Неожиданно штора, висящая перед дверьми спальни, оборвалась и упала на пол. В последнюю секунду Тагир успел отскочить в тень. Взгляд его затуманился. Голова не слушалась. Он трясся, еле сдерживался. Шагнул назад, не помня себя.
– Месть! Месть! Месть! – шептал, затыкая уши пальцами.
– Месть! Месть! Месть! – замирало в груди сердце.
– Месть! Месть! Месть! – кипела кровь…
«Нет, лёгкой смерти не дождётесь!.. Я вам придумаю такую смерть, от которой загрохочут горы. Загремят небеса. Воды в реках закипят зимой!»
Надо убираться. Неслышно сполз с лестницы на первый этаж. Вылез через окно во двор. Вскочил на скакуна и пустился в сторону гор.
Пришёл в себя, когда оставил родное селение далеко позади.
– Случилось то, что неминуемо должно было случиться! – пришёл к тяжкому заключению. – Ведь ещё в первые дни замужества гадалка увидела в сердце продажной женщины злокачественную опухоль. Она предупредила жену об угрозе, нависшей над нами. Но та не услышала, не осознала. Зато, предательница, я сделаю так, чтобы твои стоны, мольбы о помощи услышал весь мир!
К тому времени, когда добрался до стоянки чабанов, план его возмездия созрел.
Глава седьмая
На территории летних отгонных пастбищ в сотни, тысячи квадратных километров не встретишь ни души, не считая трёх-четырёх стоянок пастухов, чабанов. А старший чабан Мурад умудрялся почти каждый день употреблять спиртное. Он не просто пил, а упивался до умопомрачения, до чёртиков, которые с ним на пару пели, танцевали.
Тагир давно знал о пристрастии старшего чабана к алкоголю. В этот раз для дела ему надо было знать, где он спиртное достаёт. Если не разузнает, тогда придётся отправиться за алкоголем в село.
Мурад вторую неделю не просыхал. Работу забросил. По утрам его мучил сушняк, он искал любой повод, чтобы пойти «подлечиться». Сегодня старший чабан тоже вернулся в домик. Тагир, предупредив Ахмеда, последовал за ним.
Он ещё издали услышал, как веселятся в их чабанском домике.
«Сегодня Мурад снова нашёл себе собутыльника. Интересно, кто же твой собутыльник? Не даргинец ли с соседнего стойбища?»
Он уверенно вошёл в дом. Каково же было его удивление, когда он застал старшего чабана одного в обнимку с трёхлитровым баллоном.
– А-а-а, Та-а-аги-и-ир… Та-а-аги-и-ир!.. Чёртов сын… Я знал, что за мной следишь… Раз припёрся, иди присоединяйся… Прими на грудь стакан райского напитка!..
Мурад сунул ему в руку стакан с какой-то пахучей жидкостью. Тагир отказался, но старший чабан стал настаивать:
– Нет, чертёнок, на этот раз ты от меня просто так не отвертишься! Заодно и поговорим начистоту… – и плеснул себе в стакан из большой эмалированной кружки содержимое, пахнущее травами и ягодами. Чокнулся с Тагиром, выпил.
– Я давно за тобой наблюдаю… Хитёр ты, брат, хитёр… Но не я тебя, а ты меня засту-у-укал… Ладно, хрен с тобой… Я на тебя не зол… Только выпей со мной, раздели моё горе… Хороша наливка, душу согревает, как соседская баба… Не бойся, не отравишься… Экологически чистый продукт, настоянный на травах, пропущенный через «змейку Насреддина». А трава – мой секрет… Сильная вещь… Один стебелёк слона с ног свалит…
Когда старший чабан промямлил про «соседскую бабу», Тагир на него чуть не набросился. А Мурад, не замечая состояния своего помощника, продолжал нести пьяную чушь:
– Только тебе откроюсь, су…ин сын, что я давно навещаю соседку, вдовушку Маркизат. Знал бы ты, какая она знойная… Не чета твоей бабе: не так обнимешь – переломаешь пополам!
Тагир облегчённо вздохнул: «Тьфу, чёрт, пронесло! Я этому алкашу чуть кишки не выпустил! Слава богу, что он про мою жену… ничего не знает».
Когда вспомнил Зухру, на глазах выступили слёзы. Залпом выпил содержимое стакана. Затем стаканы, полные до краёв, подряд поднимал ещё три раза. Почувствовал, как крепкий напиток стал обжигать нутро. Сам налил себе, выпил четвёртый стакан. Через некоторое время с сердца сдуло грозовые тучи. Все трудности, образовавшиеся вокруг, стали казаться не такими уж сложными.
«Крепкая штука, пропущенная через “змейку Насреддина”… Как он в этой глуши умудряется перегонять спиртное?»
Дядя Мурад, когда содержимое кружки закончилось, забыв про начатый баллон, на коленях подполз к сундуку. Приоткрыл крышку и достал непочатую трёхлитровую банку со спиртным.
– Тагир, собачий сын, клянусь богом, я тебя люблю как своего сына-а-а… Пока ты со мной, с твоей головы волосок не упадёт!.. Будем пить, кайфовать… Пусть будет пусто нашему ген… генеральному-у-у дир… дир-ректору-у-у. Тьфу, чёрт, что за непонятное слово? Назвался бы директором колхоза, совхоза… А тут этот пузан до каких высот допрыгался! Как бы с этой высоты головой вниз не скатился… В этом медвежьем уголке, – обхватил банку двумя руками, – где даже волки дохнут от тоски, без такого «друга» сам волком завоешь!
Падая на бок, Мурад выронил банку на руки напарника. Тагир отложил наливку в сторону. Она ему скоро пригодится. Под руку старшего чабана сунул открытую банку. Перед его глазами вновь встал образ жены в объятиях Аслана. Глаза налились кровью.
«…Мы не ведаем, кто нам друг, а кто враг… Район, село кишат ползучими “змеями”… Змеи по ночам не пользуются дверьми». Тагир заскрежетал зубами: «Вот какой змей каждый вечер заползает в мой дом, искушая мою жену!»
Перед его мысленным взором предстала небольшая пещера, где обитала семья гюрз. Когда бывало жутко на душе, он часто её посещал. Первое время змеиная пара, защищая своих детёнышей, с шипением кидалась на него. Но со временем он их приручил. Каждый раз оставлял у входа в пещеру миску с овечьим молоком. За ночь она опустошалась. На другой день вновь наполнял миску молоком. Так змеиная пара привыкла к нему. Он знал, как выманить этих змей из логова, как их рассердить. Это очень просто. Убьёт на их глазах детёнышей. Тогда осиротевшие родители всю свою злость выместят на обидчике… Только как из пригретой ими берлоги выманить пару змей с человеческими головами? Тоже что-нибудь придумает. Заманит предателей в горы. Дурманящим напитком из «змейки Насреддина» напоит Аслана. Он охоч до спиртного. Ради выпивки и хорошей закуски этот ублюдок куда угодно пойдёт.
Когда старший чабан вышел по малой нужде наружу, Тагир отомкнул навесной замок сундука проволокой. В спичечный коробок пересыпал три щепотки дурманящей травки. Припрятал и трёхлитровую банку с наливкой. Когда выманит Аслана в горы, добавит в его стакан со спиртным щепотку дурманящей травы. И тот заснёт. Тогда змеи из мешка сделают то, что он задумал…
Из открытой банки Тагир отлил в кружку очередную порцию спиртного, а вторую банку тоже припрятал у себя за раскладушкой.
– Та-а-аги-и-ир! Та-а-аги-и-ир! Ура! – Совсем пьяный, в домик ввалился старший чабан. – Разливай спиртное по стаканам… Бу… будем пить!.. Нет… нет… тсс… – Мурад предостерегающе приложил палец губам. – Ты не знаешь, сперва в кружку надо добавлять щепотку травы… Только чуточку… При передозировке пахучей травы от двух-трёх глотков и верблюд свалится с ног…
Тагир заулыбался. Старшему чабану показалось, что напарник не верит. Он достал из сундука свёрток с толчёной пахучей травой, щепотку бросил в стакан и выпил. Тагир не успел оглянуться, как Мурад упал на бок и захрапел.
Когда отец стал выпивать, Ахмед сдружился с Тагиром. Он понял, что с ним можно не только дружить, но и доверяться ему. У них появились свои секреты. Теперь он Тагиру ни в чём не отказывал.
Тагир предупредил Ахмеда: ему из-за брата надо срочно выехать в столицу. И раньше чем через четыре дня он не возвратится. Для жены в хурджины положил несколько головок овечьего сыра, банку сметаны. Мясо для задуманного дела, банки со спиртным спрятал в одном из подземных гротов, где и летом не таял лёд.
Запасную лошадь пристегнул к седлу своего коня. Двинулся в село. Наступал вечер. По пути заглянул в тайник, где хранил вещи, а порой и продукты. Подошёл и к мешку из телячьей кожи с шевелящимися там существами. Ткнул палкой. Змеи злобно зашипели. Этот мешок тоже пристегнул к седлу.
К сумеркам поднялся туман. В метре ничего не было видно. На половине пути был вынужден переночевать в одной из пещер, где обычно чабаны останавливались в непогоду. К восходу солнца добрался домой. Когда ступил во двор, жена с ведром выходила на дойку.
Тагир весело поздоровался с ней, обнял, поцеловал в щёку.
– А я, дорогая, прискакал по твоей просьбе. Собирайся в горы за конским щавелём.
Снял с луки седла хурджины. Из них в тамбур стал выкладывать головки овечьего сыра, сметану, мясо…
– Это тебе, – посмотрел поверх её головы.
Когда муж заговорил о поездке в горы, Зухра изменилась в лице. По поменявшемуся настроению было понятно, что в горы ей не хочется. Тагир притворился, что не заметил недовольства жены:
– Милая, готовься, иначе будет поздно. Завтра мы перегоняем отару овец туда, где растёт конский щавель. Запоздаем, овцы всё потравят… – Краем глаза следил за её реакцией. – Моему другу Аслану тоже решил сделать хороший подарок… Он любит охотиться на диких кур. Так вот, я заприметил берёзовую рощу, где гнездится целая колония.
При упоминании Аслана веки жены дрогнули, алая краска поплыла по лицу. Она отвернулась, чтобы муж не заметил, как на это имя отреагировали её глаза.
– Если не хочешь, чтобы с нами был Аслан, могу позвать его и в другой раз. – Тагир ждал, что ответит жена.
– Нет, почему же? Аслан – твой друг. Зови, если хочешь…
«Всё, блудница, попалась. – Тагир еле сдерживался, чтобы не влепить ей пощёчину. – Глянь, какого аспида у себя на груди пригревал! Ничего, возмездие не за горами! Недолго осталось вам смеяться над моей честью, честью морского офицера!» – с трудом гасил в сердце ярость.
Аслан обрадовался приглашению друга. Он был уверен, что сосед о его тайной связи с женой ничего не знает. Быстро собрался, оседлал коня. С ружьём и патронташем он поджидал супругов у их ворот. Верхом умчали в горы.