– Поцелуй меня!
Словно во сне, губы его соприкоснулись с горячими ее губами. И в это самое время где-то, совсем рядом и совсем неожиданно, вновь послышался гулкий собачий лай.
И очарование схлынуло…
Ошеломленный Николай, отброшенный в сторону неожиданно сильным толчком в грудь, увидел вдруг перед собой самую обыкновенную и до полусмерти перепуганную женщину.
Сжавшись в комочек, она отползла в далекий угол шалаша и смотрела оттуда на Николая отчаянным затравленным взглядом.
– Не отдавай меня им! – быстро и тревожно шептали дрожащие ее губы. – Я прошу тебя… я тебя очень прошу! Не отдавай меня им!
Ничего еще не понимая, он, тем не менее, мгновенно выскочил из шалаша. И сразу же увидел собак. Они были совсем рядом, два больших черно-белых гончака.
Увидев человека, собаки сразу же приостановили свой бег, но лаять не перестали.
– А ну, цыц! – прикрикнул на них Николай и подхватил с земли увесистую суковатую палку. – Пошли отсюда!
Собаки отскочили в сторону, на мгновение умолкли, но почти сразу же вновь залились гулким азартным лаем.
– Пошли отсюда! – повторно заорал Николай, испуганно размахивая импровизированной своей дубинкой. – Кому сказал!
И тут, наконец-то, до него дошло, что собаки облаивали вовсе не его. Их целью был… шалаш! Один из гончаков сделал широкий полукруг и попробовал пробиться к шалашу с противоположной стороны. Но Николай был начеку.
– Пошел ты! – изловчившись, он так перетянул пса палкой по спине, что тот сразу же отскочил, обиженно взвизгнув. Но его напарник в это самое время мгновенно рванулся вперед, и Николай едва успел преградить ему дорогу.
«Так долго не выдержу! – тяжело дыша, подумал он. – Взбесились они, что ли?!»
– Валдай! Гром! Фу! – послышался откуда-то сбоку громкий уверенный голос. – Ко мне!
Николай обернулся. Из леса медленно выходили двое мужчин, в руках у них были охотничьи ружья. Увидев грибника, мужчины остановились.
«Браконьеры! – испуганно подумал Николай. – А может, и похуже…»
Мужчины тем временем подошли поближе. Один из них, бородатый, ухватил обеих собак за загривки и быстро, с помощью товарища, нацепил на гончаков ошейники с поводками. Передав оба поводка товарищу, бородач подошел к Николаю вплотную.
– Вы уж простите нас, бога ради! – пророкотал он сочным басом и, одновременно, улыбнулся широкой открытой улыбкой. – Не знаю, что на них такое нашло? Никогда еще не было, чтобы на человека бросались. Курите?
Бородач вытащил из кармана портсигар, раскрыв, протянул Николаю.
– Не курю! – ответил тот, всё еще сжимая в руке палку и ощущая себя довольно неловко, – в первую очередь из-за того, что был наполовину раздет.
– И правильно делаете! – одобрил бородач, закуривая. – Я вот тоже всё собираюсь бросить. И никак не соберусь. А вы что, в грибы ходили?
И он бросил быстрый взгляд на корзину.
– Нет грибов, – Николай по-прежнему ощущал себя довольно неловко.
Он швырнул в сторону палку и добавил:
– Вот решил немножечко отдохнуть. Жарко…
– Жарко, – согласился бородач. – И сухо. Дождик нужен!
Он перехватил настороженный взгляд Николая, направленный на его ружье, и вновь улыбнулся.
– Удивляетесь, почему с оружием? Вы не думайте, мы не охотимся. Тут другое…
– Волк! – хмуро пояснил товарищ бородача. Он по-прежнему с трудом удерживал бешено рвущихся вперед собак. – Да что это с ними такое?!
– Волк? – переспросил Николай недоверчиво. – Какой волк?
– Обыкновенный! – бородач пожал плечами. – А скорее всего, бешеный. Напал утром на доярок, они на ферму шли. Потом пастуха здорово потрепал. Нам позвонили в район… к сожалению, только мы вдвоем и смогли вырваться. Было бы больше народу – никуда б он от нас не ушел!
– Он и так никуда от нас не уйдет! – всё так же хмуро бросил товарищ бородатого. Он был значительно моложе, без бороды, зато с тоненькими франтоватыми усиками. – Я всё же подранил гада!
– Подранил! – насмешливо хмыкнул бородач. – Показалось тебе!
– Не показалось! – упрямо стоял на своем охотник с усиками. – Я ему переднюю лапу перебил! Сам видел, как он подпрыгнул!
– Ну, перебил так перебил! – бородач тщательно загасил окурок о подошву сапога. – Пошли, что ли!
Они зашагали прочь, таща за собой на поводках огрызающихся и пытающихся вырваться собак. Уже исчезая среди деревьев, бородач оглянулся.
– Вы всё же тут особо не задерживайтесь! – озабоченно проговорил он. – Мало ли что… Лучше домой идите! А то, может, с нами?
Николай отрицательно мотнул головой.
– Ну, смотрите!
И оба охотника скрылись между деревьев.
Некоторое время Николай по-прежнему стоял неподвижно и всё смотрел и смотрел им вслед. Какое-то странное чувство вдруг охватило его, чувство не то чтобы нереальности всего того, что с ним сейчас происходило, но всё же…
Это было, скорее, чувство чего-то необыкновенного, незнакомого, так непохожего на повседневные серые будни обыденной его жизни… и это странное чувство сладким волнением жгло и наполняло душу…
– Ты мой! – звучал в ушах Николая странный, чарующий голос. – Теперь ты мой! Навсегда мой! Иди же ко мне, иди, я жду!
«Беги отсюда! – одновременно шептал Николаю какой-то совершенно другой голос, тихий, едва различимый. – Беги изо всех ног и не оборачивайся даже! Или позови тех охотников, они еще услышат!»
А солнце уже поднялось почти над самой его головой. В лесу вновь становилось жарко и даже душновато.
И очень не хватало в этом лесу дождя…
Мыс Мельпомены
Борис КОЛЕСОВ. Допрежь свадьбы-женитьбы
Веселая пьеса, которая находит место песням и танцам
Москва
Действующие лица:
ИВАНУШКА
НАСТАСЬЯ – ЗОЛОТА КОСА
МАТУШКА
БАБУШКА-ЗАДВОРЕНКА
ЦАРЬ
ЦАРИЦА
ПЕТРАН БОЛЬШОЙ
ПЕТРАН МАЛЕНЬКИЙ
ДЕВУШКИ-КОЛПИЦЫ
Появляются Матушка и Бабушка-задворенка.
МАТУШКА. Иванушке моему, сыну крестьянскому, послушать бы Матушку. Ан нет, до смерти люба ему царевна. Вчерась пошел во дворец брать ее в жены. Ведомо тебе?
БАБУШКА. Прослышала. Там, небось, запросто не отдадут. Хорошо, Настасья – золота коса не дала… от ворот поворот.
МАТУШКА. Весело тебе? А ведь приказали жениху Настасьи что? Укротить коня. Того, что пускал огонь и дым. Пришлось Иванушке расстараться.
БАБУШКА. И то ведомо Бабушке-задворенке. Силен был гусь, этот пегий конь!
МАТУШКА. С утра сбегала, глянула на него. Как поучил пегого Иванушка, как сел верхом, так и заважничал бегунок: не пускает уже дым из ушей.
БАБУШКА. Подходила и с левого бока, и с правого?
МАТУШКА. Нет там ничего со всех сторон. Стоит важный из себя, ровно какой порядочный. Народ для развлечения дыму требует, нервничает. Пегому хоть бы что.
БАБУШКА. Сделалось с ним долгожданное. Поучился, пожелал нынче творить не дым из ушей, а полезное работанье.
МАТУШКА. Кончилось бы миром сватовство. Ничего бы ради того не пожалела. (Поёт).
Ой, от конского огня
Сын бедует у меня!
Нам не нужен тот огонь,
Что пускает пегий конь.
Пусть Иван мой не разиня,
С дымом было трудно сыну:
Напрочь он забыл про лень —
Бился с дымом целый день.
Укротить огонь и дым
Трудно даже молодым.
Старым вовсе не в подъём.
Однова мы все живём.
Кости ведь заноют просто.
Запасные есть ли кости?
Нет как нет ни запасных,
Ни каких-то нам других.
Конь таков – ничуть ни странно,
Что бедуем мы с Иваном!
БАБУШКА. А ты не бедуй, Матушка. Какая-никакая, а нашлась на коня управа. Теперь хоть бы и подушку, а встряхнуть нынче не забудь.
МАТУШКА. Чего ее встряхивать?
БАБУШКА. Иванушка имеет передышку. И вскорости заявится крестьянский сын домой. Наломался, однако пусть тоже не бедует, а выспится получше. Допрежь новой службы. Удумает Царица расстроить свадьбу, не иначе.
Появляется Иванушка.
ИВАНУШКА. Его Буянское Величество изволил буянить шибко.
МАТУШКА. Ты всё сполнял. С чего шуметь?
БАБУШКА. Пусть кони смирны, да с царского подворья невесты разбегаются. С того разбега и шум.
МАТУШКА. Настасья – золота коса идет не куда попало. В нашу избу. А у нас, не зазря будет сказано, завсегда чисто прибрано.
БАБУШКА. Прибрано, однако небогато. У тебя на столе который день лишь квасок. А ведь не чистыми углами красна изба – пирогами.
МАТУШКА. Мой квасок не гож? Крепок он! Аж слезу вышибает!
ИВАНУШКА. Знать, прослышала Царица про квасок. Не заторопилась столы у нас столовать, пиры пировать. Слуга царский Петран Большой сказывал: почала пегого срамить.
БАБУШКА. Она шумит на коня. Батюшка-царь на кого?
ИВАНУШКА. Тем же путем. На пегого. «Ах, ты, – буянит, – волчья сыть, травяной мешок! Пошто Иванушке покорился?!»
БАБУШКА. Царица слезные ручьи затворила. Да и велела тебе сослужить новую службу. Догадка верна?
ИВАНУШКА. Куда уж вернее.
БАБУШКА. Нынче нужна догадка, как всё сполнить. Опять верно?
ИВАНУШКА. Не то слово!
МАТУШКА. Ой, беда приключилася! Чуяло мое сердце…
БАБУШКА. Нет нужды нам заводить песню распечальную. Станем думать по прежнему порядку. Раз Царица Царю…
МАТУШКА. Присоветовала?
ИВАНУШКА. Недолго это, коль он завсегда под боком. Надобно мне завтра сотворить такое… (Повесил голову).
МАТУШКА. (Всплеснув руками). Пропала Иванушкина головушка!
БАБУШКА. Царицыно дело присоветовать. Наше…
ИВАНУШКА. Думать? А что тут придумаешь? Стоит море-океан. Надобно морское дно высушить. Вспахать, чтоб трава росла. Да и поставить остожья.
МАТУШКА