По договоренности с румынским правительством советским войскам следовало продвигаться ежесуточно на 20 км по мере ухода румынских войск. При этом румыны должны были оставлять на местах железнодорожные составы, оборудование промышленных предприятий и сельскохозяйственную продукцию. Однако, в нарушение этого соглашения, румынская армия занималась откровенным грабежом и разбоем, и тогда командующий фронтом позади румынских войск выбросил три десантные бригады, которые овладели городами Болград, Рени, Кагул и Измаил, и заставил их строго соблюдать дипломатические соглашения. 4 июля 1940 года на Соборной площади Кишинева состоялся парад советских войск. Парадом командовал генерал-лейтенант В.И. Болдин, а принимал его командующий Южным фронтом генерал армии Г.К. Жуков. Советско-румынская граница была «закрыта». Вся операция по возвращению Бессарабии и Северной Буковины длилась шесть дней, и, по сравнению с походом Красной Армии в Польшу, она отличалась высокой организацией и дисциплиной.
Возглавив один из самых крупных округов, Г. Жуков понимал, что победа Германии над Францией и Англией лишь на время отодвинула большую войну в Европе, к нему уже поступала информация, что на территорию Польши прибывают дивизии, участвовавшие в боях на западе. Киевский особый военный округ пополнялся механизированными корпусами и новыми дивизиями, так как в высшем руководстве страны и Генеральном штабе до войны культивировалась мысль, что при нападении гитлеровской Германии на Советский Союз, которое со временем считали неизбежным, главный удар будет нанесен через Украину, и здесь держались главные силы страны. По оперативному плану Генерального Штаба на случай войны войска Киевского военного округа, во взаимодействии с левофланговыми армиями Западного округа, должны были нанести ответный удар в направлении Люблин, Краков, и, разгромив наступающую группировку противника, закрепиться на берегах Вислы. Для выполнения этой задачи была создана соответствующая группировка войск и необходимые запасы вооружения и продовольствия.
Но самым тщательным образом Г. Жуков занимался изучением опыта ведения боевых действий армий вермахта при нападении на Польшу, и особенно на Францию, выделяя и обобщая то главное, что приводило их к победе: внезапность, внезапность и еще раз внезапность нападения, массированное применение танков на узких участках прорыва (до двухсот танков на километр фронта), при тесной поддержке военно-воздушных сил и артиллерии, и смелые броски танковых и моторизованных соединений и частей в оперативный тыл, где они окружали главные силы и громили резервы противника, нередко развивая оперативный успех в стратегический. Это был новый вид боевых действий в военном искусстве, характеризующийся высокой маневренностью танковых и моторизованных войск и их новым видом взаимодействия с авиацией и артиллерией и более устойчивой системой управления в бою. Теперь пехота закрепляла завоеванные подвижными войсками позиции и рубежи, а сами подвижные войска устремлялись вперед, в глубокий тыл противника, нередко решая судьбу войны. Так было при разгроме армий Польши, Франции и экспедиционного корпуса Англии. Применение воздушных десантов и диверсантов для захвата важных объектов способствовало успеху подвижных сил, а обман и дезинформация относительно истинных целей в наступлении нередко вводили в заблуждение обороняющихся, заставляя их удерживать рубежи, которые уже были обойдены. Не мог Г. Жуков не обратить внимания, что во всех дивизиях вермахта разведподразделения, противотанковая артиллерия, связь и инженерные части были моторизованы. Он добился перед войной моторизации разведывательных подразделений, но большего не позволяли возможности военной экономики
Со свойственной ему кипучей энергией и настойчивостью Г. Жуков занимался совершенствованием оперативных и мобилизационных планов, подготовкой подчиненных органов управления и войск к выполнению поставленных перед ними задач с учетом приобретенного им боевого опыта, уроков советско-финской войны и начавшейся Второй мировой войны. Шла также напряженная работа по развертыванию и формированию новых механизированных, авиационных, артиллерийских и других соединений и частей.
В конце декабря 1940 года в Москве состоялось большое совещание высшего командного состава страны с участием Сталина и членов Политбюро. На нем с интересным докладом «Характер современной наступательной операции» выступил командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Г.К. Жуков. На основе достижений науки и промышленности, военно-теоретической мысли, анализа боевых действий во время последних войн и военных конфликтов, он изложил новые черты наступательной операции фронта и армии, а также способы использования крупных танковых и механизированных соединений во взаимодействии с военно-воздушными силами, в том числе при действии в тылу у оперативной группировки противника и при развитии оперативного успеха в стратегический. Он обратил внимание участников совещания, что при прорыве укрепленных районов немцы особое внимание уделяли тесному взаимодействию пехоты, артиллерии, танков, саперов и авиации. Прежде чем атаковать тот или иной укрепленный район, в тылу немцев шла усиленная подготовка к атаке на учебных полях и макетах, построенных по типу оборонительных позиций противника. «В общем, – констатировал Жуков, – немцы в этом отношении целиком использовали опыт Суворова при подготовке штурма крепости Измаил». Докладчик показал возросшие размах, глубину и темпы наступления, необходимость применения воздушных десантов для захвата ключевых объектов и рубежей в оперативной глубине обороны противника. К числу важнейших черт операции он относил также непрерывность ведения наступательной операции фронта (армии) и завоевание господства в воздухе. Г.К. Жуков убедительно раскрыл роль и место фронта (армии) в наступательной операции, оперативное предназначение элементов наступательной группировки фронта, состав и задачи ударной армии и группы развития успеха. Большое место в докладе отводилось вопросам подготовки и ведения наступательной операции. Все это свидетельствовало о комплексном подходе к проблемам оперативного искусства.
При выступлении Г. Жукова Сталина на совещании не было, но он прочитал его доклад в тот же вечер и был полностью согласен с выводами командующего по поводу характера предстоящей войны, и многие положения он использовал в своей работе как доказательство верности избранного направления в строительстве Красной Армии перед войной. Но в зале среди военных руководителей было другое настроение: большинство из них были участниками Первой мировой и Гражданской войны в России, и все новое, что появлялось в военном искусстве, встречалось ими если не в штыки, то в небрежении к услышанному. По докладу командующего Киевским округом выступило несколько человек, и среди них Ф. Голиков и Г. Штерн, не лучшие ценители его искусства: первый участвовал в организации обвинений Жукова в антисоветской деятельности, второй – во время боев на Халхин-Голе был ярым противником применения танков без поддержки пехотой. Руководящий состав наркомата обороны по поводу возможного характера современных войн отмолчался, а маршал С. Тимошенко вообще выразился, что «в смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового». Это положение, эта мысль наркома просматривалась и в указаниях, отправляемых для руководства в войска. По-прежнему руководителями наркомата обороны много говорилось о непобедимости Красной Армии и о превосходстве созданных наркоматом обороны военных структур над немецкими, что побудило начальника генерального штаба К. Мерецкова заявить: «Наша дивизия значительно сильнее дивизии немцев, и во встречном бою она разобьет немецкую дивизию. В обороне наша дивизия отразит удар двух-трех дивизий; в наступлении полторы наших дивизии преодолеют оборону дивизии противника».
Удивлял и подбор докладчиков. Один из главных инициаторов ликвидации механизированных корпусов в Красной Армии генерал армии Д. Павлов спустя несколько месяцев после их расформирования выступил с докладом «Использование механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв», в котором он утверждал, что советский танковый корпус способен уничтожить одну-две танковые или четыре-пять пехотных дивизий врага. Очень лицемерным был его вывод, что «наши взгляды в отношении применения танков оказались наиболее правильными и нашли себе подтверждение в действиях немецких танковых соединений в Польше и на Западе. Немцы ничего нового не выдумали. Они взяли то, что у нас было, немножко улучшили и применили». И нарком обороны маршал С. Тимошенко, и начальник Генерального штаба генерал армии К. Мерецков не уставали превозносить успехи Красной Армии при прорыве сильно укрепленного рубежа финской армии – линии Маннергейма, где один командовал фронтом, а второй армией.
А хвалиться ведь было нечем. Советско-финляндская война велась советскими генералами бездарно, на основе опыта Первой мировой войны, тактика и оперативное искусство которой устарели. Во время ее ведения за преступную некомпетентность и неспособность управлять войсками с должностей были сняты два командующих армий, три начальника штабов армий, три командира корпуса и начальники их штабов, пять командиров дивизий. «Красная Армия превратилась в посмешище для всего мира, а из продемонстрированного ею бессилия немцы сделали далеко идущие выводы»11. Выстроенную оборону финской армии командующие армиями и командиры корпусов пытались прорвать одной пехотой, плохо поддержанной артиллерией и танками, и еще хуже авиацией. Пехота, артиллерия, танки и авиация действовали в той войне не как одно целое, а разрозненно, и эта болезнь была присуща Красной Армии в начале Великой Отечественной войны. Все, что применил германский вермахт в войне с Польшей: массированное применение танков и массированное применение авиации, действовавших как единое целое, – осталось для советских генералов невостребованным. Повсеместно шла недооценка артиллерии, а если она и применялась, то большей частью для поражения наземных целей в глубине обороны противника, а не для непосредственной поддержки атакующей пехоты. Боялись поразить свою пехоту, а то, что она массово гибла при прорыве оборонительных позиций, – списывали на врага. Авиация не училась работать в интересах ближнего боя, и ее роль была принижена и оторвана от боевых действий сухопутных войск. Управление войсками и материально-техническое обеспечение войск находились на уровне Гражданской войны.