— Иди ко мне… Или я начну убивать их по одному, — прошипело существо.
В его руке мелькнул нож — один из парных стилетов. Второй такой я вынул из волка сегодня. Лезвие блеснуло, проведя по мочке уха Громыкина. Кровь потекла тонкой струйкой.
Но кроме стилета я заметил и странный браслет из электрума на запястье с вязью смутно знакомой письменности. Я такую видел совсем недавно. Что индийское… Санскрит?..
— Стоит мне коснуться раны… и его уже не вернуть. Иди ко мне.
Всё происходящее казалось нереальным. Почему это существо не походило на того, с кем боролся вожак? Почему Громыкин не проснулся, когда ему порезали ухо? Почему двери были открыты? Куда делись химеры? Ещё и этот браслет… Но ответственность, взятая за рабочих сегодня, заставила меня сделать шаг навстречу.
Я позвал внутри себя горга. Тот заворочался с явным раздражением — то ли из-за того, что я его постоянно дёргаю, то ли потому, что ему не по нраву был наш «собеседник».
— Что ты такое? — спросил я, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Хотя, кажется, я поторопился насчёт мурашек. Судя по треску одежды, это прорастали игловые наросты вдоль позвоночника.
Существо расхохоталось, и этот звук напоминал скрежет железа по стеклу.
— Кто я? Кто я такой? — оно передразнило меня. — Хочешь познакомиться с тем, кто уничтожит твою душу и займёт твоё тело?
— Слишком много слов, — сквозь зубы процедил я, чувствуя, как раздаются мышцы, укрепляются связки и сухожилия, а человеческая кожа сменяется чешуёй горга. — Вот он я. Что ты хотел?
— Ты мне подходишь. Дерзкий… Отличная оболочка для Кродхана. Гораздо сильнее, чем этот ничтожный человечишка, посмевший потревожить мой покой. Он был пустой скорлупой — слабый, жалкий, алчущий власти и мести. А ты… — существо облизнулось, обнажив ряд острых зубов. — Ты силён. Твоё тело, твой дар… Ты мне идеально подходишь.
Тварь отбросила Громыкина, и тот покатился по земле, будто сломанная марионетка.
— Кто ты, Кродхан? — повторил я свой вопрос, чувствуя, как горг внутри меня напрягся, готовясь к бою. Кажется, до того он присматривался к сопернику и признал его вполне достойным для противостояния. Но эту тварь я хотел уничтожить своими руками.
Демон расхохотался, начав кружить вокруг меня, будто оценивая добычу. Его дыхание пахло гнилью и медью.
— Я? — он прошипел мне прямо в ухо, отчего по спине пробежал ледяной холод. — Я — кошмар всего живого. Я — гнев и ярость богов, покинувших этот мир. Я — ракшас! И ты станешь моим рабом!
Глава 13
А я не знаю, как объяснить происходящее, но последняя фраза ракшаса про раба меня не напугала. Более того, разозлила. Что там говорила кицунэ про ракшасов? Это демоны кошмаров? Ну что ж, тогда это объясняло, почему спал Громыкин, почему спали бабушка и Светлова. Но почему проснулся я? Скорее всего, дикий вой был моим собственным, пробудившим меня ото сна. Ну что ж, посмотрим, кто кого!
— Кро-о-одхан, — улыбнулся я во все тридцать два зуба. Мне показалось, или верхние клыки оцарапали губу, пуская кровь? — Вот он я! Ты же хотел себе раба? Так попробуй взять.
Кродхан оскалился и тут же рванул в мою сторону. Однако скорость горга меня не подвела, и я легко уклонился от замаха лапой, мелькнувшей у меня перед лицом.
— Что же, я люблю поиграть со своей жертвой, — зарычал демон, чем-то напоминая мурлыканье дикой кошки.
— Кто ещё с кем играть будет!
Следующий мой выпад Кродхану не понравился, я располосовал его белоснежный плащ когтями.
— Ах ты… Скорость хорошая, мне нравится, — обменявшись парой ударов и уклонившись друг от друга, он расхохотался, одним прыжком отпрыгнув на несколько метров назад. — Любопытно, но мне некогда заниматься глупостями. Меня ждёт целый мир, который должен встать на колени пред моим величием. Склонись мне!
— И ты собираешься завоёвывать мир в этой дрянной оболочке? Что же ты от меня шарахаешься, как красна девица на сеновале? Вот он я. Бери и владей, — дразнил я Кродхана и манил его пальцем, приглашая к себе. При этом разорвал на груди рубашку, показав собственное тело, изменённое горгом. — Иди сюда, родной. Кыс-кыс-кыс, хороший котик…
Уж не знаю, что разозлило Кродхана больше — сравнение с девицей на сеновале или с кошкой, но он в миг сорвался с места, целясь мне в грудную клетку с намерением вырвать сердце. Вот только я не был жертвой. Мы поменялись ролями. Я специально его спровоцировал.
Мгновение — и его когти начали драть чешую горга, пытаясь вскрыть её и погрузиться в мою кожу. Но вместо закономерной боли я почувствовал невыносимый голод, и это был явно голод не горга, а чего-то иного.
Голод был такой силы, что мне захотелось сожрать этого демона целиком: вскрыть клыками ему горло, напиться его кровью и проглотить всего, чтобы не осталось ни единой косточки.
Наша схватка перестала выглядеть красивой и грациозной, какой она начиналась. Здесь было два мясника, каждый из которых пытался добраться до сути другого, и победителем стал бы тот, у кого вышло бы это быстрее.
Меня всё ещё спасала уплотнённая шкура горга, а вот самого ракшаса пока пытался спасать нагрудник из древнего доспеха, который я вскрыл собственными когтями, словно консервную банку, и погрузился в горячую плоть. Второй рукой я прижал к себе за пояс ракшаса и зарычал ему в ухо:
— Ты же так хотел моё тело, а даже до сердца добраться не можешь! Слабак!
Голод стал нестерпимым, он требовал удовлетворения… будто сила, призванная для помощи, требовала платы прямо сейчас… И я вгрызся в глотку Кродхану, почувствовав отвратительнейший вкус демонической крови: терпкий оттенок восточных сладостей, медь крови и могильная гниль. Я пил его кровь, всё глубже пробиваясь сквозь грудную клетку, взламывая рёбра и практически сжимая его сердце.
Опасность подстёгивала. Я уже чувствовал, как отлетали одна за одной пластины горговой чешуи на собственной груди, как они трескались, пропуская внутрь чужие когти. Ещё чуть-чуть — и моё сердце оказалось бы в капкане демонической лапы…
Но в тот момент, когда он попытался вогнать когти в моё сердце, оттуда ему навстречу вырвался поток необузданной энергии. Я не видел её, но ощущал: ту прохладную волну, что омывала меня после тренировок с магией кошмаров; ту силу, которая прожигала огнём мою руку, когда я пытался остановить виверну; ту силу, что вырвала с корнями зубы наглого аристократа.
Это была именно та сила. У неё не было цвета, я никак не мог распознать её визуально, но ею было наполнено моё тело, мои каналы, моя душа — всё во мне. Сейчас именно эта сила, невидимая, но не менее смертоносная, принялась пожирать того, кто посмел покуситься на меня и на мою свободу.
Отчего-то только сейчас мне подумалось, что эта сила гораздо страшнее сущности горга, поселившегося у меня под сердцем. И, вероятнее всего, именно эта магия смогла перебить страх скверны в диких животных. С запозданием это понял и ракшас, резко подавшись назад.
Но у него ничего не вышло. Пока он взламывал чешую горга, я наконец добрался до его трепыхающегося, испуганного сердца — и сжал его. Демон замер, боясь пошевелиться. Я же упивался его страхом, словно изысканным вином:
— Неужто ты испугался? Демон ночных кошмаров, — мурлыкал я ему в ухо, — вдруг испугался какого-то обычного человечишки? Так знай: ты испугался не человечишки. Ты испугался Таджа.
Не знаю, откуда всплыло именно это слово — оно было вписано в обращение к учебнику по магии кошмаров, — но от его звука демон попытался отшатнуться, словно от пощёчины. Но не тут-то было. Мои когти уже сомкнулись на его сердце, и стоило Кродхану податься назад, как я вырвал его из груди.
Но даже потеря сердца не испугала демона так, как тот самый «Тадж». Хотя… опустив взгляд ниже, я понял, что дело было вовсе не в «Тадже»…
Кродхан осел на землю с дырой в груди и баюкал собственную лапу, которая просто распадалась на глазах. Её будто пожирало заклятие тлена, только если от тлена тело осыпалось бы хотя бы золой, то здесь оно просто исчезало, растворялось в пространстве. Пожирая, пожирая и снова пожирая.
Демон выл, катался по земле и, в конце концов, просто отгрыз себе лапу чуть выше локтя, пытаясь спастись. Но не тут-то было: отпав, конечность исчезла, а это невидимое нечто перекинулось дальше на демона, продолжая его уничтожать.
В руке у меня продолжало биться демоническое сердце. Вглядевшись в него ещё раз, я понял, что оно уже давно не принадлежало человеку. Не таким оно должно было быть. Не таким.
Тихий и назойливый голосок нашёптывал в моём сознании:
«Съешь его. Съешь. Усилься. Поглотив его, ты станешь значительно сильнее».
— Ну уж нет! — вслух возмутился я, сбрасывая наваждение. — Жрать эту дрянь я точно не стану.
Взглянув ещё раз на почти сожранного неизвестно чем ракшаса, я оценил, что распад уже добрался до второй руки, на которой блестел тот самый браслет с индийскими письменами.
— Оставь браслет, — приказал я невидимому пожирателю.
Спустя пару минут только сердце и браслет остались на память о схватке с демоном кошмаров. Но отчего-то я абсолютно точно знал: если мне понадобится теперь призвать демона, у меня будет чем это сделать.
Дай-то боги, чтобы мне никогда не пришлось этого сделать.
Усилием воли я заставил себя нырнуть в моё собственное ничто, оставив на полке в деревянном шкафчике возле учебника по магии кошмаров сердце демона и браслет с индийскими письменами.
«Коллекция-то растёт», — мелькнула мысль, но с этим предстоит разбираться позже.
Пока же я чувствовал, как моё внутреннее ничто ропщет. Оно было недовольно и буквально выдавливало меня обратно в реальный мир. Общий смысл претензий я уловил всего в одном слове:
«Умойся!»
И тут же меня выкинуло из моего тайного убежища. Да, совет был хорош: я стоял весь залитый кровью ракшаса, с практически вскрытой грудной клеткой, из которой сочилась моя собственная кровь. Всё это смешивалось и гарантировало мне заражение скверной.