И — возможность печататься.
Держу в руках книгу (формат „Нового мира", объем — 70 страниц, в твердом самодельном переплете, газетная бумага), на обложке, изрядно тронутой временем, — выходные сведения. „Труды Новосибирского института военных инженеров железнодорожного транспорта. Том VI, выпуск II. Новосибирск — 1946“.
И названия-то у работы нет (не вошла в переплет титульная страничка?) , но предшествует пятнадцати главам, сгруппированным в три крупных раздела, небольшое предисловие за подписью „И.Н.Язев".
Тираж книги — 400 экземпляров. Сколько из них дожило до наших дней? Не исключено, что только этот, единственный. (О том, как он ко мне попал, позже).
Над „Предисловием" — эпиграф. Обратите на него внимание — ему выпадет не последняя роль в грядущем спектакле.
Воспроизвожу эпиграф так, как он дан у Язева. Меня смущает пунктуация и конструкция фразы, но это мелочи по сравнению со смыслом и самим именем автора:
„Когда через последовательное учение многих веков предметы ныне скрытые явятся с очевидностью, и потомство удивится, что истины, столь ясные, ускользали от нас".
СЕНЕКА
Ведал бы Сенека, как его слово отзовется через двадцать веков... Впрочем, это Язеву подумать бы, как слово Сенеки отзовется на его, язевской, судьбе. Куда там! Иван Наумович не земными осами — земной осью поглощен!
Четыре абзаца предисловия доступны пониманию — в отличие от самого исследования, изобилующего графиками, таблицами, формулами. Предисловие популярно излагает суть исследования, проявляет и позицию исследователя.
Дабы не выступать в качестве невежественного толкователя, привожу эти абзацы целиком. (А обойтись дальше хотя бы без самого общего представления о научной работе Язева невозможно).
Среди чудесных явлений природы колебания земного полюса представляют собой чрезвычайно трудную загадку природы. На протяжении полувековой истории этого вопроса тайна полюса не была разгадана. Существующая геофизическая теория колебаний земного полюса является мало убедительной. Доказать движение земного полюса геофизическими причинами так же нельзя, как нельзя человеку себя поднять за волосы.
Изучая вопросы колебания земного полюса на протяжении пятнадцати лет, я пришел к заключению, что причина колебания земного полюса лежит далеко за пределами нашей планеты!. Такой причиной, мне кажется, может быть возмущающая сила' Солнца и больших планет. Сейчас не представляется возможности сказать: какая это сила? Это может быть гравитационное влияние Солнца и больших планет на Землю, это в равной мере может быть влияние магнитного поля Солнца и больших планет, которые являются гигантскими магнитами, то приближающимися к земле, то от нее удаляющимися. Несомненно только одно, что эта возмущающая космическая сила имеет место как неоспоримый факт.
Изложенная здесь кратко космическая теория колебания земного полюса дает возможность не только объяснить тайну этого явления, но и позволяет предвычислить траекторию земного полюса на будущее, что имеет не только большое научное, но и практическое значение. На основании гелиоцентрических координат небесных светил мною вычислены координаты земного полюса на 100 лет, из которых первые пятьдесят лет контролируются наблюдениями Международной Службы Широты и дают сходимость вполне достаточную для практических целей.
Космическая теория колебания земного полюса дает основание уверенно воскликнуть: „Дайте мне координаты небесных светил, и я вам покажу, как движется земной полюс!“.
Вот, собственно, идея и результат главного труда астронома Язева: зависимость жизни Земли от космических сил, создание новой теории на основе анализа огромного фактического материала.
Так, во всяком случае, кажется самому ученому. А что высоколобое сообщество посвященных?
Первый раз на защиту докторской диссертации „Движение земного полюса и причины этого явления" Язев бесстрашно выходит в 44-м — в московский круг специалистов, исповедующих как раз „геофизическую веру“. Итог предсказуем. Позднее, объясняясь с нивитовцами, Язев так скажет о первой попытке защиты докторской: „Сторонники старой теории академик Орлов, член-корреспондент АН СССР Михайлов и другие заявили, что выводы мои бездоказательны и не подтверждены фактами. В результате защита была сорвана, тайное голосование дало: за — 9, против — 6, воздержалось — 8“.
Не разгром, но защита сорвана. Однако оппоненты не убеждают Язева — он уверен в своей научной правоте и готов сражаться. Обращается с протестом в ВАК, добивается отмены решения провалившего его Ученого Совета, права на повторную защиту. Продолжает работать — дополняет исследование новыми расчетами.
И, уже перейдя в НИВИТ (уж не возможность ли опубликовать докторскую привлекла его сюда прежде всего? ), в октябре 46-го успешно защищается. Совет МИИГАиКА „на основе тайного голосования постановил: признать профессора Язева достойным присвоения ученой степени доктора технических наук...“
Среди перечисленных в протокольной выписке отзывов — и отзыв академика УССР А.Я. Орлова. Правда, не сказано — какой. Но если и отрицательный, защиту он во второй раз не сорвал.
Иван Наумович возвращается из Москвы победителем. Студенты и коллеги встречают его поздравлениями, цветами, улыбками.
Ему предлагают вступить в партию — „как-то странно видеть вас беспартийным “.
Он сомневается — трудно ему будет „соблюдать дисциплину партии".
Его уговаривают — „в партии существует индивидуальный подход к членам партии".
Уговорили. Написал заявление. Рекомендатели нашлись быстро. Его приняли.
Репутация у него как будто бы безупречная. В статье „Наши ученые" вузовская, многотиражка „Кадры транспорту" сообщает: „Одной из лучших кафедр в институте считается кафедра Геодезии, возглавляемая профессором Иваном Наумовичем Язевым. Работая в НИВИТе сравнительно недолго, Иван Наумович сумел прекрасно наладить работу всего коллектива кафедры как в области методической, так и в области научной деятельности. Как педагог Иван Наумович умеет привить слушателям интерес к изучаемой дисциплине. Научно-технический кружок кафедры собирается регулярно и привлекает в свои члены многочисленных участников. Как ученый, Иван Наумович является крупнейшим астрономом Сибири, его исследование движения земного полюса получило высокую оценку IX научно-технической конференции кафедр института “.
Звезды улыбаются. Все замечательно. Защитился. Напечатал труд жизни. Призван в правящую партию. Должность. Авторитет. Научные идеи, организационные проекты — он верит в Сибирскую обсерваторию, увлекает студентов творческими перспективами.
Он точно олицетворяет собой Успех.
Тяжелое испытание для окружающих.
Многотиражка с хвалебными строчками о профессоре Язеве вышла за десять дней до начала конца.
В НИВИТе, тогда фактически военном вузе, видимо, очень активная партийная организация. Во всяком случае, она производит такое впечатление количеством собраний разного уровня.
И — не только количеством. Атмосфера собраний так наэлектризована гражданскими чувствами, что никому, видно, подремать тут не удавалось.
Тьма протоколов, извлеченных из архивов, — мрачное чтиво. И не из-за того лишь, что погружает в средневековье с его фанатичной жестокостью и удушающим догматизмом. Еще и другая догадка давит — родись я лет на двадцать раньше, вполне могла бы быть „увековечена" подобным протоколом в роли оголтелой обличительницы. (Воспитание, насколько я помню, довольно успешно ковало из меня безмятежную моралистку, шпигуя одну извилину ясными и твердыми представлениями о Родине, о подвиге, о долге. Год 56-й тряхнул так, что сами собой образовались пара-тройка новых мозговых путей к океану сомнений. Но это — не моя доблесть, а опять же — Времени, имеющим — увы! — неограниченную власть над биомассой...)
И, цитируя Протоколы не одного заседания, намеренно искажаю некоторые фамилии. Ради потомков. Даже если согласиться, что во всем виновато Время, потомкам едва ли доставит удовольствие встреча с недалекими предками в запротоколированном качестве.
Итак, все хорошо у Ивана Наумовича Язева на новом месте работы. Не просто хорошо превосходно, и 46-й, может быть, один из лучших в его жизни. И если в 47-м удастся „пробить" Сибирскую обсерваторию...
Гром грянул внезапно, среди ясного звездного неба. Где собирались грозовые тучи?
8 мая 1947 года. Общеинститутское партийное собрание.
Обсуждается работа совсем другой кафедры — в связи с решением бюро горкома об идеологической невыдержанности лекций некоего полковника Рожнова. Докладчик — заместитель секретаря партбюро Кушерев — неожиданно уходит в сторону от „основного вопроса". Собравшиеся узнают, что преподаватель Л.А. Кедрова в кружке геодезии и астрономии распространяет странный документ — „рапорт" И.Н. Язева тов. Сталину и президенту Академии Комарову. И что по поводу этого документа среди слушателей идут „веселые" разговоры, подрывающие авторитет автора письма, ибо он подписал его как „Главнокомандующий Сибирской армией синусов и косинусов, генерал логарифмов“
Далее последовали обвинения профессору Язеву и ассистенту Кедровой „в политической неграмотности, в непартийности, в идеологической невыдержанности".
Профессор реагирует незамедлительно и бурно.
Язев И.Н. „Я поражен тем, что здесь услышал в докладе тов. Кушерева. Мне бросают обвинение, предварительно со мной не побеседовав и не разобравшись в сути дела. Считаю, что „Рапорт" совершенно не извращает идеологические взгляды коммунистов. Рапорт написан в аллегорической форме, где я излагаю все трудности моей большой работы и как я добился замечательных результатов.
Не считаю нескромностью, что рапорт подписан „Генерал-логарифм Язев", так как если на транспорте я только директор-подполковник, то