[18]
ИЗ ПОХОЖДЕНИЙ ВЕЛИКОГО ГУМАНИСТА(Руководство по сельскому хозяйству)
В тот период, когда кукуруза стала продвигаться за полярный круг, Великий Гуманист решил написать «Руководство по сельскому хозяйству».
— Под Москвой, — начал он, — ни в коем случае не следует разводить ананасов.
«Для начала неплохо», — подумал Великий Гуманист и решил поделиться своими соображениями с завом сельхозотдела одной газеты.
Зав. отделом — кандидат биологических наук — сказал Великому Гуманисту:
— Вы полагаете, что под Москвой не следует разводить ананасов. Этим самым вы отрицаете передовое мичуринское учение и всю нашу науку. По вашему мнению, и арбузов под Москвой не надо выращивать?
— Пробовал я подмосковные арбузы, — возразил Великий Гуманист, — маленькие они и невкусные.
— Вы подходите к этому вопросу, — изрек кандидат наук, — с обывательской, потребительской меркой. По вашему мнению, подмосковные арбузы невкусные, а лабораторный анализ показал, что витаминозностью они не уступают астраханским арбузам. Наша задача — не угождать обывательским вкусам, а двигать науку вперед!
— Такая наука, — возразил Великий Гуманист, — обходится в копеечку и пользы никакой не приносит.
— В вопросах науки, — гордо произнес кандидат наук, — мы не можем руководствоваться торгашескими соображениями. Мы развели под Москвой арбузы и будем разводить ананасы!.. И выведенные нами ананасы будут доказывать правильность нашей передовой науки!
Великий Гуманист не согласился с кандидатом биологических наук, но переубедить его не сумел.
Возможно, Великому Гуманисту не хватало эрудиции.
«В славном городе Баку...»
В славном городе Баку жил-был-поживал владелец нефтеперегонных заводов миллионер Мирза Абас-оглы Ибрагим Ибрагимов.
Каждое утро с поднесенного слугой золотого подноса Мирза Абас-оглы Ибрагим Ибрагимов брал хрустальную стопочку, одним залпом выпивал сто граммов чистого керосина и закусывал кусочком туалетного мыла.
Однажды один русский путешественник спросил Мирзу Абаса-оглы Ибрагима Ибрагимова:
— Ваше степенство! Мне понятно, почему вы пьете керосин. Керосин — источник вашего богатства, вашего могущества, вашей славы!.. Но почему вы закусываете туалетным мылом?.. К мыловаренной промышленности вы не имеете никакого отношения.
— Совершенно верно, голубчик, — ответил миллионер путешественнику, — к мыловаренной промышленности я не имею никакого отношения. Но я проверил на опыте и убедился, что керосин лучше всего закусывать кусочком туалетного мыла.
Виктор ГОЛЯВКИН[19]
ИЗ НЕВЫ В НЕВУ
Я их вспоминаю с восторгом. Это были упорные люди. Самые работящие люди.
Работа горела у них огнем.
Я не встречал ни до, ни после таких работящих людей.
Они работали дотемна.
Чуть свет они подъезжали к Неве, устанавливали водокачку. Это была примитивная штука, что-то вроде насоса. Она приводилась в движенье вручную. Итак, они брались за дело. Как прекрасны в труде эти люди! Они вшестером облепляли рычаг и по команде «Вперед, ребята!» яростно начинали качать.
Один конец шланга шел в воду. Другой конец тоже шел в воду. Оба конца шли в воду. Они перекачивали Неву. Может быть, вы удивитесь этому. Или вы усомнитесь в их пользе, или засмеетесь, в конце концов.
Но шестеро были другого мнения. И трудились они как черти. И нужно им поклониться. Ибо они трудились.
Мелькал рычаг. Шла вода. Светились их лица. Работа спорилась.
Они останавливались на миг вытереть пот со лба и вдохнуть полной грудью. И снова по шлангу бежала вода.
Вечером их ждал ужин. Обеда у них не бывало. Они не тратили даром времени.
— Кончай работу! — кричал бригадир. Его зычный голос был тверд. В нем сквозили уверенность и упрямство.
Шесть упорных садились за стол. Двигалось шесть уверенных челюстей. Жевало шесть довольных ртов. Гордо блестели двенадцать зрачков.
ПРИСТАНИ
В возрасте пяти с половиной лет я преспокойно прошел по карнизу пятого этажа. Меня в доме ругали и даже побили за то, что я прошел по карнизу. Я убежал из дома и добрался до города Сыктывкара. Там я поступил на работу в порт. Хотя мне было всего пять с половиной лет, но я уже крепко стоял на ногах и мог подметать исправно пристань. Мне едва хватало на хлеб, но через месяц я подметал две пристани в день, затем три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Через год я подметал двести семьдесят пристаней. Мне стало уже не хватать пристаней, для меня срочно строили новые, но я успевал подмести их раньше, чем их успевали построить. Дело дошло до того, что я подметал те пристани, которые были еще в проекте и которых в проекте не было. Папаша, узнав о моих достижениях, не скрывая восторга, воскликнул:
— Молодец! Пробился в люди.
МАЛЬЧИКА ПОЙМАЛИ
Он украл на пляже дарственную ручку, зажигалку с дарственной надписью, нейлоновые японские носки и портсигар из вывернутой оленьей кожи с дарственной надписью. Он украл ключи и платок с инициалами.
И вот он сидит на песке, девятилетний мальчик, попавший в дурную компанию.
Вокруг толпа.
— Как ты дошел до жизни такой? — спрашивают его.
Он плачет.
— Тебе не стыдно? — спрашивают его.
А он плачет, бедняга, попавший в дурную компанию.
— Разве так можно? — спрашивают его.
А мальчик так расплакался, что хоть отдавай ему обратно украденные вещи и пусть он идет домой.
— Отпустите его, — говорит один.
И мальчик плачет тише.
— Я в его годы не такие дела обделывал, — говорит другой.
И мальчик уже не плачет.
— Все равно его не посадят, — говорит один.
И мальчик улыбается.
— Может, он случайно, — говорит один.
А у мальчика такой вид, будто у него самого украли, сейчас он погрозит всем пальцем — так у него поднялось настроение.
— А может, он вовсе ничего не крал? — говорит один.
И мальчик встает, чтоб его пропустили.
— Я его ведь за руку поймал! — говорит пострадавший.
И мальчик садится.
— Я его за руку, товарищи, поймал, а он другой рукой ключи в море бросил.
Мальчик плачет.
— Нужно было его сразу за обе руки схватить!
Мальчик громче плачет.
— Надеть бы на него костюм водолазный, пусть ищет ключи, чтоб знал!
Мальчик жутко плачет.
— Я трусы выжимал, а он в это время у меня ключи вытащил, пусть водолазный костюм теперь надевает, а что...
Мальчик плачет. Он так орет, что все плачут.
— Не бойся, мальчик, никто не собирается на тебя водолазный костюм надевать, дяди шутят.
И мальчик не плачет.
— Кто тебя, милый ты мой, хороший, в море за ключами пошлет, успокойся, сынок, симпатичный такой парнишка...
И мальчик улыбается.
— Да вытри ты слезки, ишь как разревелся, дурачок, папа с мамой небось сейчас за тебя волнуются, ждут не дождутся, а ты тут сидишь, себе нервы треплешь, умное какое у него лицо, заметьте...
И мальчик вовсю улыбается.
— На ребенка накинулись как сумасшедшие из-за ключей! Да этим ключам паршивым, вместе с вашей ручкой дурацкой, простите, грош цена по сравнению с нервной системой человека! Да я готов вам заплатить сейчас же эту ничтожную сумму, чтобы вы оставили ребенка в покое!
Тогда мальчик смеется и даже хлопает в ладоши. И все вокруг смеются и хлопают в ладоши.
— Вам смешно, а мне в дом не войти, — говорит пострадавший.
— Ему в дом не войти, и вы смеетесь!
— Как же можно смеяться, товарищи, если человеку в дом не войти! Да тут плакать надо!
Тогда мальчик перестает смеяться и начинает плакать.
— Держите его, товарищи, а то он может сбежать!
Мальчика держат, а он с плачем вырывается.
И, глядя на все это, я тоже заплакал.
КНИГА ОТЗЫВОВ
В этот день я был так занят, что целый день не ел. Я даже забыл, что мне нужно поесть. Только к вечеру я забежал в столовую пообедать. Я съел подряд два супа, не замечая вкуса, и два вторых. И тут мне подсунули эту книгу.
— Что это? — спросил я, не поняв, в чем дело.
— Это книга, — сказали люди. — Будьте добры, напишите.
Я оглядел их. Это были работники столовой.
— Что написать? — не понял я.
Работники столовой улыбались. Они улыбались как ангелы и как подхалимы. А один улыбался как кашалот.
— Напишите отзыв, — просили они. — Мы очень вас просим.
Я немножечко удивился и спросил:
— Почему же именно я должен его написать? Или вы каждому так говорите?
— О! — воскликнули четверо хором. — Вы с таким аппетитом ели наш суп... Только вы можете написать!
— Гм!.. — удивился я еще больше. — Вы так думаете?..
— Не только мы, — обрадовались они. — Все так думают. Все смотрели на вас, как вы ели суп.
— Почему? — удивился я еще больше.
— Потому что вы ели суп с аппетитом. У нас редко кто так ест. За последние пять лет никто не ел с таким аппетитом.
— Гм!.. — удивлялся я все больше. — Как странно.
Но они не дали мне размышлять. Открыв книгу, они сказали:
— Факт зафиксирован нами. Ели вы с аппетитом. Отпираться тут бесполезно. Вся столовая видела это. Свидетелей сколько угодно. Так что напишите факт и распишитесь.
Работники обступили меня. К ним подошло подкрепление. Теперь их уже было много. Их стало около десяти. Они окружили меня кольцом и уже не просили, а требовали.
За их спинами были зрители. Лица зрителей говорили о том, что они могут всегда подтвердить, что я ел с аппетитом. Они пялили на меня глаза. В них сквозили удивление и восторг. Они восторгались моим аппетитом и удивлялись вкусу.
Поглядев вокруг, прижатый, изобличенный, я вынужден был написать: «Я с аппетитом ел суп и котлеты».