Тэхён стиснул поводья, собираясь с духом.
– Приготовьте луки и стрелы, – объявил Ёнсан-гун, и на его лице появился хищный оскал. – Любой, кто вернётся к закату без добычи, будет казнён. Да начнётся охота!
3Исыль
Рваные облака плыли по синему небу, и тростниковое поле звенело вокруг меня, застывшей среди стеблей. Я смотрела на мёртвое тело, прикрывая нос рукавом. Сложно сказать, сколько ему было лет: пятьдесят или пятнадцать – так сильно осунулось лицо. Кожа натянулась на костях от изнуряющего голода, чёрные космы ниспадали на плечи.
Я огляделась, гадая, сколько у меня времени. Хорошо бы Вонсик как можно дольше говорил со старейшиной. Я отломала стебель тростника и убрала им волосы с лица жертвы. Причина смерти была ясна: ему перерезали горло. Как и у предыдущих жертв, на груди лежал красный цветок; на одеждах убийца вывел грозное послание кровью:
Ваше величество, вы считаете себя умным,
но на самом деле глупец.
Глупец, танцующий с наложницами,
пока его народ голодает.
Вы и ваши почитатели падёте;
это лишь вопрос времени.
Каждый мой удар верен, как молния.
Горький запах смерти наполнил горячий воздух. Я едва могла дышать и немедленно ушла бы, если бы не твёрдое намерение помочь сестре любым способом. Даже если для этого придётся самой отыскать убийцу.
– Как же мне его найти? – прошептала я себе под нос.
Я сложила стебель тростника вдвое, для прочности, и раздвинула им полы халата на жертве. В левом кулаке у мертвеца было что-то зажато. Между пальцами проглядывал жёлтый блеск. Я отложила походный мешок и поморщилась, потянувшись к трупу. Замерла на мгновение, но всё же собралась с духом и разогнула пальцы один за другим. На мою ладонь выкатились две бусины.
Красная и жёлтая.
Я рассмотрела их поближе. Восковые, гладкие, обе с отверстием посередине. Вдруг за спиной послышались шаги, и я спрятала красную бусину под одежду, чтобы позже изучить её внимательнее. Выпасть она не могла – в дорогу я особенно туго затянула нагрудную повязку.
– Следователи будут недовольны, когда узнают, что старейшина передвинул тело…
Хозяйка гостиницы и охранник шли по тростниковому полю. Увидев меня за высокими стеблями, они умолкли.
Подойдя ближе, Вонсик спросил:
– Как ты здесь оказалась?
– Услышала, куда идти, – ответила я, расправляя плечи.
– А… зачем ты здесь?
– Затем, что я этого хочу.
Он пристально на меня посмотрел, и с его губ слетел тяжёлый вздох.
– В наши дни молодое поколение совсем позабыло о такой добродетели, как уважение к старшим.
– Да ладно вам, – сказала Юль, подталкивая дядю локтем. – Говорите, как старик, хотя вам всего сорок.
Вонсик посмотрел на нас, как на непослушных детей.
– Не время обсуждать мой возраст. Ведите себя тихо, вы обе, и ничего не трогайте.
Я невольно коснулась нагрудной повязки, под которой лежала красная бусина.
– Скажите, а вы почему здесь? Сотрудничаете со следователями?
Он ничего не ответил, но Юль прошептала мне на ухо:
– Дядя работал в Ыйгымбу, вёл дела о государственной измене.
Кровь застыла у меня в жилах. Так называлось Ведомство справедливости и законов, по решению которого казнили моих родителей.
Я отшатнулась и едва не споткнулась о свой походный мешок. Сразу же подобрала его и прижала к груди.
– Когда он оттуда ушёл?
– Два года назад.
– А точнее?
Юль на секунду нахмурилась, но тут же снова расплылась в улыбке.
– Весной.
Напряжение спало. В наш дом вторглись осенью. Значит, Вонсик к этому не причастен.
– Ну же, расскажите ей! О своём самом страшном деле! – попросила Юль, и я порадовалась, что она сменила тему.
Вонсик всё смотрел на тело, не обращая на нас внимания.
Юль ничуть не смутило его молчание.
– Самое жуткое дело из всех, о которых дядя рассказывал, – это Мёртвый сад.
– Мёртвый сад? – любезно поинтересовалась я.
– Дядя Вонсик вёл расследование и выяснил, что пропавшую женщину похоронили в её собственном саду. Вместе с ней из земли вырыли кости маленького зверька. Оказалось, что её убил муж, бывший придворный стражник! – Она театрально поёжилась. – Помню ещё одно страшное дело: о пропавшей голове. Дядя преследовал изменника родины, но нашёл его обезглавленным в паланкине. Позже голову обнаружили под чьим-то письменным столом…
Юль продолжала возбуждённо рассказывать о разных кровавых делах, но мой взгляд был сосредоточен на её дяде. Он наконец заметил крошечную жёлтую бусину, которую я оставила в ладони убитого, и его плечи напряглись. Он теребил бороду и морщил лоб, о чём-то раздумывая.
– Вы что-то нашли? – спросила я, надеясь услышать о значении бусин.
– Я узнал жертву, – ответил Вонсик, ни словом не упомянув о находке. Странно. – Двенадцатая по счёту. Это юный Пэк, восемнадцати лет, сын приближённого советника вана. Он недавно сдал экзамен на государственную должность. Сдал успешно.
Вонсик осмотрел голову трупа: макушку, затылок, горло и даже уши и ноздри.
– Пэк пропал три недели назад в лесу. При нём было двое слуг. Одного убили на месте, второй спасся и добежал до деревни Чамсиль, но там умер от ран.
– Эта деревня далеко отсюда?
– Около часа пешком. Ханьян куда ближе.
Я представила, как раненый слуга бежит в ночи, сердце отчаянно колотится, дышать становится всё тяжелее, голова кружится. «Надо найти дорогу к дому нашей бабушки», – прозвучал шёпот моих воспоминаний. Перед глазами встала картина той ночи: мы со старшей сестрой, крепко держась за руки, бежим от солдат, убивших наших родителей.
Я моргнула, и тени рассеялись.
– Интересно… – Голос у меня дрогнул, и я откашлялась. – Интересно, почему слуга побежал в далёкую деревню, а не в Ханьян, где к тому же есть больница.
Вонсик задумчиво и серьёзно посмотрел на меня, словно взвешивая мои слова.
– Куда бы ты побежала, если бы тебя ранили?
– Не «куда», а «к кому», – тихо ответила я. – К тому, кому доверяю, кто не причинит мне вреда.
Он кивнул.
– Возможно, и с ним было так же, и у него в Чамсиле есть кто-то близкий.
Вонсик продолжил изучать тело, делая пометки в своей тетради с такой точностью и аккуратностью, что напомнил мне о писарях, служивших моему отцу – бывшему магистрату.
– Почему ты так спокойно смотришь на труп? – спросил он.
После того как на моих глазах убили отца и мать, меня мало что пугало.
– Разве мёртвые в нашем государстве – не обычное дело?
Он поджал губы и кивнул.
– Ты пришла издалека разыскать сестру, но теперь тебе интересно это убийство. Почему?
– Это не ваше дело.
– Ей очень нравится эта фраза, – вмешалась Юль, весело поблёскивая глазами. – Мне она отвечала так же.
Моя неприязнь к хозяйке усилилась, но раздражение сменилось паникой, когда Вонсик мрачно произнёс:
– Ты, случайно, не рассчитываешь отыскать убийцу, чтобы попросить у вана в награду вернуть твою сестру?
– Не понимаю, о чём вы…
– Значит, угадал.
По спине пробежали мурашки. Он раскрыл мои истинные намерения.
– Вы делаете выводы, ничего обо мне не зная.
– Ты права. Я ничего не знаю… Разве только то, что ты из благородного сословия, твои родители мертвы, а ты скрываешься от закона, – перечислил Вонсик, не сводя с меня глаз. – Но, признаю, на этом всё.
Я онемела от потрясения.
– Мы… мы встречались? Вы говорите с такой уверенностью…
– Потому что всё это очевидно. По твоей походке, по тому, как ты задираешь подбородок. В тебе есть чувство собственного достоинства, твои руки белые и мягкие, не привыкшие к тяжёлой работе. На тебе шёлковые одежды, а шёлк носит лишь знать, но сразу заметно, что одежда не новая, а значит, для твоей семьи настали тяжёлые времена. Ты прошла через запретные земли без какого-либо сопровождения, а значит, ты совсем одна, и тебе не к кому обратиться. Подозреваю, что твоя семья оказалась в центре скандала или нарушила закон, раз у тебя не осталось ни одного друга или родственника, которого можно попросить о помощи. Ты прячешь лицо за рукавом и постоянно оглядываешься, словно боишься, как бы тебя не узнали, – так делают те, кто скрывается от закона. Но разумеется, как ты и сказала, – это всего лишь мои выводы.
Я стояла как статуя, вперив взгляд в Вонсика, почти не сомневаясь, что сейчас меня поволокут к стражникам. Но бывший следователь спокойно повернулся к трупу и больше не обращал на меня внимания, словно я стала ему совершенно не интересна. Моя паника постепенно сошла на нет.
– Так или иначе, – вдруг сказал он, поднимаясь на ноги, и я отшатнулась. – Глупо надеяться о чём-либо договориться с ваном, но ты, конечно, мне не поверишь.
– Прошу прощения? – возмутилась я. Никто не смел так со мной разговаривать, кроме сестры. – По-моему, план вполне разумный. Ван обещал щедрую награду…
– Надеюсь, ты хотя бы заранее убедишься в том, что твоя сестра в столице, – перебил меня Вонсик. – Ты видела её сегодня в окружении вана?
– Нет… – ответила я дрогнувшим голосом. – А где держат наложниц?
– В монастыре Вонгакса, недалеко от дворца Кёнбоккун, но их охраняют так тщательно, что попасть туда невозможно. Однако способ увидеть её всё-таки есть. Почти каждый день наложниц вана приводят в бывшую академию конфуцианства Сонгюнгван, где теперь развлекается Ёнсан-гун, и ты сможешь увидеть сестру, если заглянешь через невысокую стену.
Вонсик снова обошёл труп и присел рядом с ним на корточки.
– Я так хорошо это знаю, – произнёс он ровным голосом, – потому что там была моя дочь.
Была. Судя по тому, как Юль закусила губу и отвернулась, его дочь уже мертва. Сердце кольнуло от сочувствия, но я подавила эмоции. После смерти родителей я дала себе клятву, что больше не буду ни к кому привязываться.