Жрец Хаоса. Книга II — страница 33 из 47

ердце рану заживить мог, и даже проломы черепа с мелкими повреждениями мозга восстанавливали. А сейчас… тьфу… не осталось, архимагов-лекарей, которые бы способны были работать со столь тонкими материями. Скоро будут умирать одновременно и бедные, и богатые по одной причине — от того, что некому им будет помощь оказать.

Обсуждая местную магическую действительность, мы поднимались из подвала, пока нас не перестрела Эльза. Она торопливо спускалась по ступеням, глядя себе под ноги, чтобы не наступить на подол домашнего платья, потому едва не врезалась в меня. Я успел подхватить ойкнувшую девушку, прежде чем та упала.

Увидев нас, лицо Эльзы исказила тревога.

— Елизавета Ольгердовна, Юра, беда! Василиса пропала!

Глава 17

— Елизавета Ольгердовна, Юра, беда! Василиса пропала!

Бабушка отмахнулась от этого известия, как будто бы так и должно быть.

— Эльза, не переживай, Василиса у нас девочка самостоятельная, иногда может и полетать. Правда, зачастую она это делает над поместьем. Я сделаю ей внушение о том, чтобы над столицей она не летала без моего разрешения. И странно… Обычно она предупреждает о подобных отлучках.

Последнюю фразу бабушка произнесла уже скорее для себя, глядя куда-то в сторону, где за окном медленно опускались сумерки, окрашивая небо в багровые тона.

Однако же мне отчего-то казалось, что всё не так просто. Я потянулся по связи с химерой и понял, что связь эта дребезжит чем-то нервным, фонит тревогой, беспокойством и самым настоящим страхом на границе с ужасом. Ощущение было похоже на тонкую стальную нить, натянутую до предела и вот-вот готовую лопнуть. Уж что-то подобное достаточно сильная химера — венец творения химеролога-архимага — вряд ли должна была испытывать просто так. О чём я и сообщил бабушке.

— Елизавета Ольгердовна, проверьте связь, — коротко обратился я к ней.

Бабушка нахмурилась, услышав подобное руководство к действию. Её брови сошлись в одну тёмную линию, а взгляд застыл, как будто бы она подключилась по связи к самой Василисе и попыталась посмотреть что-то её глазами. Спустя несколько секунд на лицо самой княгини легла тень беспокойства. Она резко вдохнула, словно вынырнув из глубины:

— Нам срочно нужно во дворец.

— Елизавета Ольгердовна, не думаю, что нас будут рады там видеть, — честно предупредил я её. — Мне дали отворот-поворот на две недели в связи с выходом после карантина, разрешив милостиво заниматься делами рода, и думаю, что повторный мой приход не вызовет особого энтузиазма, тем более что прошёл всего лишь день с последнего моего появления. А поскольку на карантине мы сидели с вами вместе, вряд ли в отношении вас есть несколько иная установка.

— Поверь мне, Юра, они захотят нас увидеть. И очень скоро.

Во дворце мы были спустя полчаса. Ну, как «во дворце»… Мы приземлились на площади возле Кремля. Необходимо было ещё получить разрешение попасть во дворец, тем более что часы на кремлёвской башне отбили девять часов вечера. Их тяжёлый бой разнёсся над пустынной площадью. В такое время официальные приёмы уже были давным-давно завершены, а посему вытребовать аудиенцию у императрицы было достаточно сложно. Однако же бабушка воспользовалась привилегиями, имеющимися у архимагов, затребовав немедленную встречу. Её голос, когда она говорила со стражей, звучал истинно по-генеральски, чувствовался не только военный опыт, но и управленческий.

Требование о встрече передали обер-камергеру, и тому пришлось лично выходить к нам. Он даже не вышел из тени замкового прохода, лишь мундир с золотым шитьём тускло блестел в свете артефакторных светильников. Держа дистанцию в пять метров, он внятно повторил то же, что и сообщили мне: официально на две недели в целях безопасности мне и княгине запрещено появляться в пределах дворца.

На что княгиня ответила кратко:

— Если мы появимся через две недели, то к этому моменту её императорское высочество Елизавета Алексеевна умрёт. Поэтому либо вы нас проводите на территорию дворца, либо мы умываем руки.

Обер-камергер кусал губы и хмурился, не понимая, как поступить в этом случае, его пальцы нервно перебирали край кружевного жабо. Бросив короткое:

— Ожидайте, — он стремительно исчез в коридорах дворца.

В следующий раз он появился с лицом белее мела и слегка подрагивающими буклями на парике.

— Следуйте за мной, княгиня, княжич, — кивнул он и на расстоянии нескольких метров всё так же двигался впереди нас, ничего не говоря и не задавая никаких вопросов. Его спина была неестественно прямой, будто он боялся обернуться и увидеть у себя за спиной не нас, а изменённых скверной тварей.

В этот раз нас довели до приёмной императрицы гораздо быстрее. Атмосфера там была «лёд и пламя», в том смысле, что от Марии Фёдоровны расходились ледяные змеи во все стороны, а принц то и дело сжимал и разжимал кулаки, пытаясь удержать пламя на внутренней, поверхности ладоней. Судя по недовольным лицам, они только что крупно повздорили, но к компромиссу не пришли.

— Откуда вы вообще знаете о пропаже принцессы? Может это вы с вашей химерой его организовали? — без всяких приветствий и прочих соблюдений этикета обратилась к нам императрица. Она вцепилась руками в спинку стула, превратив его в ледяной трон.

— Мама! — зарычал принц гортанно, отчего во все стороны брызнуло пламя, топя материнский лёд и оставляя чёрную копоть на нижних оборках домашнего платья императрицы. — Они пришли помочь! Умерь свою паранойю!

— Благодаря моей паранойе мы все всё ещё живы! — припечатала императрица и выжидательно уставилась на нас.

— И вам доброй ночи, Мария Фёдоровна. — Бабушка слегка склонила голову, но в этом жесте не было ни тени покорности — только стальная вежливость. — Почему сразу не послали за нами? — вопросом на вопрос ответила бабушка, при этом сохраняя завидную невозмутимость.

— Потому что ваше появление во дворце после карантина нежелательно, — императрица перестала использовать всевозможные политесы. — Если выбирать между вариантами: заразить всех либо попытаться найти дочь в одиночку, естественно, я выбрала вариант с самостоятельными поисками.

Её голос дрогнул на последних словах, выдавая страх, который она отчаянно пыталась скрыть за маской власти.

«Ну и дура», — хотелось сказать мне, но я сдержался. Зато бабушка не сдержалась:

— Глупость несусветную сотворили, сколько времени можно было сэкономить!

Дурой, конечно, она императрицу не назвала, но смягчила упрёк, как смогла.

— Где сейчас моя дочь? — давила на своём императрица.

При этом Мария Фёдоровна настолько разнервничалась, что температура воздуха в кабинете стремительно падала, иней узорами пополз по стёклам окон, и изо рта начали вырываться облачка пара. Дыхание её стало неровным, прерывистым — как у загнанного зверя.

— Внутри старой башни. Девочка каким-то образом обнаружила туда вход.

Императрица выругалась, причём даже близко не на русском языке:

— Какого демона её туда понесло?

— Маленьким девочкам всегда любопытно искать сокровища, некоторые их даже находят, — хмыкнул я. — Ещё радуйтесь, что рядом с ней была Мурка в качестве компаньонки, иначе бы мы вообще её не отыскали.

— Ваша химера может вывести её? — принц впервые обратился к нам напрямую, и в его голосе прозвучала почти детская надежда.

— Судя по всему нет, иначе уже бы это сделала, — ответил я вместо бабушки, пока та пыталась пообщаться с Василисой.

— Как вы вообще узнали, что моя дочь пропала? Вы говорили, что сняли привязку к себе⁈

Паранойя Марии Фёдоровной на этот раз была как никогда близка к истине, но ей об этом знать было не обязательно.

— Перепривязали, — согласилась княгиня. — По вашему настоянию. Потому Мурка позвала на помощь другую мою химеру, которая тут же ринулась привлекать внимание к пропаже. Сейчас Василиса сидит где-то у вас возле старой башни и пытается отследить, в какой стороне застряли ваша дочь со своим питомцем. Поэтому давайте не будем терять время здесь, а отправимся на поиски.

Меня заинтересовала фраза про потерю связи. Бабушка вряд ли убрала свой канал связи. Но ничего дельного про принцессу не смогла рассказать, кроме того, что девочка в башне. Тогда я тоже попытался достучаться до Мурки, ведь химера и со мной смогла выстроить канал связи, но сейчас там была глухая тишина. Как будто поверх шла шумовая завеса — совершенно не было слышно ни мыслей, ни ощущений, ни эмоций. Каким образом их услышала Василиса и почему не смогла докричаться, дозваться нас? Об этом нужно будет поговорить с бабушкой позже, а сейчас императрица молча кивнула головой и потребовала камергера провести нас к старой башне.

Пока нас вели коридорами дворца, я тихо обратился к бабушке:

— Что за старая башня?

Но просветить меня по этому вопросу взялась не она, а принц. Он так и сказал:

— Елизавета Ольгердовна, не утруждайтесь, я поясню.

Если императрица шла на некотором отдалении от нас, то принц сразу же стал идти рядом со мной, тем самым показывая, что никакого заражения не боится. Я оценил жест и при этом заметил недовольство императрицы подобными действиями.

— Может, не стоит злить вашу матушку, Ваше Императорское Высочество? Может, стоило держаться на некотором отдалении?

— Глупости, Юрий Викторович. Если матушке недостаточно официального заключения, где три лекаря из самых разных инстанций подтвердили, что вы не больны, то мне этого более чем достаточно. Более того, зная вас, вы бы просто не явились к своим людям и не стали бы их заражать, если бы чувствовали за собой изменения. За то короткое время, что мы знакомы, я заметил, что вы печётесь о своих людях не меньше, чем о родных, а потому подвергать кого-либо опасности просто не стали бы.

— Все верно, Ваше Императорское Высочество, — кивнул я, радуясь прозорливости принца. — Так что за старая башня?

Мы шли чуть впереди, вслед за камергером, и Андрей Алексеевич принялся рассказывать: