Да, княжич, а вы как думали? — она горько усмехнулась, и в этом выражении было что-то почти материнское. — Любая работа с недрами, любая добыча несёт с собой риски. Мы ещё столького не знаем. И, отбирая у матушки природы её богатства, далеко не всегда она с радостью нам их отдаёт, — её голос дрогнул, — а теперь вернёмся, нам необходимо перенастроить на Угаровых контур защиты карьера, а для этого нужна ваша кровь.