Статья представляет собой публикацию неизвестного письма Лили Брик, написанного в период острой дискуссии вокруг поэтического наследия Маяковского (1968 год). Это письмо, вероятно, – единственный публичный письменный ответ, в котором представлено отношение Лили Брик к развернувшейся в печати дискуссии, спровоцированной публикацией статей A. Колоскова и В. Воронцова «Любовь поэта» и «Трагедия поэта» в журнале «Огонек» (1968 год). Дискуссия была инициирована сестрой В. Маяковского, Людмилой Маяковской, редакцией журнала «Огонька» и поддержана идеологическим отделом ЦК КПСС. В данной публикации кратко реконструируется атмосфера дискуссии, описаны цензурные запреты, мешающие ведению открытого диалога в прессе, описана ситуация, в которой это письмо оказывается для Лили Брик одной из немногих, а может быть, единственной возможностью публично высказаться. В письме выражено отношение Л.Ю. Брик к творчеству Владимира Маяковского, к памяти поэта и факту искажения образа поэта в прессе и к «исторической правде»[9]. Настоящей публикацией письмо вводится в контекст корпуса текстов литературного наследия B. В. Маяковского.
Елена Калло. Анна Лилеева
ЕЛЕНА КАЛЛО
Академический директор отдела русского языка и культуры Международного языкового центра Language Link.
АННА ЛИЛЕЕВА
Кандидат педагогических наук, доцент филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.
«Слово» в защиту памяти В. В. Маяковского в дискуссии 60-х годов XX века(К публикации письма Л. Ю. Брик от 9.07.1968)
Я не выношу копания в драгоценных биографиях великих писателей, не выношу, когда люди подсматривают в замочную скважину их жизни, не выношу вульгарного «интереса к человеку», не выношу шуршания юбок и хихиканья в коридорах времени, и ни один биограф даже краем глаза не посмеет заглянуть в мою личную жизнь.
В нашем личном архиве уже более 50 лет хранится письмо Лили Юрьевны Брик, написанное в 1968 году и адресованное нам (Е.М. Налло, A. Г. Лилеевой и нашим друзьям). В те годы мы были восьмиклассниками, влюбленными в творчество Владимира Маяковского и в литературу. Письмо адресовано школьникам подмосковной школы, которые никогда лично не знали Л.Ю. Брик, не входили в круг детей ее друзей или детей литературной элиты, и, тем не менее, письма написаны собственноручно Лилей Брик подросткам в годы острой драматической дискуссии вокруг имени B. Маяковского. Для нас этот факт до сих пор остается литературно-психологической загадкой – почему столь серьезное письмо было написано нам, почти детям?
Публикация этого письма, которую мы представляем в нашей статье, может приблизить к разгадке. И главное – наконец в дискуссии, затеянной на страницах журнала «Огонек» и продолженной в комментариях к собранию сочинений В. Маяковского в 8 томах[10] 1968 года, прозвучит и голос Лили Брик. Это ее слово в защиту своей чести и достоинства на суде истории. И это «Слово» должно быть введено в литературоведческий исследовательский обиход.
Начнем по порядку. Несколько слов о литературном контексте и атмосфере, в которой появилось это письмо.
В 1958 году вышел 65-й том «Литературного наследства»[11] В нем были впервые опубликованы письма Маяковского к Лиле Брик. Письма личные, любовные, интимные. Поэт любил, плакал, нежничал, огорчался, требовал, настаивал, упрашивал, заботился, обещал… Да еще все письма подписывал «Щен – Счен», «Твой Щен», пририсовывая смешного беззащитного щенка – «щеника».
В прессе тут же развернулась острая литературная дискуссия, которая вылилась в травлю Лили Брик[12] Все те, кто ненавидел авангард, все те, кто давно ненавидел Лилю Брик и считал пагубным ее влияние на великого пролетарского поэта, яростно набросились на женщину, которая была музой Маяковского и музой всего «Левого фронта искусств». В 50-60-е годы XX века Лиля Брик оставалась непререкаемым авторитетом для всех тех, кто открывал для себя заново русский авангард, – для молодых поэтов, музыкантов, композиторов и артистов нонконформистского направления в искусстве. О притягательности и шарме Лили Брик даже в те годы, когда ей было уже более семидесяти лет, пишут в своих воспоминаниях А. Вознесенский, А. Демидова, В. В. Катанян, В. Щедрин и многие другие (см. список мемуарной литературы в конце публикации).
«Антибриковскую» кампанию возглавляла старшая сестра В. В. Маяковского, Людмила Владимировна – женщина властная, непримиримая, ревностно относящаяся к наследию брата и, видимо, до конца не понимающая ни масштаба его таланта, ни масштаба его личности. Она написала жалобу – донос в ЦК КПСС о намеренном искажении облика советского поэта в недавно вышедшем издании «Литературного наследства» (т. 65). Людмила Маяковская и группа литераторов, сплотившихся вокруг нее[13], взялись рьяно доказывать, что смерть пролетарского поэта не была самоубийством: это было убийство, частью заговора мирового Сиона против русской поэзии, против великого пролетарского поэта Владимира Маяковского. А возглавляли заговор Осип и Лиля Брик. Людмила Маяковская не только последовательно испытывала стойкую неприязнь к Лиле Брик, женщине, которой ее брат посвятил все свое творчество и свою жизнь – «Автору моих стихов – Лиличке», но и предъявила нешуточное обвинение: Лиля Брик виновница и чуть ли не исполнительница смертного приговора великому русскому поэту Революции[14].
Продолжения дискуссии в виде карающих мер не последовало. Страсти были погашены высшими товарищами из ЦК КПСС, видимо, после вмешательства Луи Арагона[15], лауреата Международной Ленинской премии мира, члена ЦК французской компартии, главного редактора газеты коммунистов Франции по вопросам культуры, который вступился за Лилю Брик и обратился прямо в идеологический отдел ЦК КПСС.
Лилю Брик оставили на время в покое. Но, к сожалению, следующий том «Литературного наследства», также посвященный творчеству Маяковского и уже почти подготовленный к печати, не вышел.
Перерыв в идеологической баталии за память о Владимире Маяковском был недолгим, через десять лет, в 1968 году[16], в журнале «Огонек» (№ 16) появилась скандальная статья «Любовь поэта», а в следующих номерах – еще две статьи («Трагедия поэта», 1 и 22 июня 1968 года), написанные в подобном же тоне желтой прессы. Авторы статьи, А. Колосков, бывший директор музея Маяковского в Багдади, написавший книгу «Маяковский в борьбе за коммунизм», и В. В. Воронцов, сотрудник аппарата ЦК, человек, близкий к всемогущему М. Суслову, пытались доказать, что Лиля Брик вовсе не была единственной любовью Маяковского, самым близким поэту человеком, кому он всецело доверял и кого просил любить его даже в своем прощальном письме – «Лиля, люби меня». А. Колосков и В. Воронцов рассказывали миллиону читателей «Огонька» о том, что рядом с поэтом революции была хитрая еврейская женщина Лиля Брик, которая погубила своими интригами великого советского поэта: не дала ему жениться на «дочери русских родителей», Татьяне Яковлевой. В статьях поражали развязность тона, искажение истины, ложь, передернутые цитаты, пошлость, бульварность. Лиля Брик стала одиозной персоной, центральной фигурой скандальных инсинуаций.
Друзья Л.Ю. Брик написали возмущенные протестные письма в ее защиту: Семен Кирсанов – А. Косыгину и в секретариат Союза советских писателей, Константин Симонов – Л. Брежневу, Борис Слуцкий – Л. Брежневу, Ираклий Андроников – в «Известия», Эльза Триоле – в Les Lettres franchises. Генрих Боровик специально встретился в Нью-Йорке с Татьяной Яковлевой в 1968 году, где ни в чем не повинная «дочь русских родителей» была возмущена тем, что происходит вокруг ее имени и имени поэта, она откровенно заявила Г. Боровику, что никогда (!) не мыслила себя женой Маяковского! О России не тосковала, возвращаться не собиралась и матери подобных писем не писала[17].
К. Симонов писал: «Литературной науки в такой трактовке ни на грош. Элементов объективности тоже нет. Уважения к памяти поэта еще меньше. Но зато много плохо скрытого озлобления по адресу Лили Брик, то есть по адресу человека, которому на протяжении многих лет были посвящены вершины лирики Маяковского… эти статьи – попытка ввести в массовый обиход сплетню, опубликованную двухмиллионным тиражом»[18].
Читательский билет в библиотеку имени В. В. Маяковского
Обложка школьного журнала «ЛЕФ» 1
Но письма не помогли! Их просто проигнорировали, посчитали «несообразными». Все письма в защиту ЛЮ. Брик не получили журнально-газетной площадки, они просто потонули в кабинетах «по начальству» и осели в архивах.
В результате все посвящения стихов Лиле Брик сняли из всех публикаций Маяковского, ретушировали ее портреты, музей-квартиру в Гендри-ковом переулке закрыли… А там была замечательная атмосфера и замечательная библиотека, а в самой мемориальной квартире был восстановлен весь быт 20-х годов, воссозданы все детали повседневной жизни поэта, без пафоса, но с любовью и бережностью к его памяти.
Сама Лиля Брик в дискуссии не участвовала. Нет опубликованных писем или других письменных источников, где бы открыто выражалось отношение Лили Брик к кампании, возникшей в прессе после публикации в 1958 году 65-го тома «Литературного наследства» и статей А. Колоскова и В. Воронцова в журнале «Огонек» в 1968 году. Да их и не могло быть, если даже такие лидирующие на советском небосклоне писатели, как Константин Симонов, Ираклий Андроников и Борис Слуцкий, не могли открыто вступить в дискуссию и изменить ситуацию. Как свидетельствуют некоторые публикации, Лиля Брик хотела обратиться в суд, но близкие друзья и сестра ее «отговорили»[19].
24 июня 1968 года Л.Ю. Брик пишет сестре: «…Сейчас <я> стала плакать и задумываться – как же мне теперь быть… Хорошо, что Володины 13 томов уже опубликованы».
«Жить здорово надоело, – пишет Лиля Брик сестре в письме от 7 ноября 1968 года, – но боюсь, как бы после смерти не было страшнее»[20].
Вот в такой атмосфере отчаянья и немоты Лиля Брик пишет письмо в адрес подростков, обращаясь к ним «Дорогие друзья Маяковского», и объясняет и свое молчание, и молчание друзей, а главное – позицию по отношению к распространяемым в прессе сплетням. В письме выражено отношение Лили Брик к творчеству Владимира Маяковского, к памяти поэта и искажению образа поэта в прессе.
Письмо требует некоторого комментария.
1968 год. Мы учимся в 8-м классе. Любимый предмет – литература. Любимый поэт – Владимир Маяковский. Любимая поэма «Про это» – о любви, о Медведе, о льдине, о «пространстве слезы»… И это все совпадало с нашим подростковым возрастом и жаждой такой же непомерной любви, которая открывалась нам в лирике Маяковского… И вдруг… Статьи в «Огоньке». Читая эти статьи, мы были в отчаянье – что делать? Как защитить память Поэта? Как защитить его Музу? Нам надо было услышать ЕЕ голос! И мы написали Лиле Брик письмо.
Дорогая, уважаемая Лиля Юрьевна!
Мы опять решились обратиться к Вам на этот раз с сомнениями.
«Опять… обратиться». Почему опять, потому что это было не первое наше письмо. Первое письмо мы написали Лиле Брик, учась еще в 7-м классе, год назад, в 1967 году. Зная ее год рождения, место рождения и девичью фамилию (источник знаний – именной указатель 13-го тома Полного собрания сочинений В. Маяновсного), мы добыли ее адрес через адресный стол Москвы.
Мы принадлежали к поколению, которое осваивало жизнь через игру. Это было обычно, в 60-е годы дети играли в героев прочитанных книг, самая популярная ролевая игра была в героев романа А. Дюма «Три мушкетера». Потом, уже учась в МГУ, почти каждый рассказывал, что в 7-8-м классе был д'Артаньяном, Атосом, Арамисом или Портосом. Играли в «графа Монте-Кристо», в «Овода», в пиратов и инопланетян и даже в Винни-Пуха.
Близкий круг наших одноклассников играл в «писателей» с 5-го класса. Это была очень увлекательная игра. Во-первых, мы писали наивные и компилятивные романы, пытались писать стихи, изучали биографии писателей – своих литературных аватаров. Но не это было главным – суть в том, что мы постигали мир через освоение времени и пространства авангарда. Мы играли в «ЛЕФ» и футуризм. В нашей игре у нас был свой Давид Бурлюк, Велимир Хлебников, Алексей Крученых, Всеволод Мейерхольд, Борис Пастернак, Виктор Шкловский, Николай Асеев, Осип Брик, Александр Родченко и, конечно, свой Владимир Маяковский. Чтобы получить имя, надо было сдать своеобразный «экзамен»: рассказать «свою» биографию, прочитать «свои» стихи (много) и ответить на каверзные и веселые вопросы друзей. Удачно сдавшему экзамен выдавался паспорт на имя поэта.
Муза поэта, Лиля Брик, была для нас неприкасаема, безусловна и бесспорна, как Дульсинея для Дон Чихота. Мы знали наизусть последнее прощальное письмо поэта, и слова «пожалуйста, не сплетничайте» и «Лиля, люби меня!» были для нас законом.
Открытка.
Портрет В. Маяковского
Открытка.
Письменный стол В. В. Маяковского
О чем мы писали в нашем первом письме? Черновик письма не сохранился, не сохранился ответ Л. Брик, написанный на обороте двух открыток с фотографиями В. Маяковского, и несколько слов, написанных рукой Лили Брик на конверте, который мы вложили в наше письмо (чтобы спровоцировать адресат на ответ).
23.9.66
Дорогие пионеры 7 «Б» класса, спасибо за милое письмо.
Не люблю писать, но не могу не ответить членам Союза писателей, председателем которого является Маяковский…
О жизни Маяковского вы лучше всего узнаете из его произведений. Больте этого никто (в том числе и я) не расскажет вам.
Существует хоротая книга В. Катаняна – «Маяковский. Литературная хроника». Это биография Маяковского, изо дня в день, в документальной форме. Можно прочесть и книгу «М-ий в воспоминаниях современников». Там есть и моя глава «М-ий и чужие стихи». Книги эти распроданы. Попробуйте достать их в библиотеке.
Встретиться с вами я, увы! не смогу. Жалею об этом.
Самый сердечный привет!
Лиля Брик
Ответ Лили Брик на наше первое письмо давал нам право вновь обращаться к ней с нашими вопросами и рассчитывать на ответ. Текст черновика сохранился в архиве авторов в папке участников VI Калининградской[21] конференции комсомола, состоявшейся в 1968 году (мы учились в 8-м классе и только-только стали комсомольцами).
Конверт и письмо Лили Брик
Конверт с автографом Лили Брик
Уважаемая Лиля Юрьевна!
Мы следим за всей выходящей литературой о В. В. Маяковском. Прочитав ряд статей, напечатанных в последних номерах журнала «Огонек», мы очень удивились и расстроились.
Теперь мы в замешательстве – кому, чему верить?
Основная мысль, выраженная в статьях А. Колоскова, во многом расходится с ранее напечатанным (воспоминания Н. Н. Асеева, Б. Л. Пастернака, Риты Райт, П. Незнамова, Ю. Лебединского и др.).
После второй статьи мы ждали, что в печати появятся отзывы друзей Маяковского и тех, о ком отнюдь не лестно упоминается в этих статьях. Ведь у Ираклия Андроникова есть такая мысль, что можно верить тем воспоминаниям и статьям, которые были напечатаны при жизни друзей и близко знавших лицо, о котором идет речь, и не получивших опровержения. И действительно, ведь молчание – знак согласия?!
Что Вы можете на это сказать?
Мы интересуемся этим потому, что стихи Маяковского, нашего любимого поэта, прошли через наше сердце и остались с нами навечно. А Человек-Маяковский для нас кумир, идеал, человек, с которого мы «делаем жизнь».
Род назад мы Вам писали и к нашей большой радости получили ответ. Но Вы нас давно уже, наверное, забыли. Ведь Вам многие пишут? И наше письмо было каплей в море.
Сейчас мы руководим литературным объединением, которое носит название «ЛЕФ» (Левый фронт искусств). Однажды нас спросили: «Чем «ЛЕФ» заслужил, что его именем назван комсомольский литературный кружок?»
На что мы ответили: «Борьба за Левое искусство не закончилась, и мы должны подхватить знамя Авангарда». Как в «Пощечине общественному вкусу»: «Стоять на глыбе слова “мы ” среди моря свиста и негодования».
Ведь вам тогда тоже было нелегко?!
Папка делегатов конференции
Разворот страницы журнала «Кругозор» и конверт журнала
Свое будущее мы мечтаем посвятить литературе, Маяковскому, ведь в его жизни много «белых пятен».
Уважаемая Лиля Юрьевна, очень Вас просим уделить нам минуту и еще раз ответить на нате сумбурное письмо.
Мы Вам будем очень-очень благодарны и заранее Вас благодарим.
С горячим комсомольским приветом, друзья Вл. Маяковского.
Через две недели пришел ответ, в большом конверте лежали письмо, последний номер «Нругсзора» и машинописный, подписанный рукой Лили Брик перевод статьи Эльзы Триоле[22] в защиту Лили Брик, а также перевод откликов на «огоньковские» статьи французской левой интеллигенции.
9.7.68
Дорогие Друзья Маяковского!
Не сразу ответила, оттого что ждала выхода «Кругозора»[23] с моей крошечной пластинкой, чтобы послать его вам.
Отвечаю на ваши вопросы в том порядке, в каком вы мне их задали:
1. Прочитав огоньковские злобные, клеветнические, безграмотные писания – я больше чем удивилась.
2. «Кому, чему верить?» Маяковскому. Он сам рассказал о времени и о себе.
3. Многие друзья Маяковского написали в Лит. Газету. Предлагали написать о своем отношении и толстым журналам, но, очевидно, некоторые умные, опытные и доброжелательные редакторы считают, что полезнее не вступать в полемику, не связываться с такими опасными и невежественными противниками.
4. Я согласна с андрониковским отношением к мемуарам.
5. Вы правы, что стараетесь делать свою жизнь по Маяковскому. Он был хороший, чистый человек. Но вы не правы, что в его биографии еще много белых пятен. В своих стихах он откровенен, как мало кто. Он все сказал в 13-ти томах и в своем прощальном письме.
Посылаю вам перевод с французского ответа Эльзы Триоле на первую огоньковскую статью. Он напечатан во французской коммунистической Лит. Газете и перепечатан в «Юманите»[24]. Этот ответ многое объяснит вам. Посылаю также перевод одного из откликов на него, характерный для отношения к Маяковскому современной передовой французской молодежи.
Спасибо за письмо.
Сердечный привет! Л. Брик.
Письма Лили Брик
Вдохновленные ответом Лили Брик, мы написали тут же ей следующее письмо, в котором приглашали ее на заседание нашего литературного кружка и открытие школьного музея В. В. Маяковского, и получили мгновенный ответ.
22.7.68
Дорогие друзья,
спасибо за приглашение.
К сожалению, приехать не могу.
Музею вашему помогу, конечно.
Думаю, что хорошо было бы вам связаться с одной московской школой, у которой уже собран грандиозный, очень разнообразный Музей Маяковского. Это – 487-ая школа, Москва, Дубровская ул., 16.
Мой автограф? Я ведь надписала вам «Кругозор» – очевидно, вы не заметили.
Самый сердечный привет!
Л. Брик
Письмо Лили Брик
Письма Лили Брик, написанные молодому поколению – «друзьям Вл. Маяковского» и «комсомольцам-лефовцам» – именно так мы представлялись в наших письмах, – несомненно, имеют ценность не только для нас, но и для всех тех, кто занимается исследованиями творческой биографии Владимира Маяковского. Эти письма, вероятно, – единственный публичный письменный ответ, в котором представлено отношение Лили Брик к развернувшейся в печати дискуссии. Заслуживает внимание и тот факт, что письма адресованы совсем юным поклонникам творчества Маяковского, а не серьезным широко известным литературоведам-исследователям. В них выражена трогательная надежда на то, что, когда подростки вырастут, они будут бережно относиться к памяти поэта и сохранят листочки писем как одно из документальных свидетельств дискуссии давних лет.
Что мы и сделали: письма сохранили и настоящей публикацией вводим их в контекст корпуса текстов литературного наследия Маяковского.
Вознесенский А. А. На виртуальном ветру. М.: Вагриус, 1998 (Мой 20 век).
Демидова А. С. Три портрета из книги «Бегущая строка памяти» // Континент. 2000. № 105.
Катанян В. В. Параджанов. Цена вечного праздника. М.: Четыре искусства, 1994.
Катанян В. В. Прикосновение к идолам. М.: Захаров; Вагриус, 1997.
Катанян В. В. Распечатанная бутылка. Нижний Новгород: Деком, 1999.
Лахманчук 3. Воспоминание о встречах. Лиля Брик и Михаил Кульчицкий. Режим доступа: http://proza.ru.
Лиля Брик – Эльза Триоле. Неизданная переписка. М.: Эллис Лак, 2000.
Мессерер Б. А. Промельк Беллы. Сергей Параджанов. Венедикт Ерофеев // Октябрь. 2013. № 4.
Огрызко В. Симонов в роли защитника Лили Брик // Литературная Россия. 2015. 2 дек.
Паперный З.С. О Лиле Брик – спутнице жизни и стихов Владимира Маяковского // Знамя. 1998. № 6.
Плисецкая М.М. Я, Майя Плисецкая. М.: Новости, 2004.
Сарнов Б. М. У Лили Брик. Из книги воспоминаний // Континент. 2005. № 124.
Сарнов Б.М. Маяковский. Самоубийство. М.: Эксмо, 2007.
Семенов Ю. Версии: Политические романы. М.: Международные отношения, 1989.
Смехов В. Б. Театр моей памяти. М.: Вагриус, 2001.
Щедрин Р. К. Автобиографические записи. М.: ACT, 2008.