Пока он это говорил, из пещеры у основания утеса, служившей конюшней, привели двух лошадей.
Обе лошади были быстро взнузданы, трапперы сели верхом, направились к каньону и вскоре меж его стенами двинулись к равнине.
Шестьдесят секунд вброд, и они вышли на яркий свет дня. Больше света, чем они хотели бы: солнце уже на два-три градуса поднялось над горизонтом прерии.
Нужно было проявлять осмотрительность. Они так и делали: неслышно обогнули утес и держались за большими камнями, которые за долгие века скатились с вершины и усеивали всю равнину.
– После этого, Нед, – сказал старый траппер, когда они отъехали на достаточное расстояние от этого ужасного места, – особенно тревожиться нечего. Я думаю, сейчас на берегу Бижу нет ни одного трезвого индейца. Надеюсь, старый Блекэддер прихватил с собой достаточно спиртного, чтобы эти скунсы не протрезвели, пока мы не вернемся. Если так будет, у нас появится возможность наказать их.
Молодой ирландец не ответил, лишь про себя сказав «аминь»; он был слишком занят мыслями об опасности, грозящей Клер Блекэддер, чтобы хладнокровно рассуждать о ее спасении, хотя он вообще не уверен, что она жива.
Глава IX. Сент-Рейн
Сент-Рейн – одно из классических названий, связанных с «торговлей в прериях». С тех пор как охота и занятия трапперов стали профессией и прерии со всеми их чудесами стали постоянной темой разговоров американцев у домашних очагов, названия Бент, Сент-Рейн, Бонневилль, Робиду, Ларами и Пьер Шато можно было услышать в устах очень многих.
И чаще всего произносилось название Сент-Рей, благодаря которому не только караваны торговцев шли через дикие бездорожные просторы к мексиканскому городу Санта-Фе, но и в самой середине этой дикой местности был построен форт, а в нем находился гарнизон, который по военной эффективности мог бы соперничать с охраной любого из мелких европейских деспотов!
Но здесь не было деспотизма, основанного на труде облагаемых налогами людей; только оборонительная организация, призванная защитить ценный и похвальный труд.
И когда железный конь, фыркая, пройдет через эту дикую местность, и на его пути возникнут города, это место станет классическим в нашей истории; и о нем будет рассказываться много историй, насыщенных благоухающей романтикой.
Если бы я жил в этом не столь отдаленном будущем, я предпочел бы, чтобы в моем парке были развалины Бента или Сент-Рейн Форта, а не потрескавшиеся стены замка Кеннилуорт или крепости Карисбрук.[16] Упомянутые развалины и пробуждаемые ими воспоминания будут более красочными и романтичными.
Торговый пост Сент-Рейн на южном протоке реки Платт служил хорошо известным местом встречи вольных трапперов[17], как можно было легко понять, оказавшись здесь в то время, когда эти бродячие любители приключений откладывают свои ловушки и погружаются в безделье и разгул.
Именно таким было время, когда Сквайр Блекэддер и его группа эмигрантов приближались к посту и попали в когти шайеннов. Это не было одним из больших сборов, потому что здесь было всего человек двадцать; но когда собираются двадцать трапперов или даже меньше, недостатка в обществе не чувствуется. А если все они или хотя бы часть их вернулись с набитыми сумками и обнаружили что бобровые шкуры продаются по три доллара за «плю»[18], общество будет веселым; временами оно может стать опасным – и не только для незнакомых людей, но и для своих: слишком много пьют.
Именно такое общество – к сожалению, вынуждены сказать, что в нем были и трезвые, и пьяные – собралось в описанный день в Сент-Рейн Форте. Трапперы пришли со всех сторон: с высокогорий и ущелий Скалистых гор, с ручьев и рек, текущих с гор в эту сторону, с верховий рек Грин. Бер и Колорадо, идущих на запад. Почти у всех трапперов был хороший сезон, и их вьючные лошади несли обильную добычу ловушек и ружей.
Все это стало принадлежать Форту и было обменено на ружья, ножи, порох и свинец, на пятиугольные одеяла Макино[19] и другие необходимые трапперам вещи; включая украшения, в том числе сверкающую бижутерию, предназначенную на подарки бронзовокожим красавицам прерий. Как ни груба и одинока жизнь траппера, он тоже подвластен чарам любви и товарищества.
Вдобавок за результаты своего труда трапперы, собравшиеся в Сен-Рейне получили большое количество монет в виде мексиканских серебряных долларов. Деньги горели у них в карманах, и нужно ли говорить, что основным товаром дня становилась выпивка в сопровождении игры в карты?
Мы сожалеем, что необходимо упомянуть: частым результатом выпивки и игры в покер становились ссоры и драки.
Другой причиной напряжения и ссор среди трапперов служило то, что дружественное индейской племя кроу[20] разбило лагерь поблизости, а среди этих «птичек» много красавиц.
Индейская красавица не требует ухаживания. Если хочешь ее завоевать, нужно проявить храбрость; и ты не утратишь ее расположения, если твоя храбрость превратится в жестокость.
Таковы моральные установки состояния, которое называется «варварством»; но не следует считать, что таков закон природы. Напротив, «дикари», как их правильно называют, давно ушли от своего природного состояния простоты.[21]
Жестокие ссоры случались у трапперов в Сент-Рейн Форте – они не раз заканчивались пролитием крови, и одна из самых жестоких могла произойти перед самым расставанием, когда крик часового с азотеи[22] привел к прекращению ссоры.
Ссорящиеся находились внизу, перед большим входом в форт, на ровной площадке, предназначенной для общих встреч, спортивных соревнований и других менее рекомендуемых занятий.
Крик часового заставил посмотреть на равнину, и все увидели двух всадников, скачущих галопом и явно направляющихся в Форт.
Скорость их передвижения и то, что они непрерывно подгоняли лошадей, говорили, что всадники очень спешат. Это не прогулка, когда разминают лошадей. Животные казались совсем измученными.
– За этими двумя гонятся индейцы, – сказал Блэк Харрис, знаменитый горный человек. – Или недавно гнались. Парни, кто-нибудь может сказать, кто они такие. У меня зрение уже не то, что двадцать лет назад.
– Если не ошибаюсь, – сказал другой представитель трапперского братства, – тот, что на лошади цвета глины, не кто иной как Лидж Ортон, пришедший первоначально из Теннеси. А вот второго я не знаю. Молодой человек не похож на пирата прерий, но на черной лошади сидит хорошо. Разве не здорово скачет?
– Ay dios![23] – сказал человек, смуглая кожа и украшенный блестками костюм которого говорили, что он мексиканец. – Ты называешь это ездой? Carrai! По нашу сторону гор ребенок шести лет скачет лучше!
– В этом ты ошибаешься, мистер сеньор Санчес, или как ты себя называешь! Я знаю этого человека, он мой соотечественник. Он перегонит любого мексиканца – и сидит не как кошка на спине козна, а как джентльмен. Там с Лиджем Ортоном мистер Эдвард Онейл, из Онейлов округа Типперери. Джентльмен, каких здесь немного.
Прежде чем такой поворот разговора смог привести к новой ссоре, два всадника въехали на площадку и остановились посреди трапперов, которые с любопытством и вопросительными взглядами собрались вокруг них.
Глава X. Найден новый враг
Прискакавшие всадники не спешились, но остались в седле.
Некоторое время оба молчали, по-видимому, потому что им было трудно говорить после быстрой езды.
– Что-то случилось, Лидж Ортон, – сказал Блэк Харрис, поздоровавшись со старым товарищем. – Я вижу это по тому, как ты выглядишь, и по пару от твоей лошади. Ты редко так ее гонишь. В чем дело, старый конь? Желтопузые или индейцы? Это не могут быть белые.
– Белые имеют к этому отношение, – ответил старый траппер, к которому вернулась способность говорить. – Но в основном индейцы.
– Это загадка, ребята! Кто сможет ее разгадать? Объяснись, Лидж.
– Много объяснять не нужно: на Бижу Крике на группу эмигрантов напали индейцы. Может, они всех уже убили.
– Что за эмигранты? Кто на них напал?
– На первый вопрос, парни, я отвечу легко. Плантаторы из штата Миссисипи.
– Это мой штат, – вмешался один из трапперов, молодой человек, которому хотелось принять участие в разговоре.
– Заткнись! – приказал Блэк Харрис, поворачиваясь к нему с мрачным выражением лица.
– Из какого бы ты ни был штата, – продолжал Лидж, – неважно. Вот что я вам скажу, ребята. Караван эмигрантов плантаторов направлялся в Калифорнию вместе с неграми; они вчера заночевали на берегу Бижу Крика. Сегодня утром после восхода на них напали индейцы и, думаю, большинство из них, если не всех, убили. Я знал этих эмигрантов, но это уже не ваше дело. Достаточно того, что они белые, а индейцы их убили.
– Какие индейцы? Знаешь, из какого они племени?
– Это тоже не имеет значения, – ответил Лидж. – Хотя, пожалуй, имеет, если мы узнаем, откуда они и кто командует этим отрядом. Я как раз хочу это сказать.
– Кто? Рапахо?
– Нет.
– Тут могут действовать черноногие.
– И не они.
– Значит, шайенны? Ставлю связку бобровых шкур, что это они, самое предательское племя в прериях.
– И не проиграешь свои шкуры, – спокойно сказал Лидж. – Это шайенны.
– А кто, ты говоришь, их вождь?
– И спрашивать нечего, – сказал один из трапперов. – Кто другой, как не молодой дьявол, которого зовут Желтый Вождь?
– Это он, Лидж? – спросили сразу несколько трапперов. – Желтый Вождь?
– Он самый, – спокойно объявил траппер.
Эти его слова были встречены бурей криков, смешанных с мстительными угрозами. Все слышали о вожде индейцев, имя которого приводило в ужас – по крайней мере в верховьях рек Платт и Арканзас. Не в первый раз многие клялись отомстить ему, если он попадет в их руки; и, кажется, сейчас предоставляется такая возможность. Слова и отношение Лиджа Ортона заставляли в это поверить.